Затем над Плаза прошел лягушачий дождь. С неба тысячами, миллионами сыпались мелкие древесные лягушки, размером не превышающие последнюю фалангу мужского мизинца. Они карабкались на деревья, на палатки, на солдат, на их оружие, квакали высокими голосами. В лагере стоял постоянный гвалт; шагу нельзя было ступить, не раздавив маленького изумрудного тельца.
В воздухе стоял зловонный дым; туман не рассеивался ни на минуту. Иногда, когда на рассвете клубы дыма подсвечивались встающим солнцем, Джекс и самой начинало казаться, что она всего лишь бесплотный призрак. Девушка уже перестала верить, что где-то в мире есть места, где по утрам появляется яркое солнце. За несколько недель войны все забыли о том, что такое тепло и свет. Может быть, если солнце перестало быть реальностью, ей привиделось и все остальное? Может, Ангел забрал ее сразу, как только она пришла в Город, и все ее воспоминания с тех пор не более чем горячечный бред, затянутый многоцветной дымкой?
В тумане ничего не стоило потеряться. Джекс ориентировалась по слуху и обонянию: едкий запах пороха, свежесть моря, воркование голубей, пронзительные стоны чаек. Однажды солдаты, громко разговаривая, прошли в нескольких шагах от нее, даже не заметив.
– Прикинь, видел ангела! – громко рассказывал один. – Рожа вся перекореженная, зато крылья – чистое золото!
– Придурок! Еще скажи, что видел Джекс! – потешались над ним.
– Вот еще! Никто не видел Джекс! – обиделся тот.
Она убежала. Ей хотелось как можно скорее оказаться среди друзей. Штаб-квартира переехала в Дворец Изобразительных Искусств – огромное здание с запутанными коридорами, построенное для долговременных экспозиций. Чтобы попасть туда, надо было взобраться по Дивисадеро-стрит на холм, а затем вновь спуститься. Впервые за столько дней девушка оставила туман за спиной и подставила лицо ласковым лучам солнца. Внизу виднелась серая громада Дворца, окруженная буйными джунглями, бывшими когда-то городским парком. Джекс шла неторопливо, наслаждаясь теплом.
Подойдя ближе, она разглядела римские колонны и изящную лепнину, сейчас полускрытую побегами плюща. Узкая тропа, прикрытая переплетающимися ветвями деревьев, вела к скромной двери с табличкой «Служебный вход».
Дэнни-бой сидел за столом в кабинете менеджера. Заслышав ее шаги, он поднял голову, и Джекс заметила красные прожилки в его глазах и сероватый цвет лица. Стол перед ним был абсолютно пуст, его руки – тоже.
– Что ты делаешь?
– Думаю, – хрипло ответил он.
– О чем?
Он перевел взгляд на свои ладони.
– Ты давно была в парке Золотые Ворота? Там живут несколько солдат. Они дезертировали.
– Да, Рэнделл мне рассказал.
Дэнни медленно кивнул.
– Ты с ними не разговаривала? Она отрицательно покачала головой.
– А я разговаривал. Знаешь, что выяснил? Они боятся Майлза не меньше, чем нас. Говорят, он убивает дезертиров. А еще говорят, что он никогда не сдается.
– Я знаю.
– Мы должны добраться до Майлза.
– Мы должны его убить, – поправила Джекс.
– Да, убить, – кивнул Дэнни.
– Не просто разрисовать ему лицо, а убить по-настоящему.
Как она и ожидала, он покачал головой.
– В этом нет необходимости. Мы должны показать ему, что можем добраться до него в любой момент, что он в нашей власти.
– Не обманывай себя. Звездуна так просто не испугать. С ним это не сработает.
Дэнни снова покачал головой.
– Если мы пометим его, солдаты поймут, что он просто человек, такой же, как все. Они потеряют страх перед ним и смогут сложить оружие.
– Не пойдет, Дэнни. Это не сработает.
– Почему ты так уверена? Можно ведь попробовать! Попытка не пытка, пометим его и посмотрим, что произойдет!
– Ты что, совсем забылся, Дэнни? – Джекс не смогла скрыть раздражения. – Они стреляют пулями! Настоящими, которые убивают по-настоящему! Ты хоть видел, какая у генерала охрана?
– Да, видел. Я все это помню, но…
– А вот мне временами кажется, что не помнишь. Или что ты сам начал верить в те байки, которые рассказывают солдаты – что ты призрак и тебя нельзя ни убить, ни ранить!
– Нет, я так не думаю.
– Зато ты думаешь, что все это игра. Но война – не игрушка, Дэнни-бой!
– Я знаю.
– Тогда почему бы нам не убить Майлза? Он ответил, не поднимая глаз:
– Тебе надо понять, Джекс, что насилие и смерть – не единственные силы, способные изменить общественный порядок.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, передумала, затрясла головой и снова возбужденно заговорила:
– Мне как раз ничего не надо понимать! Это ты не понимаешь, что нам грозит реальная беда, боль и смерть!
– Мы должны продолжать действовать теми же методами. Иначе мы признаем свое поражение, – спокойно ответил он. – Если мы перебьем их всех, придут новые. Надо обратить их в бегство. Поэтому нельзя отступать от принятых правил. Наших правил. Предупредим его. Если он нас не услышит – что ж, придется его убить.
Дэнни говорил медленно, как будто пытаясь убедить самого себя.
– Это мой долг. Я должен пометить его.
– Ха! Да ты не пройдешь даже первого часового! – нервно выкрикнула она.
– Посмотрим. Может, я тебя удивлю.
– Точно, тебя пристрелит второй часовой!
Джекс подошла к столу и наклонилась к нему. Ей надо защитить Дэнни от его же сумасбродства, нравится ему это или нет.
– Тебе нельзя туда идти, ты нужен нам, чтобы вести войну. Я пойду. Я помогу тебе изменить этот чертов мир.
– Нет! – упрямо повторил он. – Это мое дело, и это моя война!
– Забудь об этом, Дэнни. Это не только твоя война. Это и мой Город тоже, и я тоже бьюсь за него. Ты понимаешь?
– Я не позволю тебе идти туда.
– Тебе придется. У меня единственной есть хоть какой-то шанс!
Джекс резко развернулась и выбежала из офиса. Дэнни не успел ничего ей возразить.
Она шла по длинным коридорам музея. Солнечный свет, падавший сквозь огромные окна-фонари, разрисовывал темный пол яркими заплатками. В одной из таких заплаток примостился Робот, чинивший лопасть своего автожира. Джекс опустилась на бетонный пол рядом с ним.
– Ну и как война выглядит сверху? – помолчав, спросила она.
– Маленькой. Сверху все кажется незначительным.
– Да, наверное.
– А как она выглядит снизу, из подземелья? Джекс поглядела на свои руки, сложенные на коленях, и усмехнулась.
– Чересчур большой временами.
За окном ворковали голуби. Робот уютно копошился в каких-то запчастях. Было так мирно.
– Я собираюсь пометить Звездуна, – просто сказала девушка.
– Это будет нелегко, – рассудительно ответил Робот.
– Я знаю.
Джекс поймала себя на том, что беспрерывно крутит пальцами серебряный кулон на шее, и снова сложила руки на коленях.
– Ты думаешь, что мы пометим генерала, и война прекратится? – спросил Робот.
– Нет, я так не думаю. Но попробовать надо. Если я этого не сделаю, сделает Дэнни.
Она замолчала.
– А ты этого не хочешь, верно?
– Да у него нет ни малейшего шанса пробраться туда! Его убьют сразу же, будь уверен! У меня по крайней мере есть опыт. – Она покачала головой и прошептала, обращаясь скорее к себе: – Я должна это сделать.
Робот отложил инструмент и внимательно поглядел на нее; затем тронул за плечо. Джекс даже удивилась – за все время, что она его знала, это был первый подобный жест утешения и поддержки.
– Я тебе помогу.

«Мама бы сейчас одобрила меня, – думала Джекс, тенью пробираясь по затянутым туманом улицам Города. – И с Дэнни-боем мама бы согласилась».
Но не маме надо было искать тропки, ведущие к Звездуну.
Найти лагерь дезертиров особого труда не составило. В воздухе плавал дым костра. Они обосновались в укромном уголке парка. Развесистые ветви прикрывали лагерь от глаз. Джекс вскарабкалась на дуб, росший неподалеку, и притаилась, вжавшись в толстую ветку. Солдаты ходили туда-сюда, собирая хворост, таская воду, возвращаясь с охоты с кроликами и перепелами в руках. Девушка терпеливо ждала. Наконец она увидела знакомое лицо.
Дэйв возвращался в лагерь с вязанкой хвороста. Насколько она могла видеть, он не был вооружен. Джекс спрыгнула с ветки и приземлилась на тропинку прямо перед ним.
– Привет, Дэйв! Давно не видел ангелов? – задорно поприветствовала она его.
Солдат серьезно смотрел на нее, все еще сжимая в руках дрова.
– Я сбежал, как ты и советовала. – Он говорил быстро, как будто боясь, что она, не дослушав, растворится. – Мне хочется уйти из Города, но генерал охраняет мост. Мы все хотим домой.
– Это не проблема, Дэйв, расслабься. Иди-ка сюда. Джекс кивнула в сторону поваленного дерева рядом с тропинкой. Сев, она похлопала место рядом с собой. Дэйв тоскливо смотрел в сторону лагеря.
– От меня не убежишь, все равно поймаю! – пригрозила она, и солдат сел-таки рядом с ней.
– В последний раз, когда мы виделись, ты был не такой пугливый!
– После того, как увидишь ангела, никакие призраки не страшны, – пробормотал он.
– Ну, вообще-то я не совсем призрак.
Дэйв снова бросил быстрый печальный взгляд на тропинку.
– Слушай, я не сделала тебе ничего плохого в прошлый раз, не сделаю и сейчас. Мне просто нужна информация, чтобы проникнуть в штаб Звездуна. К сожалению, я не хожу сквозь стены и не умею становиться невидимой, так что это сразу отпадает. Ну, так что?
– Ты убьешь его?
– Думаешь, стоит? Он осторожно кивнул.
– Если вы его убьете, мы все сможем вернуться домой.
– Я помечу его, так же, как тебя. Дэйв замотал головой, тараща глаза.
– Ты что! Надо убить его по-настоящему, если уж ты сможешь до него добраться!
Не вступая в дискуссию, она спросила:
– Ты знаешь схему расстановки часовых в штабе? Поможешь мне проникнуть внутрь?
Заостренной палочкой солдат рисовал в пыли схему дома, где располагался штаб Майлза и где обычно ночевал генерал. Посты охраны он помечал крестиками.
– Охрана сменяется в три ночи. В этот час все спокойно, поэтому часовые расслабляются. Думаю, это самое удобное время.
Джекс внимательно слушала и изучала карту. Она заставила обозначить все окна и двери, пометить пожарные выходы и подсобные помещения.
– Ну что ж, неплохо, – сказала она наконец и дотронулась до руки Дэйва. – Спасибо.
– Так ты все-таки не привидение… – пробормотал он, внимательно разглядывая ее.
– Пока нет. Если ты меня обманул, у меня есть все шансы им стать.
– Да нет, не бойся. Удачи тебе!
Джекс помахала ему на прощание и убежала. Она собиралась убить Майлза.

ГЛАВА 26

Робот посмотрел на часы. Ровно полночь. Он сделал еще один круг, затем снизился к Плаза, чтобы сбросить баллоны, наполненные составом, который мгновенно распространял в воздухе омерзительное зловоние, напоминающее запах скунса. Сей шедевр Тигр творил несколько дней, запершись в доме на краю Города.
Сделав свое «грязное» дело, Робот, весьма довольный собой, постепенно набирал высоту, оставляя внизу выстрелы и оглушительную ругань. Над заливом в чернильном небе завис полумесяц, окрашивая серебром выступающие контуры небоскребов. Сугробы на Плаза в сумерках приобрели вид почти фантастический, светясь изнутри призрачным сиянием.
Солдаты внизу суматошно бегали, размахивая руками, пытаясь скрыться от ужасающего зловония. Наконец большая часть их укрылась в Сити-Холл и библиотеке. Робот удовлетворенно улыбнулся. Что ж, свою миссию он выполнил, остается только надеяться, что они просидят там достаточно долго, чтобы Джекс смогла беспрепятственно проникнуть в лагерь, а затем покинуть его. Но вместо того чтобы вернуться в штаб, механик решил полетать. Была чудесная ночь, тихая и таинственная. Пролетая над «Холидэй Инн» на Восьмой авеню, он увидел Дэнни-боя и Змея, копошившихся на крыше. Через несколько минут в воздухе с оглушительным треском расцвел яркий искрящийся цветок – первый залп фейерверка, призванного отвлечь внимание солдат Звездуна.

Джекс кралась по внутренним артериям Города, внимательно прислушиваясь. Включив фонарик, она посмотрела на изящные золотые часы на своем запястье, которые мисс Мигсдэйл дала ей перед операцией. За несколько минут до полуночи девушка вылезла из люка на небольшой аллее, примыкавшей к дому генерала.
Дэйв клялся и божился, что часовых на аллее нет, и Джекс с огромным облегчением убедилась, что солдат не соврал. Замерев в тени деревьев, она ждала следующего сигнала от друзей. Звезды на узкой полоске неба над ее головой казались холодными и безразличными. Глаза слезились от едкой вони.
Когда небо расцветилось фейерверками, Джекс уже карабкалась по пожарной лестнице на четвертый этаж дома. Заглянув в окно, она увидела темные силуэты двух часовых, любующихся салютом у окна на противоположной стороне холла.
– Никогда не видел ничего подобного! – восхищенно выдохнул один из них.
Солдаты не заметили, как тень скользнула за их спинами к двери спальни Четырехзвездного. Притворив дверь за собой, Джекс некоторое время стояла в полной темноте, прислушиваясь к равномерному дыханию спящего человека, затем подкралась к кровати. Луч лунного света освещал лицо генерала. Вблизи он казался намного старше. Седые волосы спутались во сне, цвет лица нездоровый, под глазами тени и глубокие морщины. Интересно, что ему снится?
Затаив дыхание, она вытащила тряпочку, смоченную эфиром, из пластикового пакета. Когда Майлз выдохнул, девушка аккуратно приложила материю к его носу. Голова генерала беспокойно заметалась по подушке, затем веки его задрожали, дыхание выровнялось, стало спокойным и глубоким. Черты лица разгладились.
Когда Джекс убедилась, что Майлз спит, она спрятала тряпочку в пакет и распахнула окно, впустив в комнату вечерний воздух, подпорченный, правда, зловонием. Избавившись от легкого головокружения и сонливости, вернулась к кровати.
Странно интимным жестом девушка отвела со лба генерала седую прядь. Сейчас он был совсем не похож на врага, внушающего ужас. Просто старый и безмерно усталый человек. Джекс обвела глазами комнату. Форма генерала аккуратно сложена на стуле; фуражка висит на спинке; на столе стоит бутылка виски, произведенная еще до Чумы. На столике рядом с кроватью лежит открытая книга в мягкой обложке – судя по всему, шпионский роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32