Теперь он думал, как ему подчинить Анну и восстановить свой авторитет в доме.
Он даже достал перо и бумагу, решив было составить для нее инструкции, но тут же отказался от этой затеи. «Эта девушка, — думал он, — создана для борьбы с открытым забралом. Вряд ли она оценит условия, как бы просто я их ни изложил».
Топот в коридоре возвестил о том, что дети направляются в конюшню. На графа снизошли покой и умиротворение. «Похоже, подумал он, мне надо признать, что затея позволить детям почаще кататься на пони не так уж плоха. Во-первых, леди Патни будет реже их видеть, а значит, меньше на них влиять. Во-вторых, подобная уступка обяжет и Анну в чем-нибудь уступить. Можно даже позволить ей составить расписание по своему усмотрению».
Однако таким трезвым рассуждениям мешали «ложные» мысли об Анне, от которых, как бы соблазнительны они ни были, он пытался отвлечься. Перед его внутренним взором нет-нет да и представали то ее глаза, то губы, то ее длинные ноги. Занятый такими рассуждениями, граф впервые за много месяцев в спокойной обстановке просматривал накопившуюся корреспонденцию.
В результате таких «трудов» он пришел к следующим выводам. Первое: очень хорошо, что Анна поставила на место леди Патни; второе: сам он тоже молодец, заполучив такую умную гувернантку; и третье: Анну надо контролировать, как, впрочем, и свои чувства, и все будет хорошо. Все это приведет к тому, что больше никто не сможет упрекнуть его в плохом воспитании племянников и никто не посмеет назвать Эллиотов невоспитанными бешеными кошками.
Он вспомнил, что в течение семнадцати лет «воюет» с Эллиотами и что мимо него прошли все развлечения, свойственные молодым людям.
В молодости ему предлагали заниматься боксом. Теперь он вспоминал об этом без волнения, с легкой грустью.
Чего он, разумеется, не упустил, так это любовных интрижек, в которых его интересовали две вещи: конфиденциальность отношений и своевременное расставание с любовницей. Таким образом граф сохранял свободу и безупречную репутацию в светском обществе, которое по части сплетен ничем не отличалось от общества простолюдинов. За все время он не был замешан ни в одном скандале.
Он хорошо понимал, что не может вести такой образ жизни, какой ведут его кузены. Сент-Джоны были Сент-Джонами по рождению. Им не приходилось ничего доказывать. Ему же, как представителю Эллиотов, нужно было доказать всем, что он хорошо усвоил уроки отчима.
«Жаль, что отчим не дожил до сегодняшнего дня». Граф отодвинул груду писем и откинулся на спинку кресла. Восстановление доброго имени Эллиотов он считал своей миссией. Теперь, когда гувернантка найдена, ему оставалось только жениться. Но почему-то вместо кроткого личика Шарлотты в памяти всплывала дерзкая улыбка Анны Трак-стон, которая одновременно волновала и раздражала его. Почему лучшей гувернантке в Лондоне непременно нужно быть такой язвой? Но он твердо знал, что не позволит ей оставить за собой последнее слово. Сможет ли он справиться с собой? Не в силах успокоиться, он позвонил и велел вошедшему Дженкинсу передать груму, чтобы тот оседлал лошадь. Нужно было проведать Шарлотту и ее родителей. Он не навещал их неделю.
«Это поможет выбросить из головы Анну», — подумал граф Грейли.
Через десять минут граф, проехав по аллее, выехал на дорогу, радуясь, что не встретил ни детей, ни гувернантки, и в то же время ловя себя на том, что ищет их глазами.
Двадцатью минутами позже он свернул с дороги к скрытому за деревьями дому. Спрыгнув с лошади и отдав поводья поджидающему лакею, он направился к входной двери, любуясь цветами, окаймляющими крыльцо. Круглолицый дворецкий открыл дверь, провел его в гостиную и отправился доложить о его приезде.
Ему не пришлось долго ждать — мгновение спустя в комнату вошла элегантно одетая, стройная и моложавая дама. Только проседь в густых каштановых волосах указывала на ее возраст. С приятной улыбкой она протянула руку Грейли:
— Граф! Вот это сюрприз!
Энтони с поклоном коснулся ее руки:
— Здравствуйте, леди Мелтон. Как поживаете?
— Поездка в Лондон была довольно утомительной — мы вернулись вчера вечером. К сожалению, вы не увидите сэра Мелтона — он поехал навестить полковника.
— Жаль, что не застал его. Извините, что приехал без предупреждения, но мне не терпелось вас увидеть.
Она лукаво улыбнулась:
— Точнее, вам не терпелось увидеть Шарлотту. Грейли с улыбкой поклонился.
— Как же вы нетерпеливы, граф. Присядьте, Шарлотта сейчас спустится.
Сев на предложенное кресло и взяв чашку чаю с принесенного слугой подноса, Энтони некоторое время поддерживал ни к чему не обязывающий разговор, хотя думал совсем о другом — он был поглощен поиском средства укоротить любознательность мисс Тракстон.
«Сегодня победа осталась за ней, — размышлял граф, — только благодаря леди Патни. Из двух зол выбирают меньшее. Уж лучше позволить детям лишний раз подышать свежим воздухом, чем дать старухе возможность спровоцировать их на новую выходку. Что же касается Анны… Как только представится случай, я дам ей понять, что в моем доме последнее слово всегда остается за мной и мне, а не ей решать, что позволять детям, а что нет. И пусть только попробует взбрыкнуть».
Любой разумный человек понял бы графа. Он любил раз и навсегда установленный порядок, придерживался его и терпеть не мог, когда кто-то пытался его изменить. С того самого момента, как он впервые переступил порог своего будущего дома, он знал, каким он хочет его видеть, и без устали воплощал в жизнь свои замыслы. И, похоже, что-то он все-таки упустил. Но что? Что не дает ему покоя? Грейли посмотрел в чашку, будто рассчитывая найти там ответ на этот вопрос.
Леди Мелтон поставила чашку на стол.
— Граф, я чувствую, что не только желание увидеть Шарлотту привело вас сюда.
— Не только. Я приехал просить вас поторопиться со свадьбой.
Слова повисли в тишине. Граф, казалось, удивился своим словам больше, чем леди Мелтон. «О чем я только думаю? «
Как бы в противовес его мыслям ему вдруг вспомнилась озорная улыбка Анны Тракстон.
«Точно, — подумал он, — пора жениться! « Он даже мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли.
— Грейли-Хаусу нужна хорошая хозяйка. Думаю, мы можем объявить о свадьбе, как только Шарлотта снимет траур.
— Тогда нам придется ограничиться скромной церемонией. — Леди Мелтон уже овладела собой. — Вряд ли приличествует устраивать пышное торжество сразу после траура.
Энтони пожал плечами — его не волновали подобные мелочи. Звук открывающейся двери заставил их обернуться. Вошла Шарлотта. Невысокая, с мягкими округлыми формами, голубыми глазами и волосами цвета пшеницы, она была полной противоположностью Анне Тракстон. Шарлотта посмотрела на вставшего ей навстречу Грейли и, покраснев, присела в безупречном реверансе.
— Рада вас видеть, граф.
Он встал и с улыбкой взял ее за руку, отметив, что она едва доходит ему до плеча. Опять он невольно сравнивал ее с Анной.
— Что нового в Лондоне?
— Прекрасная погода и вообще чудесно, — негромко ответила она. — Не хотелось оттуда уезжать.
— Но Шарлотта была рада вернуться домой, не так ли, дорогая? — Леди Мелтон укоризненно посмотрела на дочь.
— О да. — Шарлотта побледнела, будто сказала что-то неприличное, и губы ее задрожали.
Чтобы успокоить ее, Грейли поинтересовался, удалось ли ей посмотреть на животных у Энстли. Уловка удалась, и в течение нескольких последующих минут Шарлотта возбужденно тараторила о львах и о том, как она их боится. Не особенно вникая в ее болтовню, граф снисходительно улыбался, демонстрируя отличные манеры. Уж он-то знал, как вести себя в обществе.
Леди Мелтон не выдержала первая:
— Спасибо, милая, можешь идти к себе. Шарлотта немедленно попрощалась и вышла, тихо закрыв за собой дверь.
— Будьте снисходительны к ней, граф. — Леди Мелтон отхлебнула чаю. — Поездка была такой утомительной.
— Надеюсь, она не обнаружит большой любви к Лондону, потому что я редко бываю там. Исключительно по семейным делам.
— На самом деле Шарлотта не любит городов, — твердо сказала леди Мелтон, — просто, как и всякую девушку, ее привлекают зрелища.
Грейли с задумчивым видом кивнул. Раньше невинность девушки казалась ему восхитительной, но сейчас он почувствовал смутное раздражение и не мог его объяснить.
— Вы бы дали ей что-нибудь почитать, что ли. Для расширения кругозора.
— Шекспира? — наивно посмотрела на него леди Мел-тон, ставя чашку на поднос.
— Можно и Шекспира. — Граф имел в виду несколько иное, но от комментариев воздержался. Поболтав с леди Мелтон еще пару минут, он откланялся.
Обычно, возвращаясь домой от Мелтонов, Грейли чувствовал покой и умиротворенность. Теперь же его терзало чувство неудовлетворенности. Он и самому себе не хотел признаваться, что Анна Тракстон сильно потеснила Шарлотту Мелтон в его сердце.
Приехав и пройдя в свою комнату, граф снимал плащ. До его слуха с улицы донесся топот копыт. Подойдя к окну и приоткрыв штору, он увидел подъезжающих детей и Анну. Судя по тому, как Анна похлопала кобылу, та явно заслужила ее одобрение. Элизабет, видя это, запрыгала, стараясь хлопнуть своего пони по фиолетовому носу. Животное отступило, затем наклонило голову, как бы прося еще. Девочка громко и искренне засмеялась.
Граф задумался. Часто ли он раньше слышал смех детей? Редко, очень редко. А когда в доме были гувернантки, дети вообще не смеялись. Но в этом его вины нет. У него и так хватает дел. И все же, наверное, он что-то проглядел в воспитании детей. Он понял, что дети испытывают потребность в тепле, смехе, дружбе. В общем, в тех вещах, которые делают отношения между людьми такими неповторимыми.
Граф смотрел на Анну, что-то рассказывающую детям. Все его благие намерения вмиг улетучились. Он даже не мог понять, плохо или хорошо, что она находится в доме. В одном он был почти уверен — скучать ему не придется.
Глава 11
Мужчинам больше всего нужны покой и тишина. И еще, пожалуй, стаканчик доброго портвейна.
Лорд Бристол — своей любовнице, леди Кливз-Брендли, в арендованном доме
Поднимаясь вслед за детьми по ступенькам, Анна услышала голос экономки, бранившей детей за то, что наследили на только что натертом полу, и улыбнулась. Сегодняшнее катание, похоже, удалось. Вне дома дети были разговорчивей и даже смеялись. Если бы только не враждебность Десфорда и молчание Ричарда, который только к концу прогулки оживился. Она надеялась, что это перемены к лучшему и что у нее все получится.
В прохладном холле, показавшемся Анне темным, как пещера, ее поджидал дворецкий.
— Как покатались, мисс?
Анна стащила с головы шляпку и провела рукой по разметавшимся волосам.
— Великолепно. Погода замечательная. Дженкинс взял у нее шляпку и передал поджидающему лакею.
— В следующий раз езжайте по тропинке вдоль реки. Там очень красиво. И если я не ошибаюсь, есть даже небольшой водопад.
Анна неожиданно для себя засмеялась.
— Очень хорошо! — Она подумала, что стоит разведать эти места завтра. — Спасибо, Дженкинс.
Дворецкий поклонился.
— Принести вам в комнату теплой воды?
— Если можно, приготовьте горячую ванну. После утренней поездки в карете и прогулки на лошадях я устала.
— Я прослежу за этим. — Поклонившись, Дженкинс с достоинством вышел.
Теперь она могла внимательнее осмотреть холл. Графу, конечно, трудно было отказать во вкусе, однако рыцарей в латах следовало бы отодвинуть в правый и левый угол, чтобы выделить цветистый гобелен на восточной стене. Все было на своем месте, кроме освещения. Она подумала, что это можно исправить. Пожалуй, не хватало фрески на потолке с плывущими облаками и херувимами.
— Да, здесь должно быть больше света. — Увлекшись, она не заметила, что рассуждает вслух.
— Света? — раздался за спиной низкий голос графа Грейли.
Анна обернулась. Граф стоял в дверях, скрестив руки на груди, и смотрел на нее как удав на кролика.
«Ему колокольчик на шее носить нужно». — Анна приложила руку к бешено бьющемуся сердцу.
— Я думала, как бы сделать холл светлее. Здесь совершенно не видно гобелена.
Граф Грейли удивился:
— Вы так считаете?
— Это, конечно, не мое дело, — поспешила добавить она. — Хотя можно было бы и рыцарей сдвинуть, чтобы меньше бросались в глаза.
— В самом деле? — Он посмотрел на нее из-под тяжелых век задумчиво и пристально.
Расценив это как одобрение, Анна продолжала:
— Вы не думали о фреске на потолке? На этот раз он был еще лаконичнее: — Нет.
— Холл — это место, куда прежде всего попадает входящий. Фреска создавала бы благоприятное впечатление.
— Мисс Тракстон, вы просто не можете не лезть не в свое дело, да?
— Я всего лишь предлагаю. Просто, по-дружески.
— Называйте это, как хотите, сути это не меняет. Кстати, хорошо, что встретил вас. Нам нужно кое-что обсудить.
Услышав это, Анна почему-то вспомнила о том роковом поцелуе, который все еще не могла забыть. Но у графа были другие намерения. С невинной улыбкой она изобразила вежливое внимание.
— Слушаю вас.
— Лучше поговорить об этом здесь, пока детей нет. Вначале она не поняла, куда он клонит. Лучи света, падающие из открытой двери библиотеки, подчеркивали его массивную фигуру, и в этот момент он показался ей просто огромным. Граф шире открыл дверь, и солнечный свет оттенил резкие линии его силуэта, подчеркивая мощь его мускулистой фигуры.
— Мисс Тракстон, вы меня слушаете?
— Да, конечно, — ответила Анна.
Ее волосы были в беспорядке, и она подумала, что выглядит не лучшим образом. Однако о ванне с горячей водой можно было забыть. Ее раздражала невнимательность графа, и она, боясь выдать себя, опустила глаза.
— Я вам ковер не испачкаю?
Граф Грейли только хмыкнул и, не особенно утруждая себя этикетом, прошел в библиотеку, сделав ей знак следовать за ним. Анна, взглянув на его ноги, подумала: «Сколько же нужно ездить верхом, чтобы развить такие мышцы?«
Грейли облокотился на камин, приняв привычно надменную позу, и это окончательно взбесило Анну.
— Так что же вы хотите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31