Можете изнасиловать хоть всех женщин, если хотите. Но даже собака не гадит в своей конуре!
Молодые люди вздыхали, краснели и бледнели и делали это очень синхронно.
Седрик улыбнулся. Ему нравилось публично унижать их, нравилось заставлять их проглатывать свою ненависть к нему. Все это доставляло ему большое удовольствие, и его презрение на этих дрожжах все росло.
Только одна Силия из всех Пенхэлланов смела ему противостоять!
Внезапно он утратил интерес к экзекуции над своими племянниками. В его памяти возник образ Силин. И той девушки, которую он видел вчера. На мгновение ему показалось, что это его сестра. Конечно, это абсурд. По истечении всех этих лет память могла его подвести. Его ввели в заблуждение светлые волосы и изящная фигура. И все же сходство было поразительным. Вероятно, девушке столько же лет, сколько было Силии, когда он в последний раз видел ее. Вот почему эта встреча так потрясла Седрика Пенхэллана.
Она путешествовала с Сент-Саймоном. Он снова посмотрел на племянников, его проницательные, пронизывающие глаза также блестели.
— Вы говорили, будто Сент-Саймон был сегодня утром с какой-то бабенкой?
Чарльз и Дэвид почувствовали явное облегчение, поняв, что интерес дяди к их особам пропал и на сегодня бичевание окончено.
— Они купались в бухте, сэр, — объяснил Дэвид поспешно. — Мы не могли как следует их разглядеть с вершины утеса, но на них не было одежды. Девушка настолько тощая, что ее легко можно принять за парня, и мы было подумали… — Он хихикнул и бросил взгляд на своего брата-близнеца, ища поддержки.
— Мы было подумали, что у Сент-Саймона на Полуострове изменились вкусы, — хихикнул Чарльз, и его тонкие губы скривились.
— Не будь дураком, — сказал его дядя устало. — Как она выглядела?
— Маленькая, волосы очень светлые, — Чарльз торопился исправить свою ошибку. — Это все, что нам удалось рассмотреть.
Седрик нахмурился, задумчиво поглаживая подбородок. Это совпадало с приметами девушки, которую он видел в Бодмине.
— Сент-Саймон привез свою любовницу в Тригартан? — Он покачал головой. — Это не его стиль. Кем, черт возьми, она может быть?
Он не сознавал, что говорит вслух, и не заметил, как близнецы обменялись взглядами. Он положил себе жареной картошки с блюда и начал медленно жевать. В столовой снова воцарилась тишина, но теперь близнецы чувствовали себя а безопасности и возобновили трапезу.
Мысли Седрика снова обратились к сестре. Теперь он не часто думал о ней, но девушка, встреченная в Бодмине, вызвала поток непрошеных воспоминаний. Силия была умной, сообразительной и находчивой. Она могла быть весьма полезной, если бы согласилась следовать его указаниям и встречаться с нужными людьми. Ее красота и живость, несомненно, увеличили бы его влияние. Сестра могла бы стать достойным партнером в воплощении его честолюбивых замыслов, если бы согласилась, чтобы он лепил ее по своему образу и подобию.
Он вытер салфеткой подбородок. Но Силия была так чертовски непредсказуема и совершенно не обладала чувством долга по отношению к семье. Она пригрозила погубить его карьеру. Ему ничего не оставалось — только избавиться от нее. Право, жаль… Было бы забавно иметь ее сейчас при себе, ведь он окружен людьми, не смеющими даже взглянуть ему прямо в глаза. А уж что касается сыновей брата…
Мерзкая парочка, и всегда такими были, с того самого момента, как в семилетнем возрасте поступили под его опеку. Но уж в деле с изнасилованной девицей и Сент-Саймоном они превзошли себя. — Если бы он не открыл кошелек для отца этой девки и не проявил должной щедрости, дело могло бы обернуться очень скверно. Сент-Саймон настаивал на том, чтобы отдать их в руки правосудия, но отец девчонки согласился замять дело в обмен на славную пенсию и заставил дочь молчать. Сент-Саймону так и не удалось убедить его изменить точку зрения. Но полковник поклялся, что сам свершит правосудие, если близнецы Пенхэлланы снова хоть одной ногой ступят на его землю, и Седрик не сомневался, что он исполнит свое обещание.
По правде говоря, думал Седрик Пенхэллан, глядя на лисьи физиономии близнецов, он бы получил удовольствие, глядя, как Сент-Саймон выполнит свою угрозу. Репутация братьев была известна всем, и дурная слава опережала их, где бы они ни появлялись. Ни одна уважаемая семья и помыслить не могла бы породниться с одним из близнецов, несмотря на его принадлежность к славному клану Пенхэлланов.
— Подать коньяк в библиотеку, — распорядился виконт, отодвигая стул, жестко царапнувший по дубовому полу. После затянувшегося молчания звук его голоса и скрип стула резко разрушили тишину.
Близнецы вежливо привстали с мест, когда их дядя прорествовал из столовой в сопровождении дворецкого, несущего Эрафин с бренди.
Вошедший в это время лакей поставил графин с портвейном у локтя Чарльза, поклонился и предоставил им оставаться обществе друг друга.
— Что скажешь, поможем ему разгадать загадку? — Чарльз наполнил стакан и подвинул вино через стол к брату.
— Какую загадку? — прищурился Дэвид в свете свечей, освещавших комнату. У него, как и у брата, глаза уже остекленели. Если в начале обеда у них пропал аппетит, то нельзя было сказать, что у них возникло отвращение к вину.
— Да о девице Сент-Саймона, — пояснил Чарльз, осушив стакан и потянувшись за новой порцией.
— Опекун хочет знать, кто она, и мы разузнаем. Ясно, что он будет рад этому.
— Может быть, он даже будет нам благодарен, — предположил Дэвид, — задумчиво похлопывая себя по колену. — Но как мы это сделаем?
— Спросим ее. Вежливо, конечно.
— Да, да, спросим эту шлюху вежливо, — согласился его брат, подмигнув. — Но как мы можем ее спросить, если нам заказана дорога в угодья Сент-Саймона?
Чарльз задумался, опустив взгляд в стакан, будто рассчитывал найти ответ в его рубиновых глубинах.
— Но должна ведь она куда-нибудь отлучаться из дома. Не станет же она там торчать, вечно. Ей надо будет кого-нибудь повидать, сделать покупки…
— Если только Сент-Саймон не держит ее постоянно голой и взаперти, — высказал предположение Дэвид с плотоядным смешком.
С минуту они мысленно рассматривали эту волнующую ситуацию.
— Хотя это не в стиле Сент-Саймона, — сказал наконец Чарльз, и в его тоне прозвучало нечто похожее на разочарование или сожаление. — Слуги обычно бывают в курсе. И, значит, молва должна облететь все окрестности.
— Когда-нибудь ей придется расстаться с домом. И когда мы встретимся, мы очень мило спросим ее… — заявил Дэвид. — Если мы будем милы, она расскажет нам все, что хочет знать опекун.
— Хотя будет лучше, если она не узнает, кто мы, — мудро заметил Чарльз. — Опекуну это не понравится… особенно после того случая.
— Маски, — сказал Дэвид. — а может, даже домино… это подойдет.
— Домино не годится. — отозвался его брат серьезно. — Домино не сунешь в карман, не то что маску. Можешь всюду с нею ходить и никто не догадается, что она у тебя есть.
— Верно, — согласился Дэвид, понимая мудрость этого практического замечания. — Мы всюду будем их носить с собой и, когда увидим нашу героиню, быстро наденем маски и зададим ей пару-тройку вопросов.
И, удовлетворенные своими планами, братья переключили внимание на портвейн.
— Почтальон принес вам письмо. — Тэмсин вошла в библиотеку на следующее утро, размахивая листком, запечатанным сургучной печатью. — Судя по почерку, от женщины. Ваши светские дамы всегда пишут такой кудрявой вязью? И мне придется этому научиться?
Она критически оглядела послание.
— Очень любопытно, и бумага бледно-голубая. Она ваша любовница?
Не произнося ни слова, Джулиан протянул руку за, письмом, и Тэмсин отдала его и примостилась на краю письменного стола.
— Так у тебя есть еще одна любовница? Хотя не думаю, что слово «любовница» подходит для меня. Верно?
— Право, не думаю, что в языке вообще найдутся слова, которые для тебя подходят, — заметил он сухо. — Ты не поддаешься описанию. Слезь с письменного стола. Это не подобает леди.
— Да, конечно, милорд полковник. — Она соскользнула со своего насеста и сделала ему шутливый реверанс, сохраняя смиренный вид.
Ее муслиновые юбки взметнулись вбок, она выставила вперед носок одной туфельки и присела.
— Достаточно ли это глубокий реверанс для короля или он подойдет только для королевы?
Джулиан с усмешкой наблюдал за ней, уверенный, что она не сознает опасности своей позы.
— А теперь попытайся встать.
Тэмсин тотчас же убедилась, что это невозможно. Она рухнула на ковер и сидела там с выражением такой печали, что он не смог удержаться от смеха. Одновременно он вскрыл полученное письмо. Его веселье тотчас же иссякло.
— Хорошо еще, что она не душит бумагу для писем. — бормотал он, ломая печать.
— Кто не душит? — Тэмсин, отряхивая юбки, поднималась на ноги.
— Моя сестра, — ответил он лаконично, пробегая глазами затейливо выписанные строчки. — Гром и молния! Несомненно, это затея Гарета. Узнаю стиль этого развратника и бездельника.
— Какая затея? — Тэмсин снова уселась на край письменного стола.
. — Моя сестра с мужем собрались нанести мне визит. Полагаю, что Гарет хочет на время скрыться от кредиторов и заодно попользоваться бесплатным гостеприимством.
Он поднял глаза на Тэмсин, и лоб его перерезали глубокие морщины — признак задумчивости. Улыбка, еще несколько минут назад бродившая по его лицу, исчезла окончательно.
— Я ведь уже сказал тебе, что так не сидят! — Ради убедительности он шлепнул ее.
Тэмсин встала и задумчиво посмотрела на Джулиана.
— Почему вы так расстроенны визитом сестры?
— Как ты думаешь, почему?
— Из-за меня?
— Именно.
Тэмсин нахмурилась.
— В чем тут сложность? Она мне не понравится или я ей? С минуту он не сводил с нее взгляда, гадая, лицемерит она или нет. Но Тэмсин смотрела на него со своей обычной бесхитростностью. И так же, как всегда, был вздернут маленький носик, и выдвинут вперед решительный острый подбородок, и трепетали роскошные ресницы на гладких смуглых щеках… На него вдруг нахлынула волна непрошеного желания. Он почти почувствовал, как гладко и упруго ее тело, и слышал ее восторженный смех, когда она приближалась к вершине наслаждения…
Как же он мог поселить это удивительное существо под одной крышей с сестрой? Люси была такой невинной, так хорошо воспитана, так скромна — настоящая леди. Именно такая, какой надлежало быть женщине из семьи Сент-Саймонов. А эта, не в добрый час рожденная разбойница, его любовница, полная ее противоположность во всех отношениях. Но теперь уже ничего нельзя было поделать. Судя по дате на письме, Гарет и Люси могли приехать в любой день.
Возможно, как раз сейчас они проезжали через Бодминские торфяные болота.
— Давай договоримся об одной вещи, — сказал Джулиан голосом, безжизненным, как Мертвое море. — Для моей сестры, так же как и для всей округи, — ты сирота, протеже герцога Веллингтона, оставившего тебя на мое попечение и доверившего моему неофициальному опекунству. Ты никогда ни единым словом или знаком не покажешь, что это не так. Ясно?
Тэмсин пожала плечами и кивнула:
— У меня нет ни малейшего желания шокировать вашу сестру.
— Пожалуйста, заруби себе на носу: одно слово, и тебе придется распрощаться с этим домом. Тэмсин прикусила губу.
— Но ведь ваша сестра замужем и не может быть совершенно невинной?
Глаза Джулиана вспыхнули синим огнем.
— Не смей рассуждать о моей сестре! Тебе не понять женщин, подобных ей, ты не представляешь, как они воспитывались и какие у них взгляды на жизнь. Тебе не постигнуть смысла слова «добродетель» и неведома святость брачного обета. Бог свидетель: и твои родители не видели в этом смысла…
— Не смейте судить моих родителей, — сказала Тэмсин свирепо, — позвольте вам заметить, лорд Сент-Саймон, что вы, с вашей болтовней о приличиях и порядочности, о святости и добродетели, не способны понять глубины любви, которая не нуждается в санкции общества и признании ее законности.
Она побледнела от гнева, но в глазах было нечто большее, чем гнев, глаза эти были огромными и бездонными, как лиловое море. Она отвернулась, и теперь в ее голосе слышалась горечь.
— Вам кажется странным, что можно полюбить женщину ради нее самой, верно? Вы и представить не можете, что можно полюбить кого-нибудь, кто не соответствует вашим представлениям о правилах приличия!
Прежде чем он собрался ответить, Тэмсин выскочила из комнаты. Он увидел только вихрем взметнувшиеся юбки и услышал, как хлопнула дверь. Джулиан в задумчивости не сводил глаз с закрытой двери. Что за монолог? Почему она так на него набросилась? Может быть, он слишком резко отозвался о Сесили и Эль Бароне, но ему показалось, что в ее гневе было нечто личное. Откуда это взялось? И разговоры о любви… Какое ей дело до того, кого и как он любил?
В ее голосе слышались слезы. Он прочел в ее глазах не только гнев, но и боль и понял, что перешел невидимую черту. Он не имел права нападать на ее родителей.
Сент-Саймон провел рукой по волосам, лишь теперь сознавая, что вел себя так от страха перед собственной слабостью, которая появлялась каждый раз, когда она была рядом. Он не мог бы устоять, даже если бы за стеной была Люси.
Он взглянул в окно и увидел Тэмсин, бегущую через лужайку к бухте. Она бежала босиком, придерживая юбки, чтобы не запутаться в них. Волосы сверкали на солнце. Он никогда не встречал подобной женщины. И не встретит, даже если доживет до мафусаиловых лет. Такой, как она, больше не существует. Нигде, ни в одной из четырех сторон света.
Тэмсин спустилась вниз, к бухте, по поросшему цветами склону. Она понимала, что бежит от чего-то, в чем сама себе не хотела признаваться, с чем не хотела смириться. Но вот она достигла небольшого песчаного пляжа, и ее босые ноги погрузились в мягкий белый песок. Бежать было больше некуда, она вздохнула и медленно направилась по покрытому рябью мелководью к краю отмели. Ласковые волны поглаживали ее ноги, а вода была нагрета солнцем.
Она отпустила руки, придерживающие подол, и юбка коснулась песка, мелкие волны промочили тонкую ткань платья, пока она шла по берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56