Но вот он сделал неверный шаг, и нога соскользнула со стола — незадачливый танцор еле сумел удержаться на ногах, когда свалился на пол.Под оглушительный рев зрителей его дама ловко соскочила в широко распахнутые ей навстречу руки и что-то шепнула ему на ушко. Мужчина скривился в притворном огорчении, но тут же весело кивнул и повлек даму вверх на галерею.Музыка продолжала играть все быстрее, и парочки одна за другой покидали общую комнату. Порция хохотала и хлопала вместе с остальными, и от возраставшего возбуждения у нее давно уже шумело в ушах. Творилось что-то непонятное, невообразимое: она боялась тронуться с места и в то же время ноги сами собой просились в пляс. Она не могла не принять участия в танце. Она горела как в огне, и ей было наплевать, виновата ли в том духота, вино, зажигательный рил или же охватившее ее возбуждение. Наконец она не выдержала и с торжествующим воплем вскочила на стол, как только его покинула очередная пара. В ответ волынщик заиграл еще неистовее, и она немедленно откликнулась на этот дикий ритм. Она вертелась, как дервиш в своем бешеном танце: рыжие волосы развевались, зеленые глаза сверкали, а — легкое подвижное тело вступило в состязание с искусством Дуга, который тоже старался вовсю.Он выскочил на стол через миг, легко повторяя все фигуры танца и крутя свою партнершу так, что она то отлетала на дальний конец стола, то приближалась к нему вплотную. Она по-прежнему хохотала, однако теперь ее хохот звучал как-то дико и напряженно: приходилось следить за партнером и предугадывать его следующие па.Восторженный рев, топанье и хлопанье зрителей едва не заглушили волынку. Руфус внезапно подался назад, соскочил со стола и подхватил партнершу за талию. Приподнял ее над головой и опустил себе на плечи, как шаль.Подхватив в одну руку свечу в канделябре, а в другую — флягу с вином, Руфус устремился к лестнице. Порция, все еще захваченная безумством танца, едва осознавала, что ее несут, как приз, вверх на галерею под одобрительные выкрики и улюлюканье зрителей и заключительные, замирающие аккорды волынки. Глава 11 Руфусу не требовался провожатый. Останавливаясь в заведении у Фанни, он всегда занимал одну и ту же комнату. Держа фляжку в зубах, он распахнул дверь в дальнем конце галереи, вошел внутрь и закрыл дверь.Свечу он поставил на полке над камином, фляжку с вином — на маленьком круглом столике возле кровати и лишь после этого снял с плеч свою добычу.— Я выиграла, — пропыхтела Порция, откидывая со лба влажные волосы.— Спорный вопрос, — возразил Руфус и поцеловал ее в губы — жадно и в то же время ласково. Жесткие усы щекотали кожу. Точно так же, как это было и утром, — только теперь к ее ощущениям добавилось чувство неизбежности, прикосновения к тому, что принято именовать судьбой. Порция отвечала на поцелуй пылко, повинуясь пожару, все еще полыхавшему у нее в крови. Доносившиеся снизу выкрики и рев волынки по-прежнему будили в ней нетерпеливый трепет.Она замечала лишь то, как удивительно пахнет его кожа, как ласково приникли к ней его губы и как вкус его языка смешался с пряным вкусом вина. Он погладил Порцию по спине, и она привстала на цыпочки, обняла его за шею и тесно приникла всем телом в ожидании новой ласки.Руфус тихонько рассмеялся, не прерывая поцелуй. Широкая ладонь легла ей на затылок. Другой рукой он принялся вытаскивать из-за пояса свою рубаху, торопливо расстегнул ее и стащил с себя. Порция с возраставшим нетерпением гладила широкую спину и плечи Руфуса.Он подался назад, чтобы снять сапоги, но Порция не отпустила его, со смехом заставляя возобновить поцелуй. Он засмеялся в ответ и прижал ее к себе еще сильнее. Его язык двигался все неистовее, проникая в самые дальние уголки горячего, жаждущего ласки рта, и она всеми силами поощряла это удивительное вторжение. Руфус кое-как стащил с себя штаны, в спешке зашвырнул их куда-то в угол.В следующий миг его большие руки занялись застежками у нее на рубахе, торопливо пробежались по чувствительным грудям и снова вернулись на плечи, чтобы снять рубаху совсем. Она прижалась к его обнаженной груди, и соски мгновенно напряглись от неведомых прежде волнующих чувств. Она послушно отстранилась, позволяя Руфусу расстегнуть пряжку на ремне. Штаны легко соскользнули с бедер, и по всей коже побежали мурашки от прикосновений сильных загрубевших ладоней. Легким толчком он заставил Порцию опуститься на кровать: стянул с нее сапоги и не глядя швырнул за спину. Он так же ловко управился и с ее штанами. Только теперь Порция как-то отстраненно, краем сознания подумала, что же на самом деле происходит.Если она и смутилась, то лишь на миг. Ибо понимала, что это может прекратиться, стоит лишь сказать слово. И понимала, что именно ее собственные поступки послужили приглашением для мужчины, который не знал, что сейчас лишит ее девственности.А в следующий миг Порция забыла обо всем. Сильные ласковые руки осторожно двигались вверх по бедрам, поглаживая нежную чуткую кожу. Она почувствовала, как пульсирует средоточие ее женственности, готовое распахнуться, открыться навстречу чему-то неведомому, но до боли необходимому ей в эти минуты. Она смотрела в чистые, ясные, как летнее небо, глаза. Из синей глубины вопрошала сама душа. Вопрошала ласково и страстно. И несмотря на всю свою неопытность, Порция догадалась, что Руфусу необходимо увидеть и почувствовать ее ответное желание.Она ласкала его, повинуясь голосу инстинкта, и под ее рукой мгновенно напряглось наполненное кровью копье, упершееся ей в пах и упрямо проникавшее все глубже и глубже. Порция прочла недоумение в его взгляде в тот миг, когда он наткнулся на нетронутый барьер ее целомудрия, и, прежде чем Руфус успел все осознать и остановиться, прижала его к себе что было сил. С потрясенным вздохом он рванулся внутрь, и в следующий миг не осталось ничего, кроме всепоглощающего чувства открытости: он заполнил ее целиком.Но Руфус не позволил ей сполна насладиться каскадом новых, восхитительных чувств: он резко отодвинулся и тяжело рухнул на нее, задыхаясь и обливаясь потом. Порция с удивлением обнаружила, что теперь ее захватило щемящее чувство утраты: в ней осталась сосущая пустота, которую необходимо заполнить.Опираясь на локоть, Руфус приподнялся и заглянул в ее лицо. Боль и недоумение от неожиданной утраты читались на нем ясно, как в детской книжке с картанками.— Почему ты ничего не сказала? — Его голос звучал глухо и горько.— Это не имело значения. И прозвучало бы совершенно некстати, — еле слышно пробормотала Порция, едва справляясь с нахлынувшим разочарованием. Ей хотелось плакать от неудовлетворенности, от привычного, но обострившегося вдесятеро на сей раз чувства отверженности и ненужности. — Ты разозлился? — Ее голос дрожал, готовый сорваться.— Если я разозлюсь, тебе не понадобится об этом спрашивать, — сухо ответил он.— Это не имело значения, — повторила девушка, с отчаянием понимая, что вот-вот разревется.— Поверь мне, Порция, это имело значение. — Руфус откинулся на спину, причем его рука небрежно лежала у нее на животе, словно он позабыл ее убрать. — В мои привычки не входит лишать девушек невинности. Если бы я знал… — И он тяжело вздохнул. — Но откуда мне было знать?— Неоткуда, — подтвердила Порция. Она прекрасно отдавала себе отчет, что в ее поступках, вполне соответствовавших поведению искушенной в любовных утехах особы, нельзя было заподозрить подвох. К тому же Руфус знал о ее прежней жизни. И о привычках отца.Порция неловко отвернулась, чтобы украдкой вытереть набежавшие слезы об уголок одеяла.— Если бы я знал, — настойчиво повторил Руфус, сев на кровати, — я бы вел себя иначе.— И как же? — Мгновенно вспыхнувшее любопытство пересилило горечь неудовлетворенности. — Я всегда полагала, что для этого есть только один способ.— Это верно. — Он протянул руку и ласково провел пальцем по ложбинке между невысокими холмиками нежных грудей. — Но остается масса возможностей проделать это более нежно.Она ничего не смогла прочесть по его лицу и не имела понятия, о чем он толкует, однако легкий трепет предвкушения уже поколебал недавнюю обиду.— Расскажи, что ты почувствовала, — попросил Руфус. Его большая ладонь целиком накрыла чуткую грудь.Порция сосредоточенно нахмурилась, честно стараясь подобрать самые точные слова и в то же время чувствуя, как согревшуюся под ладонью грудь словно щекочут мурашки, а сосок против воли напряженно приподнимается.— Это было… как будто не случилось что-то, что непременно должно было произойти.— Так я и думал, — мягко рассмеялся он. — Бедный утенок. — И Руфус наклонился, чтобы губами пощекотать ей грудь. Его снова затопило удивление: какая нежная, гладкая у Порции кожа. Он словно касался волшебной тончайшей ткани, нетронутой, белоснежной в неярком свете свечи, Его язык коснулся бутона соска, и Порция встрепенулась.Он заглянул ей в глаза и прочел огромное удивление. Дикое упоение танцем, забросившее их сюда, давно миновало, и ему на смену пришла нежность и неумолимое желание. Руфус опустил руку ниже.Он осторожно погладил ее по животу — так, что у Порции захватило дух. Не в силах совладать с наплывавшей страстной истомой, девушка запрокинула голову. Чувствуя, как сильные пальцы скользят между бедер, Порция распахнулась навстречу, подавив трепетный нетерпеливый стон. Все тело молило о новых интимных ласках, и глаза снова стали влажными — но не от обиды, а от невероятного наслаждения.Руфус целовал ее в губы, не прекращая ласки, и Порция невольно зажмурилась в ожидании недавно открывшихся ей вершин экстаза. Все тело горело как в огне, мышцы живота до боли напряглись, бедра сжали его руку, приподнимаясь от неистового, всепоглощающего желания достичь наконец-то вожделенной разрядки.И вот, когда ее возбуждение возросло до предела, Руфус убрал руку. Ее тело словно пронзило болью. Она даже вскрикнула от горя, но Руфус легко приподнял ее одной рукой, а другой направил свое копье в открытые перед ним, молившие о соитии врата. Влажная, нежная плоть сомкнулась вокруг него, как перчатка, и Руфус припал к ее губам, невнятно бормоча какие-то ласковые слова, в которых в этот миг не было нужды.Но он продолжал покрывать поцелуями ее лицо и поддерживал одной рукой под ягодицы, а другой ласкал ей грудь. Руфус чувствовал, как напрягается под его ладонями все ее маленькое тело, как послушно приподнялся чуткий сосок. Бледная кожа согрелась и покрылась испариной, а с полуоткрытых губ слетали слабые стоны. Он входил в нее осторожно, не спеша, вслушиваясь в то, как отвечает на это единение ее тело. А когда ее глаза и тело сами сказали, что готовы принять его до конца, Руфус дал волю своему желанию и его толчки стали сильнее и глубже. Маленькие ручки с удивительной силой вцепились ему в плечи. Порция громко вскрикивала, целиком отдавшись неистовой страсти.Руфус что было сил прижимал ее к себе, пока не утихли последние судороги экстаза, и осторожно опустил на постель, когда на смену ослепительной вспышке пришли легкие волны блаженства. В этот раз он не торопился удовлетворить собственное желание и терпеливо дождался, пока распахнутся зажмуренные в экстазе глаза и в их изумрудной глубине зажжется огонь удивления. Она крепко поцеловала Руфуса в губы и улыбнулась. И Руфус был поражен — настолько прекрасной показалась ему Порция в эти минуты ни с чем не сравнимой близости и откровенности.Медленно, медленно он начал двигаться, и ее лоно встрепенулось в ответ, лаская его, словно легкие крылья бабочки. Она еще раз поцеловала его в губы, а потом принялась ласкать, поражая неожиданным умением. Руфус напрягся что было сил и с тихим удовлетворенным стоном едва успел покинуть ее тело за миг до последнего взрыва страсти.Порция лежала, обнимая возлюбленного за голову. Его тело бессильно распласталось на влажных от пота простынях, и долго, очень долго Руфус не мог отдышаться. Они лежали неподвижно, вслушиваясь в звуки веселья, не утихавшего в нижнем зале и не имевшего к ним теперь никакого отношения.Наконец Руфус открыл глаза и приподнялся. Нежно погладил Порцию по щечке и спросил:— Так-то лучше?— Просто чудесно, — ответила она.Руфус радостно рассмеялся и соскочил на пол, чтобы принести фляжку с вином. Отпив изрядный глоток, он поднес горлышко к ее губам. Она пила долго, с наслаждением, а потом откинулась на подушки.— Похоже, что я все-таки нарушила договор, — произнесла она, лукаво хихикнув.— Какой еще договор? — Руфус обнаружил, что не в силах оставаться равнодушным, когда она так мило смеется.— Мы заключили договор с Оливией и Фиби, — с напускной торжественностью пояснила Порция. — Мы даже поклялись на крови, что не позволим превратить себя в обыкновенных женщин. Точно знаю, что под этим подразумевается и клятва никогда не вступать в брак, а вот насчет утраты девственности уверена не совсем.— Что еще за Фиби? — недоуменно нахмурился Руфус.— Это младшая сестра Дианы. Мы познакомились на свадьбе у Дианы и Като. — При воспоминании о том, что именно свело трех незнакомых девочек в одно место, улыбка Порции стала горькой. — Мы все чувствовали себя не в своей тарелке… забытыми и никому не нужными. В тот жаркий солнечный полдень между нами возникла некая связь. И трое изгоев нашли утешение, развлекаясь детскими фантазиями.На протяжении последних часов Руфус впервые вспомнил о существовании Като Грэнвилла. Он напрочь позабыл, откуда в его жизни возникла эта девушка и что он собирался с ней сделать.— Что с тобой? — встревожилась Порция, увидев, как помрачнел его взгляд и упрямо выпятился подбородок.— Завтра нам предстоит нелегкий путь, — покачал головой Декатур. — Надо попытаться хоть немного поспать, несмотря на весь этот шум внизу.Но залегшая между ними тень мгновенно притушила радость, и все внутри тоскливо сжалось от тревожного предчувствия. Наверняка ее болтовня напомнила Руфусу о Като Грэнвилле. Теперь она тоже вспомнила про него. Ведь она сама принадлежала к роду Грэнвиллов и только что совершила предательство, разделив ложе с Руфусом Декатуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52