Он сидел за огромным обеденным столом, положив ногу на ногу, одна тапочка болталась на мыске. — Ты какой-то нервный.— У нас проблема, — сказал Диллон, наливая себе кофе.— Да, но она вот-вот уйдет, — невозмутимо ответил Харрисон и приложил палец к губам. Из спальни сенатора, на ходу застегивая блузку, вышла рыжеволосая официантка из клуба, где они были вчера вечером. — Доброе утро, дорогуша.— Обри, ванная потрясная. Такое чудесное ретро, — высокая и сильно накрашенная молодая женщина, подчеркнуто виляя бедрами, подошла к столу и чмокнула великого человека в белоснежную шевелюру. Она указала на металлическую крышку одного из блюд. — Это мне?— О, извини, дорогуша, — немолодое, но все еще красивое лицо сенатора стало грустным и виноватым. — Увы, нет. У нас с Диллоном тут встреча, всего через несколько минут. Диллон, поторопись и доешь, пока люди не пришли, будь добр.Женщина надула губы, но Харрисон встал, обнял ее и повел к дверям, ловко подцепив ее сумочку со стула.— Позволь дать тебе денег на такси. Мне очень жаль. Мы наверстаем все сегодня вечером, дорогуша, обещаю. Около одиннадцати, рядом с твоим заведением?— Правда, Обри? — слегка капризно спросила девушка, взяла полтинник и засунула его в лифчик. — Я приду.— Хорошо. Очень, очень хорошо. И запомни, это наш секрет, — сенатор поцеловал, девушку в лоб, повесил сумку ей на плечо, провел ладонями по ее рукам и аккуратно выставил за дверь.Диллон бросил сложенную газету, которую до этого читал.— Ты снова собираешься с ней? Одного раза более чем достаточно. Сколько ей? Двадцать два, двадцать три? Если кто-то из прессы, кому не следует, пронюхает об этом… черт, я позвоню ей и передам твои извинения. Как ее зовут?— Ни малейшего понятия, племянничек. Именно поэтому я зову их всех «дорогуша». Так намного проще, — сенатор опустился на стул, расправил на коленях льняную салфетку цвета слоновой кости и посмотрел через стол на Диллона, который наконец присел. — Ну, в чем проблема?— Кроме того, что в один прекрасный день наши друзья из прессы не смогут скрыть, что ты лезешь под каждую юбку? Ей хотя бы есть двадцать один? Не похоже, даже с косметикой. Не хватало, дядюшка, несовершеннолетней потаскушки. Кроме того, ты и так слишком много должен твоим друзьям-журналистам за молчание. Что ты дашь им в следующий раз, ключи от Овального зала?— Они все этого ждут, верно? И не знают, что я уже передал их тебе. Президент Холмс. Вся власть, но не титул. Неприятно, да, племянничек? Я надеюсь. Ну, так что же ты разнервничался, а?Диллон положил ложку сахара в кофе, рука его заметно тряслась.— Не заливай, дядюшка. Что ты будешь с ней делать? Это ведь просто копия.Сенатор Харрисон положил локти на стол и сложил руки, водрузив на них подбородок.— Я вижу, у тебя есть причина для нытья, Диллон. Может, ты и мне расскажешь?— Распечатка, черт ее побери, — Диллон отодвинул стул так, что тот опрокинулся. Он положил ладони на стол и пристально посмотрел на дядю. — Она лежала на видном месте, тут, на письменном столе. Я положил ее сюда сразу после того, как показал тебе. Куда ты ее дел?Обри Харрисон сидел очень тихо, двигалось только адамово яблоко, верх и вниз, когда он сглатывал… с трудом.— Какая распечатка?— Та самая, Обри. Та самая. Она пропала. Харрисон поднялся и направился в спальню Диллона, полы халата развевались на ходу.— Ты уверен, что она пропала? Тут все раскидано. Словно кто-то включил тут пропеллер. Ты говорил, на столе. Ты проверил весь стол? Где еще ты искал?Он повернулся к племяннику с побелевшим лицом.— Черт тебя побери, где она? Диллон протопал к столу.— Она лежала здесь, прямо наверху, — он ткнул в башню бумаг. Это привело в действие силу притяжения, и вся пачка соскользнула на пол. — О, черт. Неважно, ее все равно здесь нет. Я смотрел, два раза.— Ах ты, сукин… — Сенатор обследовал переполненную корзину для бумаг с уничтожителем документов сверху. — Ты порезал ее?Диллон начал массировать себе плечи обеими руками.— Вряд ли… Нет. Зачем мне это делать?— И точно. Ты ведь машешь ею перед моим носом каждый раз, когда чего-то хочешь от меня. Ты напыщенный, самонадеянный, испорченный садист.— Помолчи, это делу не поможет. Вчера тут была толпа народу. Ее кто-нибудь видел? Кто-нибудь брал? Нам необходимо найти эту распечатку.Сенатор оглядел загроможденную комнату.— Ты ждешь, что я буду рыться в этом свинарнике?— Я уже порыскал. Черт побери, я не спал всю ночь, или ты не заметил, что я даже не переоделся, не принял душ, не побрился?— Честно говоря, я никогда тобой особо не интересовался, чтобы замечать такие вещи. Так, значит, ты посмотрел везде?— Везде. Но у меня есть мысль…— Перерезать себе горло? Блестяще, Диллон.— Нет, нет. Та баба, Джейни Престон. Она была здесь вчера вечером. Сказала, что зашла за своей папкой с материалами конференции, но разве я могу быть уверен? Она казалась чертовски виноватой, когда я застал ее.Возвращаясь в гостиную люкса, сенатор произнес:— А ведь мы решили, что Романовски безопасен. Думаешь, он открылся ей?Диллон плюхнулся на кушетку и потер утреннюю щетину, едва заметную.— Думаю ли я, что они спелись, хочешь сказать? Да, теперь я так считаю. Он хорошо играет, но я наблюдал за ним в тот первый вечер. Он где-то ожидал, что ты его узнаешь. Может, и надо было его узнать, извиниться, полюбезничать. В таком духе. Нужно было что-то сделать. Я принял его за очередного слюнтяя, но мог и ошибиться.— Гм. Отродье Мэри-Джо опасен? Он прислал мне однажды письмо, много лет назад, когда был еще подростком. Написал, что Мэри-Джо умерла. Я отправил полную корзину лилий. Кто мог подумать, что этот длинный неотесанный парень станет Дж.П. Романом?— Да уж. Тебе нужно следить, на кого наступаешь, дядюшка, потому что иногда они вырастают и отвечают тем же.— Ты о себе?— Я обо всех. Я думал об этом хлыще Дж.П. Романе с тех самых пор, как мы получили его данные и сообразили, что к чему. Он пишет о тебе уже много лет, — сообщил Диллон, сдирая галстук, который болтался под воротничком всю ночь. — Недостаточно для судебного дела по клевете, но мы оба знаем, что он делает. И сейчас, если я прав, он во всеоружии. Ты можешь сесть в тюрьму, дядюшка. Ты можешь…— Ты же знаешь, что я не…— Знаю? Откуда я это знаю?— Знаешь, потому что именно ты…— Оставь это для зала суда, дядюшка. Нам обоим конец, если это всплывет. Могу только надеяться, что она не догадается, что к ней попало.— Никаких имен на распечатке? Лицо Диллона стало очень бледным.— Кто угодно может написать имена. Это может быть чем угодно. Сценой из кино, диалогом из книги… Мы можем сказать, что это написал Романовски и пытается пропихнуть как наше. Я не знаю, мне надо подумать. Лучшее, на что я могу надеяться, — сучка подобрала распечатку случайно и даже не знает, что она у нее. Мне нужна эта ее папка. Она всегда носит ее с собой.Харрисон оживился:— Ты прав, Диллон. Вычеркиваем ту женщину на сегодняшний вечер. Я займусь нашей юной мисс Престон.— После того щипка? Она не подпустит тебя ближе чем на пятьдесят футов. Нет, я ею займусь. Если поспешить, я спущусь как раз к концу первых заседаний. Кроме того, нужно встретиться с нашим человеком. Прошлым вечером я приказал ему проверить комнату Романовски. Может, он уже все провернул.— Диллон, — позвал сенатор, когда тот направился в свою спальню, уже снимая рубашку.— Что еще?— Не провали дело. Или, клянусь, я скормлю тебя собакам.— Меня? Они будут так сыты тобой, что от меня откусят совсем чуть-чуть.Харрисон сел за обеденный стол и закрыл глаза. Несмотря ни на что, ему нужно избавиться от Диллона Холмса. Он не может быть самым могущественным человеком на свете и терпеть Диллона, который угрожает этой чертовой пленкой…Телефон зазвонил, как только Джон закончил осмотр комнаты и убедился, что все в таком же порядке, какой оставила Джейн.Он ничего не нашел. Ничего лишнего, ничего пропавшего.Он проверил компьютер три раза, просто чтобы доказать себе, что он не сошел с ума, что файлы кто-то просмотрел, пока они с Джейн целовались на пляже.В процессе поисков Джон сделал несколько выводов. Первый — сегодня утром он повел себя с Джейн как болван, и второй — пришло время рассказать ей всю правду.О том, кто он.Это для затравки.О том, что он испытывает к ней.Это сложнее. Разогнавшись, трудно остановиться. Джон выяснил это еще в старшей школе. Он не мог бессовестно «поматросить и бросить», поэтому сторонился женщин, встречаясь только с теми, которые знали, что почем, и понимали — он не из тех, кто мечтает жениться и завести детишек.Когда он увлекся Джейн, то понял, что готов нарушить свои принципы.Но он ее хотел. О, как он ее хотел.Он хотел ее настолько, что спустился вниз и чуть ли не коленях вымаливал второй номер, только чтобы после утреннего семинара Джейн не собрала вещи и не направилась к автобусной остановке.И ему дали номер. Он уже осмотрел его — неплохо, только окна выходили на улицу, а не на океан. Без балкона, ванная меньше, но хорошая комната. Он решил переехать и оставить Джейн вид на море. Он добьется своего, где бы ни был.Нужно только упаковать чемоданы, и он готов переехать в номер 227.Джон ответил на телефонный звонок, все еще думая о Джейн и том, кто побывал в их комнате.— И вам привет. С кем я разговариваю? Так…— Это Джон Романовски, — он присел на край кровати. — Сейчас угадаю. Вы, должно быть, Молли Эпплгейт, та самая, что отказалась на прошлой неделе быть моей компаньонкой.В трубке раздался приятный смех.— А вы разве этому не рады, Джон? Джейн точно рада. Ой! Забудьте, что я это сказала. Но вы находитесь в ее комнате, да?— Я просто забежал, чтобы взять для Джейн свитер, она все еще на семинаре. Кондиционеры, знаете ли, — быстро нашелся он. Умение хорошо врать всегда помогает в жизни. — Я попрошу вашу кузину перезвонить.— Нет, нет, подождите, — быстро сказала Молли. — Мне нужна Джейн, но хотелось бы поговорить и с вами. Извиниться, что мне пришлось отказаться. И еще, если вы обидите мою кузину, то вам не поздоровится, противный, — она снова засмеялась. — Ну как, страшно?— Все поджилки трясутся. Правда. Стыд-то какой. — Джон немного расслабился. Она не сказала, что Джейн докладывала ей о Харрисоне. Джейн не сообщила своей кузине об изменениях в планах? Видимо, нет. Без судейских карточек сложнее вычислять игроков, и это придется исправить… поскорее.— Хорошо. Ловлю на слове, Джон. Надеюсь, вы ухаживаете за девочкой. Пусть развлечется на летних каникулах. Бедняжка редко выбирается, и вот что я скажу: я провела одно утро тут с ее дорогими малютками и просто удивляюсь, что она до сих пор может связно разговаривать. В общем, раз уж вы нравитесь Джейн, то я вам разрешаю… Ну, сами понимаете.Он не нашел остроумного ответа и поэтому сменил тему:— Как там в «Беззаботном детстве», хорошо?— Прелестно, если вы любите детей. Лично я — нет. Поэтому я и звоню, Джон. Кажется, у меня тут одна малюсенькая проблема. Ну, две, но ребенок, который постоянно снимает штаны, не считается.Джон рассмеялся.— Смейтесь, смейтесь, — проворчала Молли. — Я сначала тоже хохотала. Но это быстро приедается. В общем, у меня проблема. Что-то вроде путаницы с последним клиентом. Тот, кто проводил собеседование вместо Джейн, решил, что человек отдает ребенка в августе, а не в июле.— Ничего себе ошибка, да?— Точно. И не моя ошибка, меня даже там не было. И я напомню об этом Джейн, когда буду с ней говорить. Только вот она напомнит мне, что я увезла ее за покупками в день того собеседования, так что сама виновата. В любом случае тот человек решил, что сад работает эту неделю и следующую.А Джейн с Четвертого июля закрывается на две недели. Парень рвет и мечет. Просто мечет. Он бросил трубку, когда разговаривал со мной, и сейчас едет сюда. Я думаю, не забаррикадировать ли двери.— А как, по-вашему, Джейн это уладит? — спросил Джон, еще раз представляя, что Джейн укладывает вещи и отправляется домой в Фэйрфакс.— Ну-у… — протянула Молли после короткой паузы. — Не знаю. Хороший вопрос, Джон. Она же там, на севере.— Ну а вы тут, на юге. Вы же со всем разберетесь, верно? Джейн беспокоится, что вы не справитесь с ее работой, но это же нелепо. Всего лишь дети, верно?— Угу. — Голос Молли звучал совсем слабо. — О, черт. Она не простит мне, если я провалюсь. Я ведь обещала, что все будет нормально. И этот тип — всего лишь мужчина. А уж с мужчиной я справлюсь, помилуйте. Ну ладно. Знаете что? Сделайте вид, будто я не звонила. Хорошо, Джон?— Договорились, — согласился Джон, расслабляясь, и услышал, как Джейн вставляет карту в замок. — Она идет. Удачи, Молли. — Он быстро повесил трубку и отошел от телефона.Джейн открыла дверь.— Привет, — он приготовился рассказать о гостиничном номере.— Привет, если хочешь, — Джейн метнулась мимо него к комоду. От нее веяло холодом.— Я так понимаю, ты все еще злишься, да? — спросил он.Она открыла третий ящик, с силой захлопнула его, потом открыла нижний.— Ничуть, Джон, — она закрыла и этот ящик. — Я накинулась на тебя, а ты бросился на меня в ответ. Не стоит того. Но ты обрадуешься, когда узнаешь, что я отработала свое жалованье. Диллон, похоже, простил меня, и мы собираемся вместо ланча пойти в ресторан на берегу. Потом будем купаться.— Ясно. — Джон сел на кровать, осознав, что меньше всего на свете он хочет, чтобы Джейн была в компании Диллона и при этом не на виду у него. Он видел, как она смотрела на этого человека в субботу вечером. Диллон в ее вкусе, она ясно дала это понять. А Джон, большой и волосатый, не в ее.Джейн открыла шкаф и вытащила вешалку с розовым бикини.— Стоп, — Джон встал. — Ты что, собралась это надеть?Джейн отстегнула купальник.— Это? — спросила она, показывая его. — С накидкой, пока мы не дойдем до пляжа? Конечно, надену.— Черта с два, — он отобрал бикини и бросил за спину, на кровать. — У тебя нет чего-нибудь другого? Не такого открытого?Джейн проскользнула мимо него и подняла купальник.— Ты просто смешон. Извини.Он попытался перегородить ей дорогу, но отошел в сторону, пропуская ее в ванную. Щелкнул замок.Будто он вошел бы, зная, что она переодевается в бикини.Это оскорбительно. Он не животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33