Все допытывались, где машина.
Он скинул пиджак и остался в грязной, пропотевшей рубашке.
Ц Решил ее бросить, хотя она мне и была еще нужна. Ее найдут и вернут владе
льцу. На то и власти, чтобы одних воров защищать от других.
Ц Что ты вчера натворил? Ц тревожно спросила она.
Ц Да ничего. В свое время узнаешь. Он поглядел в окно и глубоко вздохнул:

Ц По-моему, окно выходит на север? Хорошо здесь дышится…
Ц До самого Баб ан-Наср пустырь. Тут кладбище… Он улыбнулся:
Ц Так вот откуда свежий воздух…, С какой жадностью она на тебя смотрит. А
тебе скучно и вместо того, чтобы утешить ее, ты думаешь о своем утешении. В
озвращаясь к прерванному разговору, она спросила:
Ц Ты долго ждал?.. Так досадно получилось… Он испытующе поглядел на нее:
Ц Теперь я останусь у тебя надолго.
Она встрепенулась от радости:
Ц Хоть навсегда… Он мотнул головой в сторону окна:
Ц Вот именно, пока не поселюсь по соседству. Она не слышала, думая о чем-то
своем.
Ц А дома о тебе не будут беспокоиться? Он поглядел на свои ботинки:
Ц У меня нет дома…
Ц Да нет, я говорю о твоей жене… О моем страдании. О безумии и пуле, истраче
нной понапрасну. Ждешь от меня унизительного признания. И увидишь, что те
перь стало еще труднее проникнуть в душу, которая была закрыта для тебя п
режде. Но какой смысл лгать, когда газеты обо всем уже раззвонили?
Ц Я же тебе сказал: у меня нет дома… Задумалась. Глаза заблестели от радо
сти. А мне отвратительна твоя радость. И я вижу, что под глазами у тебя морщ
ины.
Ц Развелся? Он с досадой махнул рукой.
Ц Еще давно, когда был в тюрьме… Слушай, давай не будем об этом…
Ц Дрянь! Ц злобно сказала она. Ц Таких, как ты, положено ждать, даже если
они осуждены на вечную каторгу.
А ты Ц хитрая. Но таким, как я, не нужна жалость. Не смей меня жалеть. Пулю во
т жалко Ц сгубила невинного человека…
Ц Ну, положим, я сам перед ней во многом виноват…
Ц Все равно она тебя не стоит. Вот это верно. И никакая другая женщина тож
е. Но она полна жизни, а ты стоишь над пропастью. Слабое дуновение Ц и ты по
гаснешь. И я не испытываю к тебе ничего, кроме жалости.
Ц Меня никто не должен здесь видеть…
Она засмеялась, обрадованная, что наконец-то его заполучила.
Ц Я спрячу тебя так, что никто не найдет…Ц И вкрадчиво спросила: Ц А ты н
ичего не натворил?
Он презрительно дернул плечами.
Ц Я приготовлю тебе поесть.Ц Она встала.Ц У меня всего полно. А помнишь,
как сухо ты со мной обращался раньше?
Ц Мне было не до любви.
Она бросила на него укоризненный взгляд:
Ц Разве есть на свете что-нибудь важнее любви? Я говорила себе: у него кам
енное сердце. И все-таки, когда тебя посадили, никто по тебе так не убивалс
я, как я…
Ц Наверное, потому я к тебе и пришел. Она рассердилась:
Ц Да ты же встретил меня случайно!.. Небось даже забыл о моем существован
ии!
Он притворно нахмурился.
Ц Думаешь, мне некуда больше пойти?
Ей стало его жалко. Она подошла, погладила его по щеке и, извиняясь, сказал
а:
Ц «Дразнить зверей запрещается!» Я совсем об этом забыла. Как у тебя гори
т лицо! И все обросло щетиной… Что, если тебе принять холодный душ?
Он улыбнулся. Против душа он не возражал.
Ц Тогда марш в ванную! А я пока накрою на стол. Ужинать будем в спальне, там
как-то уютней. И окно там тоже выходит на кладбище…

X

Могилы, могилы до самого горизонта… Надгробия словно руки, простертые к
небесам в мольбе и страхе, хотя им-то уж, кажется, нечего бояться. Город мол
чании и истины. Перекресток, где сходятся все пути счастливцев и неудачн
иков, убитых и убийц. Обитель, ставшая вечным приютом и для полицейских и д
ля воров, в первый и последний раз мирно почивших рядом… Hyp безмятежно пох
рапывает и, видно, не проснется уже до утра. И в этой тюрьме я буду сидеть, по
ка обо мне не забудет полиция. Вопрос только в том, забудет ли она?.. Смерть э
то тоже измена, измена жизни, а могилы затем, чтобы оставшиеся в живых помн
или об измене. Но я и так не забываю… Набавия, Илеш, Рауф… Впрочем, после тог
о нелепого выстрела я и сам подобен. мертвецу. А ведь предстоит стрелять е
ще, и не один раз…
Позади раздался громкий зевок, почти стон. Он обернулся. Hyp сидела на посте
ли Ц полуголая, встрепанная, растерянная. Увидела его, облегченно вздох
нула:
Ц Мне приснилось, что тебя опять нет и я как безумная тебя жду…
Ц Это только во сне,Ц мрачно отозвался он,Ц а наяву все наоборот: ты ухо
дишь, а я тебя жду.
Она вышла в ванную, потом вернулась, вытирая на ходу лицо и мокрые волосы.
Принялась краситься. Он пристально разглядывал ее. Совсем другое лицо ст
ало: веселое, молодое. Она ему ровесница Ц под тридцать, но, чтобы казатьс
я моложе, идет на прямой обман. Сколько глупостей и подлостей делают люди
в открытую. А вот воруют почему-то втихомолку. И это очень жаль. Он проводи
л ее до дверей.
Ц Не забудь про газеты…
Вернулся в комнату, повалился на кушетку. Один, в полном смысле этого слов
а. Даже книги и те остались у шейха Али Гунеди. От нечего делать стал разгл
ядывать матовый, в трещинах потолок Ц будто перевернутое зеркало, в кот
ором отражается скучный, бесцветный ковер. В окно виден кусок тусклого н
еба, которое время от времени прорезает стая голубей. Сана… Как она переп
угалась. Вспомнишь Ц и больно становится, как при виде могил. Не знаю, дов
едется ли нам еще когда-нибудь встретиться. Да и где? Нет, в этом мире нелеп
ых выстрелов тебе не дадут меня любить. Как часто в жизни мечты, словно нев
ерная пуля, пролетают мимо цели, оставляя только следы досадных промахов
. Начать хотя бы с того, первого промаха возле общежития студентов по доро
ге в Гизу. В конце концов, Илеш тебе никто, случайный человек, и о нем жалеть
не стоит. Но Набавия, эта женщина, овладевшая всем твоим существом!.. Если б
ы Измена, как сыпь, проступала на лице, уродство не могло бы рядиться в лич
ину красоты. Сколько сердец избежало бы тогда бессмысленного обмана! Пер
ед домом общежития была бакалейная лавка, и Набавия с корзинкой шла за по
купками, опрятная, а для служанки, пожалуй, даже нарядная. Такою ты узнал е
е, служанку старой турчанки, что жила в конце улицы, занимая одна целый дом
с большим садом. Богатая чванливая старуха, которая требовала, чтобы вся
кий, кто имел с ней дело, был красив, аккуратен и опрятно одет. И Набавия все
гда была гладко причесана, с длинной, до пояса, косой, в туфельках без задн
иков; просторная рубашка облегала молодое, полное кипучей жизни тело. И д
аже те, кто не был заворожен ею, как ты, находили, что она красива истинной к
рестьянской красотой: круглое лицо, румяные полные щеки, светлые карие г
лаза, короткий толстый носик, губы, трепетно ждущие наслаждений, на подбо
родке темная мушка-родинка. Закончив работу, ты выходил из дома к подъезд
у и смотрел в конец улицы, нетерпеливо поджидая, когда же наконец покажет
ся знакомая фигурка. И вот она появляется и приближается своей милой пох
одкой, и с каждым шагом в твоей душе растет непередаваемо прекрасное чув
ство, которое, подобно сладкой музыке, сопровождает само ее появление, и т
ы, как пьяный, не отрываясь, глядишь на нее, и следишь за каждым ее движение
м, и ни на миг не теряешь ее из виду в толпе. Она заходит в лавку, потом выход
ит, и ты чувствуешь, что стал любить ее еще больше и должен ее о чем-то спрос
ить или хотя бы как-то дать о себе знать: что-нибудь сказать, кивнуть, крикн
уть Ц все равно! А потом она скрывается из виду, и ты понимаешь, что день ко
нчен и впереди долгая ночь, и ты вздыхаешь, и опьянение понемногу проходи
т, и почему-то замолкают птицы на деревьях, и вдруг кажется, что наступила
осень. И однажды ты замечаешь, что под твоими взглядами она как будто силь
нее обычного покачивает бедрами и что она не прочь пококетничать, и ты ср
ываешься с места и бежишь за ней. И конечно, не рассчитав, обгоняешь ее, а по
том уже на краю поля, возле одинокой пальмы, оборачиваешься и Ц откуда то
лько взялась смелость Ц преграждаешь ей путь. И она пугается, естествен
но или притворно, и говорит: кто вы такой? А ты прикидываешься удивленным и
говоришь: разве вы не знаете? Я тот, чьи глаза знают каждый изгиб вашего те
ла, а она сердито говорит: я не люблю нахалов. И ты говоришь: я, вроде вас, их т
оже не люблю и, наоборот, люблю людей воспитанных, красивых, ласковых. И вы
как раз такой человек. Теперь вы знаете, кто я такой. Позвольте, я понесу ва
шу корзину и провожу вас до дома. А она говорит: не нужна мне ваша помощь и н
е стойте на дороге. И идет дальше, а ты рядом, ободренный едва заметной улы
бкой, которую она тут же спрятала, притворно нахмурив брови. Но все равно т
ы уже заметил ее, эту улыбку, легкую, как свежий ветерок, первый предвестни
к утра среди сумрака ночи. И она сказала: иди обратно, хватит, а то моя госпо
жа сидит на балконе и может нас увидеть. А ты сказал: я упрямый и один не пой
ду, давай вернемся вместе, немного, вон до той пальмы, я должен с тобой пого
ворить. Да почему бы и нет, разве я тебе не пара? А она замотала головой, но в
се-таки замедлила шаг и сердито проворчала что-то, но все-таки замедлила
шаг и капризно изогнула шею, но все-таки замедлила шаг… И ты понял, что она
к тебе тоже неравнодушна и прекрасно видела, как ты стоял и вздыхал у двер
ей студенческого Ц общежития, и ты вдруг подумал, что мимолетные взгляд
ы на дороге грозят превратиться во что-то такое, что перевернет жизнь и те
бе и ей, и что вообще вся жизнь станет враждебнее и опаснее, и ты сказал: до з
автра, и остался стоять, где был, опасаясь, как бы ей не попало от злобной ст
арой турчанки, которая жила в конце улицы, никому не понятная и загадочна
я. А потом ты пошел обратно и, дойдя до пальмы, от радости вскарабкался на н
ее, как обезьяна, и с трехметровой высоты спрыгнул на землю Ц там еще рос р
едис. Потом ты вернулся в общежитие и во весь голос затянул песню, ревя, ка
к бык, взбесившийся от радости. А когда волей судеб ты попал на работу в бр
одячую церковную труппу Зията и скитался из города в город, то, боясь, как
бы не оправдалась пословица «с глаз долой Ц из сердца вон», сказал ей: дав
ай поженимся и будем жить, как все люди. И вы еще стояли тогда у входа в мече
ть, в которой ты никогда ничего не крал, а многие дураки крали, и вокруг был
о темно, а на небе у самого горизонта висел огромный месяц. И она обрадовал
ась и опустила глаза, и в лунной свете блеснул ее низкий лоб, и ты сказал: у м
еня доходная работа, и я скоро разбогатею. Я живу в квартале Дарраса, это п
о дороге в горы. Чистый домик с земляным полом, и недалеко живет шейх Али Г
унеди; когда мы поженимся, ты его узнаешь. А мы должны пожениться, и чем ско
рее, тем лучше, ведь мы уже так давно любим друг друга, пора тебе уйти от сво
ей старухи. А она сказала: я сирота, и у меня никого нет, кроме тетки, которая
живет в Сиди-Арбаин. А ты сказал: тем лучше, и поцеловал ее при лунном свете
. А потом была свадьба, такая веселая, что о ней долго еще говорили, и Зият по
дарил тебе целых десять фунтов, и Илеш Сидра ходил такой счастливый, что к
азалось, будто это он женится, а не ты, и прикидывался верным, преданным др
угом, а на самом деле вовсе не был тебе другом, и просто удивительно, как я м
ог в нем так ошибиться, вроде бы я совсем не дурак, самого черта могу перех
итрить. Я ходил как герой, а он был моим рабом, смотрел на меня обожающими г
лазами, пресмыкался, боялся невзначай чем-нибудь рассердить, подбирал к
рохи с моего стола и ждал моих подачек, и я думал, что, пошли я его с Набавией
хоть в пустыню, где бродил пророк Моисей, и то я буду там у него перед глаза
ми и он не посмеет прикоснуться к ней пальцем, да и как придет ей в голову з
абыть льва и отдать предпочтение собаке, но оказалось, что она просто гря
зная дрянь, от природы такая, убить ее мало; вот только бы пули не ошибалис
ь и не попадали в невинных людей, вместо того чтобы убивать подлецов и мер
завцев, а ты потом, страдаешь и мечешься в бессильной злобе и чуть не сходи
шь сума. Забудь о том хорошем, что было.
И про первую ночь, проведенную вместе, тоже забудь, и про то, как мальчишки
играли тогда во дворе, и любовь была чистой, ничем не омраченной, и как пот
ом родилась Сана, и ты в первый раз увидел ее личико, и услышал ее крик, и взя
л ее на руки, тоже в первый раз; и ее улыбки, которых ты не считал, а зря, и весь
ее облик, и если бы ты только мог забыть ее испуганный крик, который прони
к тебе в самую душу и умертвил все теплое и светлое, что там было.,.
Уже стало темно, и в комнате темно, и на улице, и еще сильнее давит молчание
могил. А ты не можешь зажечь свет, потому что, пока не вернулась Hyp, все в доме
должно оставаться, как прежде. Но ничего, можно потерпеть, терпел же ты в т
юрьме и терпел недавно эти гнусные рожи; хорошо бы выпить, но тоже нельзя:
твою возню могут услышать, а в доме должна быть мертвая тишина, как в могил
е. Даже мертвые не должны подозревать о твоем присутствии, и одному Аллах
у известно, как тебе удастся выдержать эту новую тюрьму и до каких пор ты о
бречен здесь сидеть. Он-то знал, что ты убьешь Шаабана Хусейна вместо Илеш
а Сидры. Нет, рано или поздно ты все равно выйдешь побродить хотя бы ночью,
хотя бы по самым безопасным местам. Но лучше отложим это до тех пор, пока п
олиция в бесплодных поисках не высунет язык. А ты моли Аллаха, чтобы Шааба
на Хусейна не хоронили на этом кладбище здесь старый район, и ему не под си
лу груз таких жестоких смертей. Ты жди. Жди, пока вернется Hyp, и перестань сп
рашивать, когда же она вернется. Привыкай к темноте, к молчанию, к одиночес
тву ведь жизнь как будто не собирается изменять своим дурным привычкам
. Hyp тоже несчастна, и чувство ее к тебе, в конце концов, тоже дурная привычка,
а в тебе страдания и злоба убили все другие чувства, и ее любовь тебе непри
ятна так же, как и ее увядающая красота, и ты не знаешь, что тебе делать, разн
е что пить с горя да жалеть ее бедняжка, так старается…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12