Когда-то роскошная кожаная обивка подрана, из нее торчат сор и плесень, вскормленная все тем же туманом, тянущим свои щупальца в разбитые окна.
На улицах пустынно. Пока странница встретила лишь черную кошку в дверном проеме, фыркающую на туман. Девушка прислушивалась к звуку собственных шагов в полной тишине. Разбитые окна, как глаза мертвецов, ревниво следили за каждым ее шагом. Дома – огромные глыбы бетона и стекла, с пятнами лишайника и птичьего помета – поднимались ввысь, бросая вызов небу. Последние этажи были скрыты туманом, поэтому ей казалось, что здания бесконечны.
Девушка, измотанная и бесконечно усталая, брела в полусне-полубреду по Маркет-стрит. Ей безумно хотелось спать, но инстинкт не позволял расслабиться, зайти в один из офисов и свернуться калачиком на диване. Она продолжала идти, уже не удивляясь чудесам, населяющим Город.
На улицах слышалась приглушенная органная музыка. Из-за угла выскочила машина, напоминающая огромного металлического паука, и, скрипя железными суставами, устремилась вниз по улице по трамвайным рельсам. Подняв голову, девушка вздрогнула, увидев, как кто-то улыбается ей сверху, но почти сразу поняла, что это лишь очертания женских лиц, нанесенные тушью на уличные фонари.
Дойдя наконец до «Трансатлантика», девушка остановилась, чтобы полюбоваться на огромное здание. Со стен на нее смотрели странные существа с человеческими телами и головами зверей. Огромный, ядовито-яркий змей обвивал пирамиду, поднимаясь к вершине, скрытой в клубящемся тумане. У девушки закружилась голова. Жар от раны играл с ней странные шутки – змея, казалось, извивается и шипит. Стряхнув с себя оцепенение, путница побрела дальше.
На одном из перекрестков, в сером призрачном свете она увидела группу людей в темных одеждах. Они стояли неподвижно на открытом пространстве, и ветер доносил звук их голосов. Девушка, притаившись за бетонной стеной, попробовала разобрать слова, уловить движения, чтобы определить, могут ли эти люди представлять опасность. Наконец, не поняв ни слова и продрогнув до костей в ледяном тумане, она решилась подойти к группе, держа арбалет наготове.
Люди были сделаны из темного металла, на котором туман осел мелкими капельками. Порывы ветра раскачивали их металлические челюсти, крепившиеся к черепам шарнирами, и из пустых глоток раздавался чудной гул, который девушка и приняла за речь. Пустые глазницы изучали незнакомку, и она, вновь не выдержав безмолвного напряжения, обошла конструкцию и поспешила вниз по улице.
Вдруг над ее головой послышалось хлопанье крыльев, как будто огромная птица летела низко-низко над улицами Сан-Франциско. Она подняла голову и увидела Ангела – он летел вперед, обгоняя ее, освещая серые стены домов золотым сиянием крыльев. Не раздумывая ни секунды, девушка собрала последние силы и устремилась за посланником свыше. Теперь ее вел не страх, но вера – вера, что Ангел приведет ее к матери.
Дорога виляла по узким аллеям, где высокие дома, стоящие тесным строем, закрывали небо. Голова разламывалась от боли, становилось трудно дышать, в глазах потемнело. Девушке начало казаться, что враждебные здания надвигаются на нее, давят, не дают вздохнуть полной грудью. Оглянувшись, она краем глаза заметила, что дома движутся, меняются местами, сходятся в одном месте и расходятся в другом, до неузнаваемости меняя улицу и отнимая возможность выйти тем же путем, что и вошла. Но ей все уже стало не важно, забылась даже боль в плече. Значение имело лишь одно – догнать Ангела, не потерять этот свет в сером тумане. Золотое сияние крыльев не давало ей заблудиться.
Силы тем временем по капле покидали девушку. Каждый шаг давался все тяжелее, ватные ноги подгибались и дрожали, голова, казалось, превратилась в огромный воздушный шар, наполненный болью вместо воздуха. Готовая сдаться, она завернула за угол и замерла, ослепленная ярким сиянием. Ангел стоял перед ней.
Правая часть его прекрасного лица ласково улыбалась ей. Но слева кожа была разодрана, обнажая металлические пластины. На скуле, где сходились две пластины, виднелась ржавчина. Левый глаз, обезображенный, лишенный века и ресниц, горел золотым огнем, но неверным, мерцающим. Девушка не могла оторвать взгляда от огонька, боясь, что он погаснет навек, но сияние, потухнув, вновь вспыхивало в полную силу. Ангел был обнажен. Его когда-то ровная и гладкая кожа износилась, особенно на суставах, и там и тут проглядывали металлические соединения. Гениталии отсутствовали, и на их месте была все та же гладкая и чуть мерцающая кожа.
Скрипя проржавевшим механизмом, Ангел протянул к ней руки. Девушка, стоя неподвижно, изучала бесстрастное лицо, ей снова стало холодно и одиноко, но надежда отказывалась покидать ее сердце.
– Где моя мама? Скажи, ну пожалуйста! – прошептала она. Ангел не отвечал, и ее начала охватывать злость, смешанная с отчаянием. Голос задрожал. – Ну что ты молчишь, где моя мама?
Ангел, все так же безмолвно, вновь протянул к ней руку, но девушка отступила, прошептав:
– Нет!
Девушка пятилась, не в силах отвести взгляд от мерцающего золотого глаза, но тут ее отвлек шорох в темноте, за спиной Ангела. На девушку любопытными глазами-бусинками смотрело маленькое животное. Память услужливо напомнила полузабытую картинку из детского букваря – Обезьяна – начинается на круглую букву «О». Обезьянка рассмотрела человека, затем тявкнула – как-то даже повелительно – и устремилась вниз по улице.
Собрав последние силы, девушка кинулась вслед, вновь петляя по лабиринту улиц. Теперь ее пугал звук крыльев, по спине бежали мурашки от прикосновения холодных металлических пальцев.
Но вот дома, казалось, расступились, вокруг посветлело, дышать стало легче. Она вновь очутилась у разбитого «мерседеса». Обезьянка уселась на его крышу и принялась неторопливо разыскивать в шерстке блох. К девушке она, казалось, потеряла всяческий интерес. Та оглянулась – улица за ее спиной была пуста. Ангел исчез. Истощенная, испуганная и потерянная, она поняла, что больше не может идти, искать, бежать. Открыв заднюю дверцу машины, девушка скользнула на сиденье. Ростки аниса пробивались через ветхую обивку, наполняя машину своим ароматом. Девушка провалилась в сон.

Дэнни-бой весело крутил педали своего велосипеда по Маркет-стрит, направляясь к складам в южной части Города. Строго говоря, то, на чем он ехал, могло называться велосипедом с известной натяжкой: неуклюжая, зато крайне функциональная конструкция, корпус повозки бакалейщика на колесах от горного велосипеда. Она скрипела и подпрыгивала на дороге, но Дэнни не обращал на это внимания, занятый своими мыслями. Вчера он нашел на пепелище дома три электрические лампочки, уцелевшие каким-то чудом, и теперь возвращался поискать еще. Интересно, осталось ли там еще что – на продажу. Помимо этого, ему нужна синяя краска для Золотых Ворот.
Изабель, дворняжка, которую он приютил еще щенком, трусила за гибридом повозки и велосипеда, изредка замирая у очередной машины – там часто селились одичавшие кошки. Было раннее утро, и туман еще не успел до конца рассеяться. Серая дымка кралась по улицам, обнимая фонарные столбы и прижимаясь к стенам домов. Дэнни любовался изящными завитками и причудливыми узорами тумана. Черные мертвые окна казались украшенными кружевными занавесками, как те, которые он однажды видел в богатом доме на Пасифик-Хайт. Интересно, можно ли сделать что-нибудь интересное из тех занавесок? Ну, что-то типа скульптуры, которая меняла бы очертания от ветра? Надо не забыть поделиться этой идеей с Затчем или кем-нибудь еще из скульпторов.
В такие дни Дэнни-бой часто видел в Городе вещи, которые не мог объяснить. Толпа полупрозрачных людей, танцующих на Маркет-стрит под музыку, для него не слышную. Ангелы, летящие над домами. Женщина, правящая колесницей, запряженной огненными конями. Но жизнь «После» научила молодого человека принимать чудо как должное. Картины стали частью его жизни. Он знал, что это видения Города, которые запрятаны где-то глубоко в его сердце, под цементом и асфальтом, но иногда набираются сил и пробиваются на поверхность, как сорняки на улицах. Люди покинули Город, но их сны и мечты остались, поселившись на пепелищах домов, в брошенных машинах, на пустынных улицах. Иногда Дэнни-бою казалось, что сам Город – лишь прекрасный сон его обитателей. Сны мертвых влияли на живых, навевая им странные идеи и фантазии. Лили, например, занялась собиранием черепов. Сейчас ее коллекция украшала витрину универмага «Эмпориум».
Оказавшись на пересечении Маркет-стрит с Пятой авеню, Дэнни решил еще раз глянуть на выставку Лили. Доехав до «Эмпориума», он в который раз загляделся на витрину. Нет, его не завораживали, как Лили, отполированные белые кости неизвестных людей, но идея Дэнни определенно нравилась. Рядом с каждым черепом Лили поместила какой-нибудь предмет, найденный рядом и скорее всего принадлежавший этому человеку: очки в простой металлической оправе, пустая фляга из-под виски, голый пластиковый пупс с кудрявыми белыми волосами и круглыми синими глазами, кроссовка, Библия, кружевная перчатка. Каждый череп был отполирован до блеска воском для полов, которым изобиловали супермаркеты Города.
С последнего его визита сюда, отметил молодой человек, добавился еще один экспонат – беззубый череп и вставная челюсть, лежащая рядом. Дэнни снова восхитился способностью Лили выбирать предметы для экспозиции. Очки, перчатки, книги, все то, что окружает человека, делало выставку памятником минувшей жизни и погибшим жителям Города.
Постояв еще минутку, молодой человек свистнул Изабель, которая вертелась между машинами. Но собака не подбежала на его зов, а залаяла где-то в отдалении. Дэнни позвал ее еще раз, но она лаяла так яростно, что, очевидно, его присутствие было просто необходимо.
Звук привел его к старому «мерседесу», припаркованному в центре улицы. На крыше машины сидела обезьяна, сердито огрызаясь на собаку. Завидев приближающегося человека, обезьяна ретировалась, молниеносно спрыгнув с крыши и шмыгнув в полуоткрытую дверь какого-то офиса. Изабель обнюхивала дверцу машины, яростно виляя хвостом.
Дэнни-бой заглянул в мутное стекло и увидел на сиденье девушку, сжавшуюся в комок, чтобы быть как можно дальше от оскаленных зубов собаки.
– Эй, не бойся! Все нормально, ты можешь выйти, Изабель не причинит тебе вреда, – попробовал успокоить незнакомку молодой человек, но та даже не пошевелилась.
Ее лицо было очень бледным, на лбу испарина. Девушка изо всех сил куталась в кожаную куртку, как будто пытаясь защитить себя от холода и врагов.
– С тобой все в порядке?
В глазах незнакомки застыли страх и безысходность, как у раненого животного, слишком слабого, чтобы сражаться за свою жизнь. Она часто моргала, стараясь сохранить четкие контуры предметов. Изабель лаяла и скреблась в дверцу.
Чужаки редко забредали в центр Города. Торговцы обычно направлялись к Торговому центру Даффа. Мало кому хотелось столкнуться со странностями, которые Город часто демонстрировал одиноким путникам. Иногда на это осмеливались банды из Окленда, но банда никогда бы не бросила одного из своих.
– Ты ранена?
Молчание. Ее глаза закрылись, как будто держать их открытыми потребовало слишком больших усилий, но как только молодой человек распахнул дверцу, девушка рванулась вперед, оттолкнув его, и побежала, не разбирая пути. Ее сил хватило лишь на несколько шагов, и она упала на асфальт. Нож со стальным звоном выпал из разжавшейся руки.
Дэнни-бой осторожно приблизился. Лицо девушки было измазано кровью, сочившейся из пореза на лбу. Куртка распахнулась, и он увидел руку, перевязанную белой тканью с узорами из красных и коричневых цветов. Приглядевшись, молодой человек понял, что узор на самом деле – пятна запекшейся и свежей алой крови.
В «Эмпориуме» Дэнни набрал ворох одеял, из которых соорудил подобие мягкого гнезда для нее в своей повозке. Как можно аккуратнее переложил в него девушку и направился к дому.
По дороге к отелю святого Франциска ему на глаза попался маленький Томми. Молодой человек отправил его за Тигром: прежде чем заняться боди-артом, татуировщик работал санитаром. Другого врача в общине не было.
Придя домой, он бережно отнес незнакомку в свою комнату, уложил в свою постель и уселся ждать Тигра. Тот примчался почти сразу же, с докторским чемоданчиком в руке. Бегло осмотрев лежащую на кровати девушку, он выпроводил Томми за дверь, невзирая на яростные протесты.
Пока Тигр разрезал слипшиеся от крови куртку и рубашку, Дэнни-бой поддерживал незнакомку. Во время осмотра она не приходила в сознание, только однажды приоткрыла глаза и пробормотала что-то насчет ангелов и призраков.
– Похоже, она упала со значительной высоты. Небольшое сотрясение, перелом ключицы. Ну-ка, помоги мне.
Дэнни помог усадить ее, и Тигр наложил на ее спину и плечи эластичный бинт, поддерживающий сломанную ключицу.
– По идее, все должно срастись быстро, она совсем Молоденькая. Повязку сменю завтра или послезавтра. И конечно, в ближайшие несколько недель физические нагрузки ей противопоказаны.
– Думаю, она останется здесь, – задумчиво произнес Дэнни-бой.
– Это пойдет ей на пользу. В любом случае непохоже, что она направляется куда-то конкретно.
Тигр обработал царапины на спине и плечах девушки и при помощи Дэнни уложил ее на подушки. Молодой человек заботливо подоткнул одеяло и загляделся на спокойное лицо спящей. Интересно все-таки, что привело ее в Сан-Франциско.

За годы Дэнни-бой собрал в номере отеля пришедшиеся ему по вкусу вещи, найденные в заброшенном Городе, и его жилище приобрело своеобразное великолепие. Гостиничный ковер пропал под ворохом разноцветных восточных половиков, словно трава под осенними листьями. Стены были задрапированы ярчайшими гобеленами, в интерьере соперничали вишня, бирюза, янтарь, сливки. В одном углу трое часов с кукушкой исправно тикали, показывая, однако, разное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32