И вот уже судья, сидящий слева, хитро
подмигивает тебе: не горюй, выше голову!..
Ц И если палач спросит, каково мое последнее желание, я предпочту смерть
Рауфа Альвана свиданию с дочерью. И пусть мой конец близок, я не считаю по
пальцам оставшиеся дни. Когда человек спасается от погони, одиночество з
аставляет его пенить каждое мгновение и делает жизнь богатой, до отказа
насыщенной чувствами…
Никакой приговор не может быть страшнее, чем испуг Саны. Она убила тебя ещ
е прежде, чем ты попал на виселицу. И что толку, если миллионы людей молча с
очувствуют тебе? Их сочувствие бессильно, как мечты мертвецов. Так неуже
ли же вы не простите револьверу его невольную ошибку? Ведь он Ц ваш Высши
й повелитель и Судья!
Ц Моя смерть будет смертью миллионов. Ведь я надежда и защита всех, кто р
обок, кому не хватает смелости. Я их образец, их утешение, их невыплаканные
слезы. И если вы считаете меня безумным, то считайте безумными и их тоже. З
адумайтесь же о причинах этого повального безумства и потом уже судите м
еня…
Мысли стали путаться… Нет, все-таки ты великолепен, в полном смысле этого
слова. Жаль только, что великолепие твое обведено траурной рамкой. Но нич
его, после смерти тебя оценят. Даже и безумие твое будет благословенно, да
в животворную силу корням растений, клеточкам животных, сердцам людей… Н
езаметно подкрался сон. Он понял, что спал, только когда проснулся, разбуж
енный ярким светом, и увидел Hyp. Потухший мертвый взгляд, отвислая губа, бес
сильно опущенные плечи Ц само воплощение растерянности и отчаяния. И он
понял: узнала о новом преступлении.
Ц Нет, ты еще страшнее, чем я себе представляла. Я тебя умоляю Ц сжалься, у
бей и меня тоже…
Не отвечая ей, он поднялся, сел на кушетке.
Ц Ты думаешь не о бегстве, а о том, чтобы убивать… И будешь убивать снова и
снова… Но неужели ты надеешься одержать верх над властями, когда все ули
цы в городе забиты полицейскими?
Ц Сядь, и давай поговорим спокойно…
Ц Спокойно? Да разве ж я могу быть спокойной? И вообще, о чем нам разговари
вать? Все кончено… Лучше убей меня!
Ц Ни один волос не упадет с твоей головы,Ц сказал он.
Ц Я не верю ни единому твоему слову! Зачем ты убиваешь сторожей?
Ц Я не желал ему зла…
Ц Ему? А другому? Кто такой этот Рауф Альван и что за вражда между вами? У н
его тоже что-то было с твоей женой?
Он хрипло рассмеялся:
Ц Какая чушь! Нет, на то есть другие причины. Правда, он тоже предатель, но
уже совсем другого рода. Я тебе не могу этого сейчас объяснить… Она рассе
рдилась.
Ц Ну конечно, ты можешь только мучить меня…
Ц Я же сказал: сядь, и поговорим спокойно.
Ц Ты по-прежнему любишь свою жену, эту изменницу! Меня же только мучишь.

Ц Не надо, Hyp! Мне и без того тяжело…
В голосе его звучало неподдельное страдание, и она умолкла, но тут же заго
ворила опять:
Ц Я чувствую, как самое дорогое, что было у меня в жизни, гибнет на моих гла
зах…
Ц Это только так кажется. Ты просто напугана… Но люди, привыкшие, подобно
мне, рисковать, не отступают перед трудностями. Вот увидишь…
Ц Но когда?! Ц воскликнула она, чуть не плача.
Ц Скорее, чем ты думаешь…Ц сказал он, изо всех сил стараясь казаться уве
ренным. Потом притянул ее к себе. В ноздри ударил запах винного перегара и
пота. Но теперь он не чувствовал отвращения, и поцелуй его был неподдельн
о нежным.

XVI

Скоро рассвет, а Нур все еще не вернулась. Утомленный мыслями и бесконечн
ым ожиданием, он понял, что уже не уснет. Внезапно из душной темноты возник
ло страшное сомнение: а что, если Нур соблазнилась наградой, обещанной за
его голову? Воистину кровь твоя до последней капли отравлена ядом подозр
ительности. Это потому, что мысль об измене преследует тебя, неотвязная и
прилипчивая, как пыль, когда из пустыни дует хамсин. Но ведь было время, ко
гда ты считал, что и Набавия принадлежит тебе безраздельно, а на самом дел
е она тебя никогда не любила, даже там, под одинокой пальмой на краю поля. Н
ет, нет, Нур тебе не изменит. Она не польстится на эту награду и не выдаст те
бя полиции. Она устала от этой жизни, молодость прошла, и ей хочется искрен
ней человеческой близости. Ты не смеешь о ней плохо думать… Но когда же он
а все-таки вернется? Ты голоден, тебе хочется пить и смертельно надоело жд
ать. Совсем как тогда. Помнишь, ты стоял и ждал ее под пальмой. Ждал Набавит,
а она не шла. Потом ты ходил вокруг дома старой турчанки, грыз ногти и от от
чаяния готов был даже постучать в дверь. Но вот она наконец появилась Ц н
ет, взошла, как солнце,Ц и сладкая дрожь пробежала по телу, и радость огро
мная, восторженная, пьянящая, несказанная радость охватила тебя всего це
ликом, с головы до кончиков пальцев, и в ней было все: и слезы, и смех, и порыв,
и уверенность, и снова дикая, необузданная радость. Не надо вспоминать те
времена у пальмы, это прошлое, и между вами пули, кровь и безумие. Лучше под
умай, где найти силы, чтобы справиться с тоской ожидания в душной, убийств
енно душной темноте. Наверное, Нур просто не хочет возвращаться, не хочет
избавить тебя от мук одиночества, темноты, голода и жажды… И он заснул, уст
ав ругать себя за свою подозрительность. Когда он открыл глаза, сквозь жа
люзи пробивался яркий дневной свет. В комнате было уже не просто душно, а к
ак в раскаленном пекле. Охваченный тревогой, он вскочил с кушетки и броси
лся в спальню. Все то же. Hyp не возвращалась. Где же она ночевала? И почему не в
ернулась? До каких же пор он обречен сидеть в этой одиночной камере? Однак
о как ни тревожны были его мысли, а голод дал себя знать и погнал на кухню. Т
ам он нашел хлебные корки, остатки мяса, петрушку и подобрал все до послед
ней крошки, обсосав кости, как собака. День тянулся томительно, и он все ло
мал голову, теряясь в догадках, почему до сих пор не вернулась Hyp и когда же
она наконец придет. Садился, потом вскакивал и начинал ходить по комнате,
и снова садился и коротал время, поглядывая из-за жалюзи на кладбище, смот
рел на похороны, бессмысленно считал могилы. Настал вечер, и она не пришла
. Нет, тут что-то неладно. Что могло с ней случиться? Его обуревала тревога.
И по-прежнему хотелось есть. Она попала в западню, в этом нет никакого сом
нения. Но она должна выпутаться, должна вернуться, иначе что же будет с ним
?
Около полуночи он неслышно выскользнул из дома и через пустырь направил
ся в кофейню Тарзана. В условленном месте три раза свистнул и принялся жд
ать. Вот и Тарзан.
Ц Ты бы все-таки поосторожнее. Легавые на каждом шагу…
Ц Есть хочу…
Ц Помилуй, неужто только за этим вышел?
Ц Что поделаешь? Сейчас ничему не приходится удивляться.
Ц Пойду пришлю тебе кебаб. Но ты бы, правда, все-таки поостерегся…
Ц Ничего, бывали в переделках и похуже этой…
Ц Не скажи… Из-за последнего налета все на тебя теперь зубы точат.
Ц Так оно всегда и было…
Ц Угораздило же тебя связаться с таким важным человеком!
Тарзан ушел. Через час мальчик принес кебаб, и он с жадностью набросился н
а еду. Потом он сидел на песке, в небе висела почти полная луна. Он глядел на
далекий огонек на холме и живо представлял себе завсегдатаев кофейни Та
рзана. Сидят, балагурят, кто в доме, кто снаружи. Все-таки нет на свете ничег
о противнее одиночества. Среди людей он чувствовал себя великаном. Любил
, повелевал, был героем. А без этого и жить не стоит. Интересно, вернулась ли
Hyp? И вообще вернется ли? Дома ли она, или снова его ждет гнетущее одиночест
во?
Он встал, отряхнул брюки и пошел к роще, чтобы оттуда выйти на дорогу, огиб
ающую гробницу Мученика с южной стороны. Он уже дошел до того места, где не
давно подкарауливал Баязу, когда перед ним как из-под земли выросли две т
ени.
Ц Ни с места! Ц крикнул один. Говор был деревенский.
Ц Документы! Ц рявкнул другой.
В лицо ударил луч карманного фонаря. Он быстро опустил голову, будто спас
ая глаза от резкого света, и с бешенством крикнул:
Ц Кто такие?.. Отвечать!
Его повелительный тон, видимо, смутил их. К тому же при свете фонаря они ра
зглядели его офицерский мундир.
Ц Извините, ваша честь, в темноте не разобрались!..
Ц Кто такие? Ц повторил он, стараясь придать голосу неподдельную ярост
ь.
Ц Из корпуса Вайли, ваша честь…
Фонарь погас. Но он успел заметить, как один из них что-то уж слишком прист
ально его разглядывает. Как будто заподозрил неладное. Раздумывать было
некогда. Два молниеносных удара, правой и левой, в брюхо, одному и другому.
А теперь в челюсть одному и под вздох другому. И вот уже оба, не успев опомн
иться, без памяти валяются на земле. А теперь прочь, как можно скорее! На уг
лу улицы Нагмуд-дин он на мгновение остановился, чтобы убедиться, что за н
им нет погони, и только потом вошел в дом. По-прежнему никого. То же одиноче
ство, уныние и тревога. И тот же мрак. Он сбросил мундир и в тоске повалился
на кушетку.
Ц Hyp, где ты?
С тобой что-то случилось. Может, тебя сцапала полиция? Или на тебя напали к
акие-нибудь негодяи? Сердце говорит мне, что ты попала в беду. Знаю, я больш
е тебя не увижу… Ему стало отчаянно грустно. И вовсе дело не в том, что он во
т-вот лишится надежного убежища. Нет. Он потерял любящее женское сердце. О
н глядел в темноту и видел ее улыбку, вспоминал ее ласку, ее несчастное, жа
лкое лицо, и сердце его сжималось. Да, видно, он был привязан к ней больше, че
м думал. Она стала частью его нелепой, растерзанной жизни, которая теперь
висит на волоске. И, зажмурившись, он признался самому себе, что любит ее и
готов отдать жизнь, лишь бы она вернулась целой и невредимой. Кто пожалее
т о ней, если она погибнет? Никто. Ни один взгляд простого сострадания не б
удет брошен в ее сторону. Одинокая, обездоленная женщина в океане равнод
ушия и враждебности. Вот так же и Сана в один прекрасный день обнаружит, чт
о никому нет до нее никакого дела. Даже подумать страшно. В бессильной зло
бе он выхватил револьвер и прицелился в темноту, готовый уже сейчас встр
етить неведомое грядущее. Нет, все напрасно, напрасно… И он сражался с кош
марами Тишины и Мрака, пока не уснул перед самым рассветом.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Он понял, что его разбудил стук в дв
ерь. В тревоге он вскочил и на цыпочках подкрался к двери. Стук повторился
. А вот и голос. Женский голос. «Госпожа Hyp!.. Вы слышите? Госпожа Hyp!..» Кто эта жен
щина и что ей надо? Он вернулся в комнату и на всякий случай взял револьвер
. А вот и мужской голос: «Наверно, ее нет дома». И опять женский: «Да нет, она в
это время всегда бывает дома! И за квартиру она всегда аккуратно платит».
А, так это, значит, хозяйка. Снова яростный стук в дверь, и снова женский гол
ос: «Сегодня уже пятое число, я не могу больше ждать!» И оба, сердито о чем-т
о переговариваясь, ушли.
Теперь уже не только полиция, но и сами обстоятельства против него. Хозяй
ка, конечно, не станет долго ждать и рано или поздно взломает дверь. Так чт
о самое разумное Ц это уйти отсюда, и чем скорее, тем лучше. Вот только куд
а?

XVII

Днем опять пришла хозяйка, снова стучала в дверь, и вечером тоже. Уходя, он
а бросила: «Ну нет, госпожа Hyp, всему есть предел!»
В полночь он выбрался из дома. Хотя теперь уверенность окончательно поки
нула его, он шел неторопливо, будто прогуливался. Несколько раз ему показ
алось, что прохожие Ц это переодетые шпики, и он уже приготовился к после
дней отчаянной схватке. После вчерашней ночной драки полиция, конечно, о
цепила весь квартал у кофейни Тарзана. Он свернул на горную дорогу. Сильн
о хотелось есть. Шейх Али Гунеди Ц вот у кого он найдет приют, хотя бы на вр
емя, чтобы собраться с мыслями. А там Ц видно будет. Он осторожно просколь
знул во двор, окруживший его тишиной, и тут только спохватился: его мундир
! Он остался на квартире у Hyp. Экая досада! Но теперь уже поздно, ничего не под
елаешь. Он решительно переступил порог. В комнате горел светильник. Шейх
Али, скрестив ноги, сидел в углу и шепотом молился. Саид приплелся в глубь
комнаты, туда, где у стены были сложены его книги, и устало опустился на по
л. Шейх продолжал молиться.
Ц Добрый вечер, владыка,Ц сказал ему Саид.
Шейх поднес руку к голове, отвечая на приветствие, но молитвы не прервал.

Ц Я голоден, владыка.
На этот раз подействовало. Шейх посмотрел на него отсутствующим взглядо
м и кивнул на поднос с инжиром и хлебом. Не раздумывая, Саид набросился на
еду, подчистил все, что было на подносе, но не наелся и вопросительно взгля
нул на шейха.
Ц У тебя нет денег? Ц спросил тот.
Ц Есть.
Ц Тогда пойди и поешь.
Саид промолчал. Шейх поглядел на него с любопытством.
Ц Когда же ты наконец успокоишься?
Ц Наверное, уже на том свете…
Ц Вот потому-то ты и голоден, хотя и с деньгами.
Ц Может быть…
Ц А я тут читал стихи о печалях, но на сердце у меня было радостно…
Ц Ты счастливый человек…Ц И со злобой добавил: Ц Подлецы ускользнули!
Как же могу я быть спокоен?
Ц Сколько же их?
Ц Трое.
Ц Благословен мир, если в нем всего лишь трое подлецов.
Ц Да нет, их много, но я враждую с тремя…
Ц Значит, никто не ускользнул…
Ц Да, но какое мне дело до всего мира?
Ц Человек за все в ответе. И за этот мир, и за мир иной… Саид нетерпеливо фы
ркнул.
Ц Терпение свято,Ц сказал шейх,Ц и оно освящает все вокруг…
Ц Но преступники спасаются от кары, а невиновные гибнут! Ц печально усм
ехнулся он.
Шейх вздохнул.
Ц Когда же мы обретем сердечный покой под сенью Закона?
Ц Когда закон этот будет справедлив!
Ц Он всегда справедлив. Саид сердито тряхнул головой.
Ц Вот только жаль, что покрывает подлецов…
Шейх улыбнулся и ничего не ответил. И Саид решил, что пора переменить тему
разговора.
Ц Я лягу лицом к стене. Не надо, чтобы меня здесь видели! Я пришел к тебе ис
кать приюта. Помоги мне укрыться!
Ц Приют дает нам лишь Всевышний…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12