Он обещал одолжить.— Ты уже дочитала предыдущую? Хорошо. Можно куда-нибудь убрать книгу и фотографию на обложке. Например, в мусорный бак в торговом районе Кейп-Мэй.— Ну да. Хорошая книга. Только я угадала конец, поэтому было не так интересно.Он схватил ее за локоть, когда она закрывала дверь в ванную.— Ты угадала концовку? Когда? Где?— Джон, что с тобой? Не говори мне, что ты тоже читал и не угадал. Это слишком очевидно. Нельзя было писать об осколке в кабинете посла. Не так рано. Я сразу поняла, что стекло разбили изнутри, а не снаружи.— Действительно, — Джон выпустил ее локоть. — Немногие просекли бы это.— Я читаю детективы и триллеры с тех пор, как достаю до книжных полок. Одинокие субботние вечера, Джон, помнишь?Он кивнул и слабо улыбнулся.— Иди в душ. Во сколько нужно быть на пляже?— У нас есть час, — и Джейн закрыла дверь. В следующее мгновение Джон услышал, как включился душ. Он подскочил к ночному столику и схватил книгу. Где там осколок стекла? Глава четырнадцатая? Черт. Почему Генри это не отловил?Обри Харрисон прислонился к дверному косяку, разглядывая своего племянника… свое возмездие. Дурак и недотепа, чьи амбиции могут все разрушить.— То есть говоришь, что нашел ее? Диллон сунул пятерню в волосы и кивнул.— Не понимаю. Я просмотрел эту кипу три раза. Четыре. И она была тут все это время, прилипла к воскресной газете, которую я, наверное, зачем-то сохранил… — Он понюхал испачканную страницу. — Виноградное желе. Я не ем виноградное желе.— Нет. Ты его размазываешь, — Харрисон оттолкнулся от косяка. — Давай, у нас еще есть время, чтобы выпить перед пляжем.Диллон последовал за дядей в гостиную люкса.— Мы можем не пойти? Пикник на пляже, костры… Вся еда в песке. И комары. Я скорее засуну побеги бамбука под ногти.— Это я скорее засуну побеги бамбука тебе под ногти. Но не беспокойся, Диллон, мы не будем есть на пляже. То есть будем, но отдельно. Я устроил так, что для нашей компании накроют в бельведере. Ты видел его? Прекрасное маленькое открытое здание, прямо на краю пляжа.— Наша компания? Ты имеешь в виду сладкую малышку Джейни, сексуальную звезду, профессора и галстук-бабочку? Напоминает плохую сцену из «Острова Гиллигана».— Да нет, Диллон. К нам присоединится уважаемый джентльмен из Пенсильвании — конгрессмен Паттерсон, Артемис Слэйд — наш друг, представляющий крупную нефтяную компанию. И замыкает шествие любимый диктор Америки, неподражаемый мистер Сэмпсон. Без жен, конечно. Их отослали на день в Атлантик-Сити.— Ты хочешь встретиться со всеми одновременно? — Диллон взял у Харрисона стакан виски. — Это не опасно?— Не думаю. Все они хотят одного — власти. Того, что движет миром, мой мальчик. Они знают, что у президента ее хватит на всех. Я уже почти пообещал Паттерсону место в кабинете министров, но он того стоит, если сможет завоевать Пенсильванию.— А Слэйд? Ослабление запрета на морское бурение?— Я думал, что этого достаточно. — Харрисон стоял у окна и смотрел на океан. — Но теперь он выступает с требованием, чтобы государство на пять лет отказалось поддерживать исследования и разработку альтернативных источников энергии. Тут мы можем влипнуть.— Особенно со спонсором Сэмпсона. Сельское хозяйство — значит, зерно, а зерно — значит, альтернативная энергия, помнишь?— Вот поэтому оба здесь, Диллон. Ты хотел, чтобы они на этой неделе разобрались с деньгами, но лучше пусть поговорят. Они должны найти компромисс, выгодный им… и мне.— Нам.— Как угодно, — Харрисон поднял стакан в насмешливом салюте. — Расскажи мне еще о Романовски. Все, что ты выяснил.Диллон сел на кушетку, положив руку на ее спинку.— Я уже все рассказал. Он изучает тебя. Ничего удивительного, мы же теперь знаем, что он Дж.П. Роман. В последних двух книгах он обрисовал тебя довольно широкими мазками. Под статью не попадает, но подбирается очень близко. Все равно нам повезло, дядюшка. Он слишком занят, обхаживая нашу маленькую воспитательницу детского сада. Ты знаешь этих писателей. Одни разговоры, никаких действий. Он не будет преследовать тебя, вступать в конфликт по поводу политики или его сбрендившей матери. Кишка тонка.Харрисон отвернулся от окна.— Ты любишь язвить, да, Диллон? Сказывается образование в школе для мальчиков. Прекрасно, я забываю о Романовски. С удовольствием. Кстати, насчет обхаживания. Что с той барышней из ночного клуба? Ты проследил, чтобы она узнала, что я не могу встретиться с ней?Диллон поднял скрепленные и испачканные в желе страницы:— Я был немного занят.— Черт побери, — Харрисон резко опустил стакан. — Намотай себе на ус, племянничек, — никогда не разочаровывай леди.— Это не леди, — ухмыльнулся Диллон.— Она считает себя леди. Все они считают, — Харрисон был совершенно серьезен. — После случая с матерью Романовски я никогда не даю им повода злиться. Тогда мне подфартило — у нее был срыв, и она не обратилась в газеты. Остается надеяться, что эта девица не вернется сделать нам гадость.— Ты преувеличиваешь.— А ты, племянничек, невежественный кретин, — бесстрастно произнес Харрисон. — Найди ее, принеси мои извинения, искренние извинения, и подари один из браслетов, которые у нас припасены где-то здесь. И ей будет о чем рассказать внукам.Диллон закатил глаза.— Да уж. Точно, — прошептал он, направляясь к себе в спальню. — Я поставлю это первым пунктом в списке дел. Конечно, у меня куча времени на подружек ублюдка. Глава 14 Досадно, когда пляж усеян кострами, а солнце все еще светит. Еще менее романтично, что костры разрешили у бельведера, а примерно в двухстах ярдах от пляжа стоят пожарные машины.Правда, это хорошо для фотосессий. Для «вернувшихся к природе» больших шишек, которые стараются выглядеть по-человечески, и для группок протестующих с плакатами о том, что костры разрушают озоновый слой. Хорошее времечко, как ни крути.Джон, Джейн, Генри и Брэнди расположились с наветренной стороны костра, который сильно дымил и почти не горел.— Кто-нибудь помнит, как бойскаутом учился разжигать костер? — спросил Джон. Они вчетвером смотрели на слабый огонь и посеревшие гамбургеры на проволоке.— Никогда не был бойскаутом, — ответил Генри, потягивая пиво из банки. — Отец говорил, что мне бы не понравилось.Джон посмотрел на Джейн.— Что? — она слегка надулась. — Думаешь, я была дежурной по костру, да? Не была.— То есть ты никогда не получала значков за плетение корзинок из лозы? Что-то мне не верится.Она поежилась и села, сложив голые ноги по-турецки.— Ладно, была я скаутом в младшей школе.А потом и в средней. Но значки мне давали за возню с детьми и шитье, а не походную кухню. И я ушла в четырнадцать, а Молли так испоганила мое задание с печеньем, что меня все равно собирались вытурить.Она опустила голову и тихо закончила:— Или обвинить в тяжком преступлении. Мы так и не поняли.— Молли, — Брэнди взяла проволоку у Генри, перевернула и поднесла ближе к костру. — Это ведь та журналистка, да? Ты еще не звонила ей?— Я пыталась, но она не взяла трубку. Я оставила сообщение на мобильнике, и еще родителям. Но мама и папа собираются в горы на Четвертое июля, так что от них проку мало. Видимо, она возвращается домой, в Вашингтон.— Она наверняка пулей летела из города, как только забрали всех детей и закрыли двери, — сказал Джон, и Джейн уставилась на него. — Нет, я бы так не поступил, но ты же говорила, что она не в восторге от работы нянькой, верно?— Да, — признала Джейн. — Но она хотела держать со мной связь и не позвонила, даже после того, как ты отменил задержку звонков в номер. И на мобильный тоже, а он у меня постоянно включен.— Насколько можно положиться на твою кузину? Я, конечно, доверяю твоему мнению, но всеТеперь на Джона не просто уставились. Его пронзили взглядом.— Молли очень ответственная, — ответила она Брэнди. — Ну, довольно ответственная. То есть она… — Джейн снова повернулась к Джону и задумчиво прищурилась: — Она нам очень нужна?— Думаешь, она слиняла? Джейн прикусила нижнюю губу.— Я не знаю. Это было так важно для нее, — она вздохнула. — Но, с другой стороны, для Молли все важно, сегодня или завтра. Что мы теперь будем делать?Генри поднял руку, словно хотел, чтобы его вызвали.— Да, Генри?— Не хочу вмешиваться, Джон… — Он так улыбнулся Брэнди, что Джону захотелось его обнять и сказать: мечтай, но не надо бредить свадебными туфельками и рисом.— Вмешивайся, Генри, вмешивайся. Ты здесь именно для этого.— Ну, хорошо. Наверняка ты уже обратил внимание на шесть фургонов с разных телеканалов, припаркованных вокруг отеля, и на множество журналистов из газет, которые слоняются в поисках материала. Может, взять одного и рассказать?Джейн призывно посмотрела на Джона — она всегда выглядела для него призывно:— Но Молли?— Джейн, ты же сказала, что не можешь дозвониться до нее.— Но она… ладно, неважно. Позвонит, так позвонит, но мы не можем от нее зависеть. Генри прав, надо выбрать кого-нибудь еще.— Я уже выбрал, — сказал Джон. Из гамбургеров наконец потек жир, и снизу взметнулись язычки пламени. Если повезет, к полуночи они начнут есть.— Кого? — спросила Брэнди, а Джейн только сцепила руки на коленях — то ли ей было неудобно за кузину, то ли она сдерживалась, чтобы не врезать ему по носу. Джон не понял, в чем дело, и, честно говоря, спрашивать не хотел.— Конечно же, самого несчастного человека на вечеринке, — Джон поднялся на ноги. — Прошу прощения, я сейчас вернусь, а наш несчастный приплетется следом, если не ошибаюсь. Только подыграйте, когда я его приведу, ладно? Следите за мной, как только я сам определюсь, что делать. Брэнди, ты умеешь импровизировать?— Пятерка по актерскому мастерству.— Замечательно, — Джон стряхнул песок с шорт и направился к фургонам, где стояли журналисты и операторы, переминались с ноги на ногу и курили.Его жертва страдала в одиночестве, даже операторы покинули ее ради более зеленых пастбищ или лучшего сорта пива.— Джим! — позвал Джон, приближаясь. — Джим Уотерс из программы «Прямой эфир в шесть». Я прав?Уотерс выбросил сигарету, растоптал окурок, потом быстро и вяло пожал протянутую руку Джона.— Да, я. Ну и что?— Ничего особенного. Просто хотел сказать, как профессионально вы провели интервью в номере сенатора Харрисона. По всем каналам пошло. Отличная работа.Уотерс фыркнул.— Да уж, отличная работа. И единственная за всю неделю, если только кто-то не считает, что репортаж об этом чудовищном пикнике заслуживает больше тридцати секунд эфира. Какая чушь. Си-эн-эн уже свернулись. Я бы тоже ушел, было бы куда.— Подрезали вас, да? — спросил Джон, заранее зная ответ. Он видел фургоны, операторов и журналистов. — Наверное, потому, что завтра здесь будет президент. Пресса во всеоружии.Уотерс вытащил маленькую посеребренную фляжку из заднего кармана, сделал глоток и предложил Джону. Тот как можно вежливее отказался.— Тридцать лет. Тридцать лет я этим занимаюсь. Уичито. Мобил. Олбани. Сейчас я в Филадельфии, где огромный спрос, черт возьми. Огромный. Но маловат для этого. Сделай для всех интересный сюжетик, Джим. Съезди в зоопарк Кейп-Мэй, там есть новая птица. Сними яркий материал на пару минут и уходи, пусть большие парни делают настоящую работу. Тридцать лет, елки-палки.Отлично. Разочарованный. Как раз то, что нужно Джону.— Джим, — сказал он, обнимая его за плечи. — Думаю, тебе стоит познакомиться с моими друзьями.— С чего бы это? Если среди них нет никого по имени Джонни Уокер, то я пас, спасибо, — ответил Уотерс, переворачивая пустую фляжку.— Джим, погоди, — Джон повел его на пляж. — Ты этого еще не знаешь, но скоро ты станешь самым счастливым человеком на свете. Президент? Ерунда. Он помашет тут флагом в честь Четвертого июля, и все. Не будет толкать никаких речей и остановится тут максимум на час. Ты же получишь сенсацию недели. Сенсацию года, Джим. Если ты с нами.Он убрал руку и широко улыбнулся:— Ты с нами, Джим? Иногда все это слишком легко.Генри поднялся навстречу Джону и Уотерсу.— Мистер Уотерс? Вы мистер Уотерс, не так ли? Я вас узнал по новостям, — он подошел и протянул руку. — Приятно познакомиться, сэр.— Генри Брюстер, владелец «Издательства Брюстера», — представил его Джон. — Джейн Престон вы должны помнить. И вряд ли нужно представлять Брэнди Хаит.Уотерс пожал всем руки. Он слегка смутился, поскольку пытался казаться утонченным и не таким поддатым, как на самом деле, после целой фляжки «Джонни Уокера».— Очень приятно, — ответил он, сгреб песок и сел по приглашению Джона. — Чем могу служить?— Ты вроде говорил про эфирное время? — Джон снова уселся, причем в такую позу, которая удобна только для людей с ногами покороче. — Для начала Джейн хотела бы рассказать о детских садах, если тебе это интересно.— Нет, — Уотерс принял от Генри пиво. — Это устарело. Новость должна быть свежей, и никак иначе. Извините.Джейн на секунду нахмурилась, затем ее черты разгладились — она осознала, что, в общем-то, и не хотела давать интервью.Джон посмотрел на Брэнди и кивнул.— Вам бы помогло интервью со мной, Джим? — спросила Брэнди своим низким чувственным голосом.Губы Уотерса поджались, и он сглотнул.— Наверное, — ответил он, кивая. Его дыхание слегка участилось. — А вы дадите?— Для вас? После того, как Джейн рассказала мне о вашей любезности? — Брэнди улыбнулась. — Ну конечно.Джон победно выставил большой палец за головой Уотерса. Брэнди Хаит — не просто кукла с симпатичным личиком… с потрясающим телом и великолепными ногами… Ладно, вернемся к делу.— Что ж, замечательно, — Уотерс выудил из второго заднего кармана маленький блокнот. — Может, завтра? Часов в двенадцать. То есть ближе к полудню? В общем, когда захотите, — он нахмурился. — Нет, нет, погодите. Завтра не получится, по крайней мере, не здесь. У меня нет разрешения на то, чтобы находиться здесь завтра, пока не уедет президент.— Да они тебя ни в грош не ставят, Джим, — сказал Джон сочувственно. — Вот что. Сенатор Харрисон делает заявление в пятницу — мы пока не знаем, во сколько, но ты заметишь. Можно встретиться с Брэнди где-то за час до этого. Вы с оператором возьмете интервью и перескочите на пресс-конференцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33