В противоположном конце коридора запестрели халаты, там арабы настигли двух спустившихся по второму трапу матросов, которые ожесточенно отбивались от наседавших врагов. Но силы были слишком не равны. Олимпия видела, как напряглись мышцы спины Шеридана; он поднял пистолет и прицелился, просунув ствол между перекладинами трапа. Олимпия могла уже отчетливо разглядеть смуглые, искаженные злобой лица арабов, приближающихся к ним; за долю секунды она отметила про себя, что эфесы их кривых сабель были украшены драгоценными камнями, пояса вытканы из золотых нитей, а у одного из них, яростно ощерившегося, зубы покрывал коричневый налет. Шеридан выстрелил.У Олимпии заложило уши от грохота, прокатившегося эхом по коридору, Два пирата рухнули как подкошенные. Шеридан выскочил навстречу остальным головорезам и начал одного за другим поражать их своим молниеносным клинком, действуя легко, словно танцуя.Внезапно свет, падавший из люка, померк, и Олимпия, бросив взгляд наверх, увидела, что по их трапу спускается еще один араб. Он спрыгнул с середины лестницы на палубу и устремился сзади на Шеридана, подняв кривую саблю.Не успев еще ничего сообразить, Олимпия вскинула свой пистолет и нажала на курок. Не проронив ни звука, араб рухнул на палубу, и на его светлом халате качало быстро растекаться алое пятно.Олимпия закрыла рот рукой, дрожа всем телом. Шеридан тем временем вступил в поединок с последним противником. Он нанес ему удар в плечо, а затем, сделав обманный выпад, поразил его в самое сердце. Олимпия видела, как клинок вошел в тело араба почти до половины и пират вцепился в него руками, уже падая, как будто пытался остановить смерть.Шеридан быстро склонился над человеком, в которого выстрелила Олимпия, и по брошенному на нее взгляду она поняла, что араб мертв. Но больше всего ее пугало лицо Шеридана. Оно застыло в неестественном спокойствии, а глаза светились холодным огнем. На губах его играла дьявольская улыбка. Он отвернулся, как будто не желая больше замечать ее присутствия здесь, и переступил через распростертое тело.Подойдя к скорчившемуся, стонущему арабу, лежавшему на палубе, Шеридан склонился над ним, откинул его голову и перерезал горло.Олимпия с ужасом наблюдала за его действиями. Он стремительно проносился над распростертыми телами, словно ангел мести, следящий за тем, чтобы возмездие было полным и неотвратимым. До сознания Олимпии вдруг дошло, что звуки схватки на верхней палубе уже стихли. Оттуда теперь время от времени доносились громкие голоса, переговаривающиеся по-арабски. Олимпия задрожала как осиновый лист. Шеридан остановился у трапа и взглянул вверх. Его грудь тяжело вздымалась, но лицо было совершенно спокойно, а глаза горели неистовым огнем. Он ждал. Его сюртук был разорван на плече, и оттуда выглядывали клочья окровавленной рубашки.Но несмотря на рану, он не выпускал шпагу из руки, которая как будто слилась с эфесом.У Олимпии закружилась голова, словно это она была ранена, а не он. В ушах у нее шумело. Она видела, как Шеридан поднял шпагу и что-то прокричал. Но она не могла разобрать слов. Олимпия собрала всю свою волю в кулак, стараясь не упасть в обморок.Шеридан взял пистолет из ее рук, разжав судорожно сжатые пальцы девушки. Его руки была забрызганы кровью. Олимпия чувствовала этот приторный запах. Она отшатнулась, с ужасом взглянув на Шеридана.Их взгляды встретились. Выражение жуткого спокойствия исчезло с лица Шеридана, сменившись охватившим его смущением.— В чем дело? — спросил он.— Не прикасайся ко мне! — воскликнула Олимпия. — Я не хочу, чтобы ты до меня дотрагивался.Она тут же пожалела о том, что эти слова вырвались у нее. Они были так злы и несправедливы. Олимпия видела, что они ранили Шеридана в самое сердце. Он побледнел и опустил руку.— Ты весь в крови, — попыталась объяснить она свою вспышку. — Я просто испугалась…Лицо Шеридана застыло и стало непроницаемым.— Ты меня испугалась?! Меня?! — вскричал он. — Я же защищал тебя! Убивал их из-за тебя! Или ты думаешь, это доставляет мне большое удовольствие? Взгляни на меня! Ты даже не хочешь взглянуть на меня!Его голос гремел по всей нижней палубе, подхваченный эхом.Олимпия чувствовала себя в его руках, вцепившихся в ее плечи мертвой хваткой, как в ловушке. А между тем вокруг них начали собираться молчаливые зрители — арабы. В голосе Шеридана теперь слышалась мольба. Похоже, он даже не замечал пиратов, стоя к ним спиной и тряся Олимпию за плечи.— Чего ты хочешь? — кричал он. — Я должен был убивать. Ты понимаешь, что это я делал не по собственной воле? Понимаешь?Хотя Олимпия и находилась в страхе и оцепенении, она заметила, что на груди Шеридана висит его тескери хилаал.— Я делал это не по своей воле, — снова простонал Шеридан и упал на колени. Из его груди вырвался страшный хриплый звук, похожий на рыдание, и он начал неистово вытирать свои окровавленные руки об одежду. Один из арабов вышел вперед и, дотронувшись до руки Шеридана, негромко заговорил с ним.Шеридан молниеносно вскочил на ноги и схватил пистолет, но он был не заряжен. Тогда Шеридан замахнулся, намереваясь раскроить пирату голову тяжелым оружием. Но араб легко увернулся, а его соплеменники плотным кольцом окружили Шеридана, который оказывал им отчаянное сопротивление, будучи совершенно безоружным. Олимпия закричала, в ужасе ожидая, что Шеридан сейчас упадет окровавленный, зарубленный кривыми саблями. Но арабы не обнажили свои клинки, оставив их в усыпанных драгоценными камнями ножнах. Используя свое превосходство в численности и силе, они в конце концов скрутили руки Шеридану. Он закрыл глаза и откинул голову, тяжело дыша.— Ты — принцесса, — неожиданно сказал араб, который первым вышел для переговоров с Шериданом.Олимпия вздрогнула от изумления и повернулась к нему. Она никак не ожидала, что этот человек заговорит по-английски. Облизав от волнения губы, девушка промолчала, решив не отвечать пирату.— Это мой корабль, — продолжал араб и широко ухмыльнулся, так что блеснули золотые коронки на его зубах. Взгляд его карих глаз, обрамленных густыми черными ресницами, был нежно-бархатистым, как у женщины, но опаленное солнцем лицо выглядело старым и морщинистым. Араб кивнул в сторону Шеридана: — Он заявил, что везет тебя в подарок султану Махмуду. Это правда?Олимпия не знала, что ответить. Она боялась взглянуть на Шеридана. Главарь пиратов терпеливо ждал.— Английский корабль. И сам этот человек — англичанин, — наконец снова заговорил араб. — Сначала я не поверил ему. Но на нем тескери, и он говорит на языке Аллаха, как один из наших собратьев. Он сражается словно вихрь и в то же время поворачивается спиной к своим врагам, чтобы вести спор с женщиной. Все это слишком загадочно, а я не люблю загадок. — Араб тронул длинным указательным пальцем подбородок Олимпии и поднял ее лицо. — Я хочу услышать твой ответ.Олимпия отвернулась. Шеридан снова что-то произнес по-арабски, Его слова, похоже, заинтересовали главаря. Они обменялись несколькими фразами, и Шеридан оттолкнул от себя пиратов, державших его за плечи. Главарь рассмеялся.— Давай продолжим беседу на твоем языке, мой друг. Наша возлюбленная сестра должна слышать, что ты хочешь продать ее в наложницы султану. Я по опыту знаю, что английские леди не считают это для себя большой честью.— Кого интересуют мнения женщины? — отрезал Шеридан. — Отвези нас к султану, и ты получишь от него вознаграждение.— Возможно, это и так. — Араб сплюнул, отвернувшись в сторону. — Только чем может султан вознаградить меня? Великий Махмуд не имеет здесь, на нашей земле, почти никакого влияния. Этот корабль нужен нам для джихада, священной войны с неверными. Мы должны очистить нашу землю и наши воды от скверны, а не искать милости какого-то турка.— Убей этих англичан, и тут же явятся другие, чтобы сровнять с землей твой город и перестрелять вас всех до единого из орудий своих военных кораблей, — сказал Шеридан.Пират надменно вскинул голову.— Англичане — ничтожные песчинки в пустыне!— Но зато у них больше пушек, — мрачно заявил Шеридан. — У них нет чести. Их корабли бросят якорь вдали от берега, чтобы твои одномачтовые суденышки не смогли добраться до них, и обрушат огненный шквал на город. За одного убитого тобой английского моряка они уничтожат десять ваших женщин и детей. А затем они высадятся на берег и убьют остальных. Город Аден исчезнет с лица земли. Он превратится в пепел. Я это знаю, — на скулах Шеридана заходили желваки, — потому что сам участвовал в подобных карательных акциях.Пират долго и пристально смотрел на Шеридана. Затем его взгляд скользнул по телам, распростертым по палубе. Шеридан заколол семерых арабов, и еще одного застрелила Олимпия. Главарь неожиданно улыбнулся.— Хочешь вступить в наши ряды? — спросил он вкрадчиво. — Ты хороший воин. Мы будем поставлять тебе противников, чтобы ты мог упиваться их кровью.— Я не хочу крови, — твердо сказал Шеридан и сжал зубы. Араб громко засмеялся.— Длань Аллаха коснулась тебя, о беспощадный истребитель женщин и детей. Я буду называть тебя Иль-Магнуун, то есть Бесноватый, который сражается, словно десять дьяволов, а затем вдруг поворачивается спиной к своим врагам для того, чтобы молить о чем-то одну-единственную женщину так, будто перед ним целый гарем. — И главарь пренебрежительно махнул в сторону Олимпии унизанной перстнями рукой, а затем искоса взглянул на Шеридана. — Почему ты так поступил?Шеридан ответил ему холодным взглядом, не проронив ни слова.— Почему ты повернулся к нам спиной? — настойчиво повторил пират. — Неужели мы для тебя, о воин, слишком ничтожные и слабые противники? И ты можешь с нами покончить одним ударом своей шпаги?— Нет.— В таком случае ты думал, что мы любим тебя и потому не тронем? Ты не испытывал ни малейшего страха перед нами. Или, может быть, ты считаешь нас женщинами, не способными отомстить за смерть своих соплеменников?— Нет.— Ответь же, почему ты так поступил? — Пират задумчиво разглядывал Шеридана. — Я хочу знать, что делает человека столь отчаянно храбрым.— Это называется не храбростью, — произнес Шеридан так, будто говорил не о себе, а о ком-то другом. — Это называется глупостью. Я, честно говоря, не знаю, почему так поступил.Главарь перевел взгляд на Олимпию.— Он что, сумасшедший?Вопрос был задан самым серьезным тоном. Олимпия чувствовала, что за ним что-то кроется. Главарь не сводил с нее глаз, и она, выдержав его пристальный взгляд, решила сказать правду.— По ночам его мучают кошмары, и порой он выражается очень странно, — ответила она, — как будто воображает себя другим человеком.Шеридан сердито взглянул на нее. Главарь кивнул. Похоже, слова Олимпии подтвердили его предположение. Оглянувшись на своих воинов, он сказал им что-то по-арабски, и те заспорили, перебивая друг друга. Шеридан молча слушал их спор. Олимпия видела, как напряглись мышцы его тела. Внезапно он рванулся к пирату в синем халате.— Нет! — крикнул Шеридан и прежде, чем его успели остановить, выхватил у кого-то кинжал и, прижав своего противника к стене, приставил острие клинка к тому месту, где проходит сонная артерия. — Я тебе глотку перережу, я скормлю твой труп шакалам и точно так же поступлю с твоими приятелями, если вы ее хоть пальцем тронете. — Голова пирата задергалась, по шее заструилась кровь. — Ты слышишь меня, сукин сын?Лицо араба исказила гримаса ужаса. Он вряд ли понял слова Шеридана, произнесенные по-английски, но намерения англичанина были слишком недвусмысленными. Никто из присутствующих не сомневался, что Шеридан был способен вот так, на глазах у всех, заколоть человека.Главарь, забавлявшийся, по-видимому, этой сценой, задал какой-то вопрос на родном языке, и припертый к стене пират быстро ответил сдавленным голосом. Шеридан оттолкнул свою жертву в сторону и с кинжалом в руке повернулся к остальным арабам.— Ну, кто следующий? — рявкнул он.— Успокойся, — сказал главарь. — Прекрати издавать воинственные крики и дай твоим врагам спокойно вздохнуть, о зачинатель смертоубийственных боен!Пальцы Шеридана судорожно сжались на рукоятке кинжала. Он опустил руку, но не двинулся с места, все так же упрямо закрывая своей спиной Олимпию, как будто мог в одиночку защитить ее от целой толпы вооруженных людей. Главарь тем временем снова оглядел своих воинов и стал с ними о чем-то советоваться. Те одобрительно загудели. Он глянул на Олимпию.— Мы решили не убивать этих английских моряков и не сжигать их судно. И не потому, что мы испугались возмездия, нет. Просто мы чтим Аллаха, который вещает устами этого безумного англичанина. Мы не станем также продавать тебя, разлучая с ним, поскольку убедились, что Аллах не хочет этого.«Спасибо, — мысленно возблагодарила Олимпия Аллаха, — спасибо, спасибо, Господь, как бы тебя ни называли».Но Шеридан не двигался с места, все так же крепко сжимая кинжал. По-видимому, слова главаря нисколько не успокоили его. Олимпия собралась с силами и твердо сказала:— Думаю, что ты поступаешь мудро.Пират улыбнулся ей, блеснув золотыми зубами.— О голубка, знаешь ли ты, кого встретила на своем пути? — Он ткнул указательным пальцем себя в грудь. — Я — Салаидин по прозвищу Морской Скорпион. Не слышу твоих рыданий!— Я просто решила, что это не поможет, — откровенно призналась Олимпия.Он залился отрывистым лающим смехом, хотя Олимпия и не думала шутить, она говорила вполне серьезно. Когда главарь снова обратился к своим людям, Олимпия поняла, что речь идет о ней. Пираты разглядывали ее и кивали головами, некоторые из них осклабились, словно волки. Салаидин указал рукой на Шеридана:— Ты далеко едешь с ним?— Очень далеко.— Он говорит, что является твоим охранником.Олимпия закусила губу.— Да.— Но ведь ты боишься его.Олимпия растерянно взглянула на пирата.— Боюсь? Нет, уверяю тебя, что это не так.— И все же я прав, — с уверенностью сказал Салаидин. — Ты — женщина, а он настоящий головорез. Но пути Аллаха неисповедимы, да будет благословенно его имя. — Главарь покачал головой и продолжал говорить с Олимпией так, как будто Шеридана не было рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64