Он знал, что это произошло по вине Рассела, и из-за этого потерял свою работу в департаменте полиции Лос-Анджелеса.
Он не смог никого убедить в том, что Мишель, которая боялась высоты, никогда не избрала бы такой путь, если бы надумала уйти из жизни. Трой Рассел столкнул ее с крыши этого здания после жестокого морального и физического надругательства над ней в течение нескольких лет. Таково было мнение Хантера. Однако того, что она собиралась оставить его, что она призналась во всем Хантеру и сказала, что готова дать свидетельские показания против Троя, лишь бы посадить его за решетку, оказалось недостаточно, чтобы доказать, что этот человек был в тот день с ней на крыше.
Но Хантер-то был уверен…
Он закрыл глаза, почувствовав, как его охватывает знакомая тоска. Он перегорел. Утратил энтузиазм. В Санта-Фе он несколько восстановился, но когда доходило до дела, весь запал пропадал.
Однако он пообещал следить за дочерью Холлоуэя. Быть ее телохранителем. Защитить ее от Троя Рассела, ее бывшего мужа.
Это, по крайней мере, его все еще вдохновляло.
Вздохнув, Хантер вспомнил о разговоре с Уэссвером и последующей встрече с самим Холлоуэем. Он многое узнал о Холлоуэе и о его дочери, а также об их отношениях с человеком, отдать которого в руки правосудия Хантеру хотелось больше всего на свете. Поэтому он согласился охранять Дженни и сразу же узнал, что ей ничего не известно ни о плане Аллена Холлоуэя, ни об опасности, которая ее подстерегала.
– Она не одобрит моего вмешательства, – сказал ему Ален Холлоуэй. – Если упомянешь мое имя, она тебя и близко к себе не подпустит. Но мне нужно, чтобы ты находился рядом с ней. Тем более сейчас, когда Рассел что-то затевает. Этот человек – кровожадный маньяк, и сейчас он хочет заполучить мою дочь больше, чем деньги.
– Он сам так сказал? – спросил Хантер.
– Нет. Он заявил, что хочет повысить ставку. Получить еще денег. Но если бы все ограничилось только этим, я с радостью заплатил бы ему. Это меня не волнует. Однако все не так просто. Возможно, он узнал о мальчике. Не уверен, что Дженни удалось так долго хранить это в глубокой тайне. Ведь Троя с момента развода не было в Техасе, а теперь он появился. Позвонил мне из Варвика, а это недешево. Он живет по высшему разряду. Ему это нужно, чтобы заводить знакомства с женщинами.
Слова Холлоуэя кололи Хантера как иголки. Мишель влюбилась в Троя Рассела за его красивую внешность, обаяние и умение швырять деньги. Деньги Холлоуэя.
– Я хочу, чтобы она была в безопасности. Примерно через неделю она улетает в Пуэрто-Валларту. Возьми… – Он перекинул ему авиабилет. – Держись поблизости от нее. Лучше уж я заплачу тебе, чем этому Расселу, – с чувством произнес он.
И вот он здесь. Следит за ней. Приступил к работе сразу же после встречи с ее отцом. Но делал он это не из-за денег, а ради Мишель, самого себя и, конечно, ради ее безопасности. Ему пришлось углубиться в жизнь Дженни. Он долго сидел в машине перед ее домом, после того как в квартире погас свет. То, что началось как работа, быстро превращалось в одержимость. И он испытывал нечто вроде облегчения после изнурительного труда.
Как ни глупо это могло показаться, но он был рад возможности на чем-то сосредоточиться. Получить какую-то цель. Уволившись из полиции Санта-Фе, он укрылся на своем пыльном крошечном ранчо, что в то время казалось равносильным признанию собственного поражения, однако не смог заниматься ничем другим.
Чьи-то голоса вывели его из состояния задумчивости. Да, это была она. Выйдя из служебного входа ресторана «Риккардо», она направилась к своей машине рядом с длинноногим подростком. Он сразу узнал ее. Дженива Холлоуэй-Рассел, хотя фамилию мужа она опустила еще до окончательного развода. Парнишка был ее сыном, Роули Холлоуэем. Очевидно, отцовской фамилии Рассел он тоже не носил. С точки зрения Хантера, это было хорошим признаком.
Он наблюдал, как она вместе с мальчиком подошла к синему седану «вольво». Повернув ключ зажигания, он выждал, пока она почти скрылась из виду, и только потом влился в транспортный поток позади ее машины. Когда она свернула на парковку возле своего многоквартирного дома, он проехал мимо, обогнул квартал, потом вернулся как раз в то время, когда в хозяйской спальне включили свет. Он припарковался на противоположной стороне улицы и выключил двигатель.
В здании, где находилась ее квартира, было всего два этажа. Здесь если человек упадет с крыши, то сможет выжить, мрачно подумал он.
Мимо проехала машина. Она сбросила газ, медленно проползла примерно полтора квартала, потом прибавила скорость. Хантер запомнил номерные знаки, но, похоже, машина была взята напрокат. Больше она не возвращалась, но он на всякий случай записал номера. Возможно, в ту ночь не он один вел наблюдение.
В конце концов, свет в ее спальне погас. Устроившись поудобнее на сиденье, Хантер крепко заснул. Время шло, и ничего не происходило. Как только забрезжил рассвет, он включил двигатель джипа и отправился в свою холодную комнату в мотеле, расположенном на краю петли, которую делала автострада, опоясывающая центр Хьюстона. Стоя посреди комнаты, он принюхался к запаху плесени и нежилого помещения. На мгновение ему захотелось вернуться к себе и побыть в одиночестве.
Хорошо бы завести собаку. Хантер удивился, что такая несвойственная ему нормальная мысль взбрела на ум.
Включив настольную лампу, он взглянул на проездные документы, выписанные на его имя. Рядом с авиабилетом лежал яркий буклет, рекламирующий отель «Роза».
– Он расположен на берегу залива, – сказал ему Холлоуэй. – Там есть ресторан и бар на открытом воздухе. Черепичная крыша. Великолепная, настоящая мексиканская кухня. Дженни наверняка пожелает ознакомиться с этой кухней. Она намерена стать владелицей ресторана и, насколько мне известно, оборудует помещение для него в Санта-Фе. Стоит побродить вокруг отеля – и обязательно, в конце концов, столкнешься с ней. Туда непременно заходит каждый.
Из всего сказанного Хантер отреагировал на одно:
– В Санта-Фе?
– Вы с ней будете почти соседями, – сказал Аллен, неодобрительно фыркнув. – Она открывает ресторан на одной из этих облюбованных богемой маленьких улочек, на которых расположены художественные галереи. Он будет называться «Дженива». В честь ее бабушки, имя которой она носит. Да, я знаю о ней гораздо больше, чем она думает, но хочу, чтобы ты узнал еще больше.
Хантер смотрел на буклет и авиабилет. Во всей этой затее была таинственность, которая в обычных условиях ему бы не понравилась. Но Аллен намерен был остановить Троя.
А Хантер хотел этого больше всего на свете.
ГЛАВА 2
Еще остается сделать так много дел…
Дженни вычеркнула один пункт из перечня и внимательно посмотрела на остающиеся двадцать с небольшим. Через неделю она уедет в Пуэрто-Валларту, и времени было в обрез.
Пульсирующий ритм, доносившийся из микрофонов в комнате Роули, сотрясал дом так, что силу его можно было измерить разве что по шкале Рихтера. Пройдя по коридору, она громко постучала в его дверь.
– Роули! Роули!
Она не сомневалась, что ее невозможно услышать. Различить что-нибудь среди этой ужасной какофонии звуков смог бы, пожалуй, только дикий зверь. Она стучала, пока не заболела рука, потом повернула ручку и приоткрыла дверь.
– Эй! – возмущенно завопил Роули. – Разве я не имею права на личную жизнь?
– Не имеешь, если от твоей музыки чуть не снесло половину Хьюстона. – Она подошла к установке и наощупь уменьшила звук. – Существуют определенные правила. Не я их устанавливаю. Я всего лишь подчиняюсь им, потому что подписала договор об аренде, в котором они перечислены. И я совсем не хочу, чтобы нас выгнали отсюда за две недели до нашего отъезда.
Бенни тявкнул в ответ с другой стороны комнаты. Он подбежал к ней и запрыгал вокруг, пачкая грязными лапами ее хлопчатобумажную рубашку.
Ее охватило отчаяние, она с трудом сдержала гнев. Схватив Бенни за ошейник, она с трудом выволокла грязного пса за дверь и вытолкала его на площадку перед дверью, от которой шла лестница на улицу. Пес немедленно попытался проникнуть назад, но Дженни сдвинула ноги и преградила ему путь.
– Убирайся домой, ради всего святого! – крикнула она.
Несколько мгновений спустя она захлопнула дверь и вернулась в комнату Роули. Звук теперь чуть-чуть поубавился, по крайней мере, от него не лопались барабанные перепонки.
– На ковре остались грязные следы. Прошу тебя оттереть их, – сказала она таким тоном, который грозил дальнейшими санкциями в случае невыполнения ее требования.
Тихо закрыв за собой дверь, Дженни тяжело вздохнула. Тот еще день рождения, получается, подумала она. Она вспомнила о своем наследстве, которое будет завтра переведено на ее счет, и удивилась, что этот факт почему-то ее совсем не радует. Ей хотелось одного: сесть и заплакать.
Роули не вспомнил о том, что сегодня ее день рождения.
Чему удивляться? Она об этом не упоминала. А подростки, как известно, думают только о себе. Неужели и она была такой же в его возрасте? И была настолько поглощена собой, что даже не помнила дней рождения своих родителей? Нет. День рождения матери она всегда помнила. Это было для нее важно.
Оттирая следы, оставленные лапами Бенни на ее рубашке и брюках, она вспоминала о прошлом. В памяти всплыла долгая болезнь матери. Казалось, что это длилось целую вечность. Она то сердилась на мать, то впадала в отчаяние. Айрис Холлоуэй тихо отошла в мир иной, когда Дженни была на пороге юности. Она делала вид, что стоически переносит смерть матери, хотя по ночам в одиночестве плакала горькими слезами в тишине своей комнаты.
Ее некогда тесная связь с отцом закончилась примерно в то же время. Через четыре месяца после смерти Айрис он женился на Натали, которой на момент бракосочетания едва исполнился двадцать один год. Остальные годы обучения в средней школе прошли как в тумане, и только после встречи с Троем Расселом время обрело подобие реальности.
Какая ошибка! В восемнадцать лет она сбежала с ним и провела шесть несчастных месяцев в браке, расторгнуть который ее отец пытался всеми доступными легальными средствами. Она, наконец, ушла от Троя, после того как он швырнул ее о стену с такой силой, что едва не пробил ее насквозь.
Она запретила себе вспоминать дальше, с трудом сдержав охватившую ее дрожь. За последние пятнадцать лет она своими руками создала жизнь для себя и Роули и редко вспоминала о тех черных днях. Она прошла сквозь огонь и вышла из него лишь слегка обожженной. Можно считать, что ей повезло больше, чем другим.
Отбросив мысли о прошлом, Дженни решительно отправилась на поиски чистящего средства для ковров. Можно было сколько угодно требовать, чтобы Роули сделал уборку, но, чтобы достичь результатов, приходилось без конца напоминать ему об этом. Иногда, чтобы не затевать эту войну, она предпочитала сделать все сама.
Оттерев с ковра в холле самые заметные следы собачьих лап, она поставила на краешек кухонного стола синюю банку с чистящим средством и решила заварить себе чашечку чая. Несомненно, она совершала кучу ошибок, когда была подростком, но никогда не была такой демонстративно непослушной, как ее сын. Было ли это потому, что он мальчик, или время теперь другое, или просто так распорядилась судьба? Как бы то ни было, но сегодня Роули очень громко демонстрировал свою непокорность.
На нее снова нахлынули воспоминания. В то лето, когда она окончила среднюю школу и должна была готовиться к поступлению в колледж, она впервые встретилась с Троем. Все ее мысли тогда были заняты тем, что она увидела, как Натали и отец держатся за руки; что Натали по-девчоночьи завизжала, когда отец купил ей бриллиантовое колье; что Натали учится играть в теннис с личным тренером, который неприлично подмигивал Дженни всякий раз, когда она проходила мимо. Все это вызывало протест, и Дженни часами бесцельно кружила по городу в своем голубом «Мерседесе», желая, чтобы что-нибудь произошло.
Растерянная, злая, не знающая, как найти выход из создавшейся ситуации, она буквально врезалась в его потрепанный «Додж». Трой только что припарковал машину на частной автостоянке, отведенной для элитной клиентуры хьюстонского ресторана «Ранчо дель соль». Дженни столкнулась с ним нечаянно. Просто ее внимание было отвлечено мрачными мыслями, и она, нажав ногой на акселератор вместо тормоза, врезалась сзади в его машину. Ужас на его лице выглядел почти комично, и Дженни, выскочив из машины, принялась извиняться, но скоро выдохлась, потому что он не проронил ни полслова.
– Извините, – сказала она в сотый раз. – Я за все заплачу.
– Пустяки, – наконец ответил он. – Мне не следовало ставить машину на вашу автостоянку.
– Ах нет! – запротестовала Дженни, принимая всю вину на себя. – Это я во всем виновата. Зайдем в дом. Я сообщу вам данные моей страховой компании…
Так Трой был представлен Аллену. Дженни по детской привычке позволила отцу утрясти все детали. Оказалось, что Трой ищет работу. Он получил степень в области бизнеса в Беркли, по крайней мере, так он утверждал, и хотел найти работу в управлении ресторанным бизнесом. Все это было ложью, но в подтверждение своих слов он извлек множество фальшивых документов, и Аллен, радуясь тому, что так легко уладил инцидент, в котором была виновата его дочь, тут же принял Троя на работу.
И Трой принялся разыгрывать роль всеобщего любимца. Даже в разгар хьюстонской жары он умудрялся оставаться невозмутимым. Дженни восхищалась этой его чертой и только позднее научилась не доверять ей. Кто-то когда-то сказал, что существуют два типа людей, склонных к жестокому обращению с себе подобными: первые впадают в дикую ярость и становятся опасными, потому что теряют контроль над собой, тогда как у вторых даже сердцебиение фактически замедляется в предвкушении физической борьбы. Внешне они спокойны и холодны, но обладают быстротой и силой Реакции кобры. Таков был Трой.
Она преклонялась перед ним, хотя Аллен этого не одобрял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44