Порция поспешила смешаться с вновь прибывшими и почти не боялась разоблачения. Избежать ненужного внимания в такой сутолоке было довольно просто, тем более что она не была новичком среди солдат и отлично знала, как себя вести. Ни у кого не возникало сомнения, что этот незнакомец принадлежит к одному из соседних отрядов.Всякий раз при виде Руфуса у нее все сжималось внутри и сердце терзала ужасная боль. Как ей хотелось броситься к нему в объятия, почувствовать себя в кольце больших сильных рук, вдохнуть запах его кожи и волос, погладить шелковистую рыжую бороду и окунуться в теплое сияние голубых глаз. Во время последней встречи их взгляд был таким пугающе пустым, что от одного воспоминания можно было сойти с ума. Ей нужно только одно: избавиться от жутких воспоминаний и вернуть прежнюю нежность и любовь, составлявшие весь смысл ее жизни.Временами Порции казалось, что Руфус чувствует ее присутствие, ощущает его в воздухе. Но он так ни разу и не оглянулся, а страх предстать перед ним открыто и быть снова безжалостно отторгнутой заставлял Порцию бесцельно слоняться вокруг и следить за ним исподтишка, пытаясь унять терзавший ее душевный голод.И все то время, пока Порция изыскивала способ повстречаться с Декатуром наедине, в голове ее тревожно звенела мысль о том, что сделать это нужно до рассвета, ибо тогда начнется бой и будет поздно о чем-то говорить. Она может опоздать. Руфус может погибнуть в бою. Сердце девушки сжимали ледяные тиски страха.Пока Порция слонялась среди солдат, стараясь держаться на отшибе, она не раз и не два слышала недовольные разговоры о том, что задерживают жалованье, причем не за один месяц. Мало-помалу люди проникались сознанием того, что попусту рискуют своей головой ради человека, которому наплевать на их судьбу. Это тревожило Порцию — и наверняка тревожило Руфуса. От таких солдат не приходится ожидать отваги в бою. При виде разряженных в пух и прах офицеров на великолепных породистых скакунах ни у одного из подчиненных не возникало чувства гордости и причастности к великой армии — не говоря уже о преданности. Вряд ли солдаты захотят жертвовать жизнью для того, чтобы эти вельможи смогли продолжать свою роскошную жизнь, наслаждаясь унаследованным богатством и привилегиями.И вот теперь безвольную армию пригнали на место, где по прихоти принца Руперта должен состояться решающий бой, призванный ознаменовать полную победу роялистов. Марстон-Мур, вересковая пустошь в нескольких милях к северу от Йорка, давала достаточный простор для маневра двух больших армий.День клонился к вечеру, когда Порция последовала за Руфусом и Уиллом, спускавшимися к реке у подножия небольшого лесистого холма. Отряд Декатура собирался обедать, тогда как остальные силы королевских войск еще только заканчивали короткий дневной переход. На другом конце пустоши можно было различить в подзорную трубу знамена армии парламента. Обстановка в лагере роялистов накалилась до предела, и Порция гадала, как чувствует себя враг перед неотвратимой жестокой дракой.Судя по всему, у Уилла с Руфусом было не очень разговорчивое настроение, да и Порция находилась слишком далеко, чтобы разобрать о чем они беседуют. Мужчины достигли берега, и девушка под прикрытием кустов остролиста подобралась поближе. Отсюда можно было подслушать — но Руфус с Уиллом молча разделись и прыгнули в воду.Порция смотрела и не могла насмотреться, откровенно наслаждаясь возбуждающей сценой. Казалось, прошла целая вечность, с тех пор, когда она могла любоваться обнаженным телом Руфуса. И теперь ей в глаза бросилась его непривычная худоба. Того и гляди скоро из-под кожи начнут выпирать ребра! Впрочем, широкая спина оставалась по-прежнему прямой и мускулистой, талия — такой же стройной, а ноги — прямыми и мощными. При виде того, как играют мускулы под гладкой кожей бедер и ягодиц, когда Руфус с шумом прыгнул в воду, Порция почувствовала жаркую, страстную истому. Уилл тоже был сложен на славу, по-юношески изящен и гибок, однако не выдерживал сравнения с Руфусом. Ни у кого тело не излучало такую уверенную, пышущую здоровьем жизненную силу и мощь.Купальщики тем временем поплыли наперегонки к противоположному берегу, и даже отсюда, из-за кустов, было видно, какое удовольствие доставляет обоим эта гонка. Как будто и Уиллу, и Руфусу ужасно не хватало каких-то простых, незатейливых действий, благодаря которым так хорошо отдыхает смятенный рассудок. Но вот Руфус вернулся и пошел на берег, с каждым шагом все выше поднимаясь над водой, и Порция пожирала глазами тело, близость с которым дарила ей столь острое наслаждение и от одного вида которого она испытывала мгновенное возбуждение.Боже, как она любит этот плоский живот, длинные сильные бедра, густые рыжие волосы на широкой груди! Горячий язык невольно прошелся по губам, вспоминая, какова на вкус его кожа и как приятно покрывать ее поцелуями. Он нетерпеливо ежился от этой щекочущей ласки, бедра двигались, играя мускулами, а живот напрягался и становился совершенно твердым. Во рту у Порции стало солоно, словно она наяву обхватила губами шелковистую головку его копья и ласкала его — затвердевшее, готовое к любви.Беспомощно сжавшись за густыми кустами и следя за тем, как энергично Руфус растирает покрасневшую от воды кожу, Порция ничего не могла с собой поделать — она хотела его, хотела так, что темнело в глазах, тряслись руки и подгибались колени. Она не заметила, как уселась на первую попавшуюся кочку, покрытую мокрым мхом.Уилл, шлепая по воде и разбрасывая брызги, также выскочил на берег и рухнул на мягкую траву. Порция без труда могла уловить каждое слово.— Руфус, я не понимаю, зачем ты собираешься участвовать в завтрашнем бою, если все равно не веришь в успех?Руфус помолчал, прежде чем ответить.— У меня на то две причины. Первая — присяга, которую мы все вместе дали королю. Я не намерен ее нарушать — во всяком случае, до завтра… — Он снова задумался и добавил: — Но я готов своим решением освободить от присяги любого из моих людей — если кто-то не захочет рисковать головой.— Брось, ты же знаешь, что этого никто не сделает! — с жаром возразил Уилл. — За тобой они пойдут в огонь и в воду!— Верно, но зачем класть свои жизни за безнадежное дело? — Руфус небрежно пожал плечами. — Наверняка в обеих армиях найдется немало солдат, которые так рассуждают.— Ну а что за вторая причина? — напомнил юноша.— В этом бою я надеюсь встретиться с Като Грэнвиллом, — ровным голосом сообщил Руфус.— И испытаешь неземное счастье оттого, что отправишь его на тот свет, — утвердительно закончил за друга Уилл.Руфус тоже улегся на траву, закинув руки за голову.— Есть вещи, которые приходится делать из чувства долга.— Только долга? И не более? — Теперь в голосе Уилла слышалось явное недоверие.Руфус повернулся на бок и принялся играть травинкой с большим муравьем.— Знаешь, Уилл, в последнее время мне стало на все наплевать.— Эхо из-за Порции? — нерешительно спросил Уилл.До сих пор эта тема оставалась запретной, однако в краткие минуты затишья перед последним боем он не побоялся задать свой вопрос. Руфус опять надолго задумался. А потом резко сел и потянулся за рубашкой.— Я пришел к выводу, что провидение предоставляет мужчине одну-единственную попытку целиком довериться какой-либо женщине… прирасти к ней телом и душой… И если этот дар не будет принят, такого человека больше не волнует его будущее. — Он встал и надел штаны. — Поднимайся, пора возвращаться в лагерь. — Минуты откровения миновали, и голос Декатура вновь стал безразличным и отстраненным.Уилл послушно оделся, и мужчины пошли обратно, храня такое же молчание, как и по пути к реке. А Порция еще долго сидела на своей кочке под кустом, прежде чем справилась с собой и смогла вернуться к кострам.— Ну и что вы скажете?Като не спеша опустил подзорную трубу и обернулся к стоявшему рядом человеку. Оливер Кромвель — коренастый малый с коротким ежиком волос — всегда поражал маркиза своим неопрятным видом. Воротничок давно посерел от грязи, камзол покрылся какими-то жирными пятнами, а сальные нечесаные волосы прилипли к черепу.— До полной темноты еще добрых четыре часа, — задумчиво процедил Грэнвилл. — И судя по дыму от кухонных костров, мы наверняка застанем их врасплох.— Вот именно! — Кромвель злорадно потер руки. — А вы как считаете, Фэрфакс?Лорд Фэрфакс водил туда-сюда своим породистым носом с таким видом, будто здесь пахло чем-то неприличным.— Это выглядит не совсем по-джентльменски, — процедил вельможа. — Навалиться на ничего не подозревающих врагов, которые едва успели рассесться у костра, чтобы как следует пообедать. Однако мы при этом получим неоспоримое преимущество.— Вот именно! К тому же война давно перестала быть джентльменским занятием, — обронил Като. Он снова поднес к глазам трубу и впился взглядом в противоположный край пустоши, где дымили костры роялистов. Будет ли Руфус Декатур среди этих солдат? Скорее всего да, и они запросто могут повстречаться на поле брани. Повстречаться и положить конец — каков бы он ни был — той вражде, что разгорелась еще между их отцами. Если Като сегодня погибнет — не важно, от руки Декатура или раньше, во время боя, — он не оставит наследника, который сможет продолжать кровную месть. Ведь дочери не годятся для таких целей. Но с другой стороны, если верить слухам, и Руфус Декатур не имеет законных отпрысков, кои смогут продолжать это достойное занятие.Не замечая, что его лицо исказил гнев, Като постарался вслушаться в беседу у себя за спиной.— Они наверняка так же разглядывают нас в свои подзорные трубы, как и мы — их. — Лорд Левен задумчиво оттопырил губы. — И от них не ускользнут наши приготовления к атаке.Кромвель задорно блеснул глазами — судя по его убедительной, складной речи он уже давным-давно успел составить диспозицию боя.— Но ведь если лорд Фэрфакс атакует со своей кавалерией с правого фланга, то он сможет выйти на позиции под прикрытием вон того леса… а шотландцы могут ударить с левого фланга, и по меньшей мере на протяжении первой сотни ярдов их закроет вон та гора. — И он указал кнутовищем на небольшой холмик. — Ну, а когда враги будут застигнуты врасплох на флангах, можно двинуть в атаку и основные силы.— Ага, к тому времени поднимется такая суета, что они вряд ли это заметят. — Лорд Левен довольно ухмыльнулся. — Похоже, мы выиграем этот бой еще до заката.Для сдержанного и неразговорчивого шотландца такая приподнятость и уверенность в победе были весьма необычны, однако все три полководца одинаково предчувствовали удачу, созерцая вражеское войско, мирно расположившееся возле костров и не ожидавшее внезапной атаки.— Ну что ж, тогда вперед! — решительно промолвил Кромвель, и трое мужчин, обменявшись короткими кивками, разошлись по своим местам.Порция сидела на корточках возле костра, жевала колбасу, поджарешгую на конце клинка, и резалась в кости с двумя деревенскими парнями из Камбрии. Оба были новобранцами и откровенно трусили. Легкомысленная болтовня Порции и тот факт, что она выигрывала у них при каждом броске, помогали беднягам немного отвлечься от тревожных мыслей. Таким образом мисс Уорт не просто набивала себе карманы, но и занималась важной работой, поднимая боевой дух в войсках.От подслушанного разговора у реки ее все еще бросало то в жар, то в холод. Руфус сказал, что любил ее. Но он так же определенно высказался и о том, что у их любви больше нет будущего. А время — драгоценное время! — на исходе. Нынче вечером — или никогда. Порция твердо решила: еще один бросок — и пора отправляться на поиски Декатура.Первые признаки смятения — крики, треск мушкетных выстрелов — достигли ее ушей как раз в тот момент, когда она сгребала в карман небольшую кучку мелочи под неистовую ругань обыгранных простофиль. Все повскакивали со своих мест, роняя еду и кружки с элем и хватаясь за оружие, небрежно разбросанное на траве возле костров. Поднялась страшная суматоха — солдаты метались взад-вперед, словно потерявшиеся цыплята, пока командиры не сумели пресечь панику бешеными криками. Со стороны самого дальнего бивуака явственно доносились звуки боя.Пока ее никто не заметил, Порция поспешила укрыться в роще. Она явилась на Марстон-Мур вовсе не ради того, чтобы сложить голову на поле брани… или подвергать неоправданному риску свое нерожденное дитя. Дивясь собственному спокойствию и ясности мысли, она ловко двигалась под прикрытием деревьев, приближаясь к месту битвы.Теперь было совершенно ясно, что мятежники решили предпринять неожиданную атаку, и прежде всего Порцию интересовала судьба отряда Декатура. Девушка знала, что именно он прикрывал правый фланг, откуда доносился шум рукопашной схватки.Но вдруг подлесок захрустел под копытами огромного черного коня, который от неожиданности встал над Порцией на дыбы. Кавалерийский офицер, разряженный в пух и прах, грозно замахнулся своим дорогим мечом с отделанным самоцветами эфесом.— Ах вот ты где! — Великолепный конь нервно заплясал под туго натянутыми удилами, а его всадник привстал в седле. — Из какого отряда?!— Декатура, — отвечала Порция.— Так почему ты здесь торчишь? — Меч со свистом описал в воздухе блестящую кривую, и если бы Порция вовремя не отскочила, то наверняка лишилась бы головы. Судя по лихорадочному румянцу и бешено вращавшимся глазам, красавец вельможа ничего не соображал от страха.— Я, ходил в гости на соседний бивуак, сэр, — выпалила Порция. Этот тип явно принял ее за дезертира. — И как раз возвращался в свой отряд. Что там случилось, сэр?— Вот и возвращайся туда, да поживее! Все что нужно узнаешь от своего сержанта. — Он поднял коня на дыбы, заставил развернуться и галопом припустил из леса.Порция немедленно сняла с головы шлем и темную шапку, выставляя напоказ длинные волосы. Пора было расставаться с солдатским маскарадом. Следом за шлемом в кусты полетели и нагрудные латы. Затем Порция пробралась к самой опушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52