– Правильно показалось, – поддразнила она.
Грацией и достоинством Натали напоминала юную королеву на троне. Деметрио разлил вино по бокалам, устроил бутылку и фонарь в виноградной лозе, поднимающейся вверх по скале, и присоединился к девушке.
– Рад услужить. Салют, ваше высочество!
Выражение ее лица вдруг сделалось серьезным. Она провела пальцами по краю стакана.
– Спасибо, что привел меня сюда, Деметрио. Это особое место, и мне лестно, что ты удостоил меня чести побывать здесь.
Мужчина почувствовал, что у него сжалось горло.
У этой девушки есть и шарм, и такт. Бабушка может ею гордиться.
– Приятно слышать, принцесса.
Натали удовлетворенно вздохнула и подняла лицо к звездам.
– Мне нравятся запахи ночного сада. Вдоль побережья пахнет жасмином и цитрусами: видимо, ветер дует со стороны рощи… – Деметрио не ответил, и девушка скосила на него глаза. – Почему мы не ужинаем здесь? Было бы так романтично… Можно устроить стол из большого камня.
– В трещинах живут змеи и ящерицы, не говоря уже о пауках.
Девушка взвизгнула.
– Ненавижу пауков и змей. – Ее передернуло от отвращения. – От страха могу вскарабкаться по отвесной скале.
– Знаю, именно так ты попала в мой сад, – ответил Деметрио, удивляясь, как это его рука оказалась на ее плече. – Может, в дальнейшем ты будешь внимательнее.
Жар ее тела, дразнящий аромат духов возбуждали и дразнили его чувства. Едва дыша, он обнял девушку за талию и притянул к себе. Они сидели словно два подростка, отчаянно пытаясь игнорировать обоюдное физическое влечение. Тишина оглашалась пением цикад, ласковым шепотом моря и ворчанием щенка, грызущего ручку фонаря. Натали чувствовала, что Деметрио наблюдает за ней, но головы не поворачивала.
– Что у тебя на уме? – спросила она.
– Ты, принцесса.
Вздохнув, Натали немного отодвинулась.
– Ты жалеешь, что прогнал меня?
– Да, – резко ответил Деметрио.
– Тогда почему ты так поступил?
– Не мог иначе.
– Теперь я здесь, и ты не знаешь, что со мной делать.
Приподняв брови, Деметрио посмотрел на темно-синее море.
– Тебе ведомы мои желания.
– А тебе – мои. Так почему мы сопротивляемся?
Деметрио подскочил как ужаленный, сделал несколько быстрых шагов взад и вперед и замер у стены.
– Потому что мы сошли с ума, если вообще думаем об этом.
Господи, он боится говорить о сексе.
– Нет ничего сумасшедшего в том, что двое взрослых людей следуют своим естественным потребностям.
– В нашем случае есть, – оборвал он. – Твоя семья и моя… мы из разных миров, Натали. Твоя бабушка… – Девушка резко поднялась, поставила стакан на скамью и подошла к Деметрио.
– Послушай, – ласково начала она, обвивая его шею руками, – при чем здесь моя бабушка? Есть только ты и я. Пожалуйста, перестань искать причины для отказа и просто поцелуй меня.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Нет, – Деметрио отпрянул. – Ничего худшего мне и в голову не пришло.
Однако она уже наклонилась к нему, и он не устоял перед искушением. С прерывистым стоном он взял лицо Натали в ладони и припал к ее губам. И свет словно померк, перестали существовать два здравомыслящих человека, возникли мужчина и женщина, желающие утолить свою страсть.
Его руки скользнули по нежной девичьей шее. Чтобы не упасть, Натали обхватила его за талию. Деметрио спустил лямку бюстгальтера с плеча девушки, дразня большим пальцем руки ее сосок.
Он был самым необычным мужчиной в ее жизни, и она хотела знать о нем все: его мысли, чувства, желания.
Деметрио прислонился спиной к стене, прижал Натали к себе и приподнял розовое облако юбки, обнажив ее стройные бедра и длинные ноги.
Еще мгновение, и его рука уже ласкает теплую плоть внутренней стороны ее бедра. Почувствовав ответный трепет, мужчина издал низкий стон, похожий на довольное ворчание. Натали никогда прежде не доводилось испытывать такого желания раствориться в мужчине, познать его каждой клеткой своего естества, увидеть, как из-за страсти к ней он теряет разум, почувствовать его сладостную дрожь внутри себя.
Натали жаждала Деметрио столь сильно, что не смогла сдержать крик. Он подвел ее к краю вселенной, но сам не шел следом, позволяя ей достичь пика наслаждения.
– Деметрио! – задыхалась она, срывая с него рубашку и царапая ногтями обнаженную грудь, цепляясь за пряжку на его джинсах, словно за спасательный круг.
Натали казалось, что все нервные окончания сосредоточились в ее пальцах.
Молния на джинсах не поддавалась.
Прошло несколько секунд.
Как легко утонуть в синеве его глаз.
Возня с молнией дала Натали возможность отдышаться.
Скажи об этом сейчас, подсказывало угасающее сознание, пока есть время, иначе ты потеряешь его навсегда. Ты же слышала о мужчинах, которые наутро даже смотреть не желали в сторону женщины, с которой провели ночь.
Натали замерла и медленно подняла глаза.
– Деметрио, – прошептала она, сжимая его руку, – я должна кое-что тебе сказать…
– Что? – его голос был низким и хриплым. – Хочешь, чтобы я остановился?
– О нет! Но я… я… – Слова застряли в горле. Тело жаждало продолжения ласк, а ум подсказывал – надо быть честной.
Натали судорожно сглотнула.
– Думаю, тебе следует знать, – она перевела дух и выпалила: – Я девственница.
Несколько мгновений Деметрио не двигался. Затем он отстранился от Натали.
– Это для меня серьезная проблема, принцесса. Мы должны остановиться.
– Нет, – застонала она. – Если ты не возражаешь против того, чтобы стать первым.
Он резко оттолкнул ее. На его скулах заходили желваки.
– Возражаю. На мне и так много грехов, не хватало еще лишить девственности принцессу.
Ощущение потери нахлынуло на девушку, и слезы заструились по ее щекам. Она уже почти воспарила к небесам, но в последнюю минуту ее низвергли в ад.
– Что греховного в том, что мы испытываем обоюдное желание? – настаивала Натали. – Деметрио, я хочу тебя!
– Подумай, как тебе станет стыдно, когда на твоем горизонте появится стоящий человек.
– А вдруг ты и есть стоящий человек?
Он рассмеялся грубоватым и недоверчивым смехом.
– Нет, принцесса, тысячу раз нет!
– Откуда ты знаешь? – настойчиво спросила она – Деметрио, я влюбилась в тебя в первую же минуту!
Господи, неужели я первая признаюсь в любви?
Мужчина отвернулся, слегка покачал головой, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Ты не знаешь, что говоришь, – наконец начал он, оборачиваясь к Натали. – Я могу посчитать по пальцам одной руки, сколько часов мы провели вместе. Не дней, не недель, не месяцев, принцесса, – часов! И ты серьезно веришь, что влюбилась в столь короткий срок… да еще в такого типа, как я?
– Иногда человеку достаточно минуты, чтобы заглянуть в свое сердце и узнать правду.
Деметрио направился к дому.
– Разве ты не слышала, что я говорил? Мы – вода и масло, нам не быть вместе.
Натали с обидой смотрела, как он уходит. Щенок запищал у ее ног, и она подняла его на колени и зарылась лицом в его теплую шерстку.
– Я ему не верю, – шептала она. – И мне все равно, что он говорит. Я влюбилась в вас обоих сразу и навсегда.
Щенок поднял голову и лизнул девушку в лицо.
– По крайней мере, ты не считаешь меня сумасшедшей.
Ругаясь, на чем свет стоит, Деметрио мерил шагами кухню. Тело его покрылось липким потом, словно он бежал марафон. Где, черт возьми, были его мозги?
Впрочем, в его случае не отреагировать мог лишь только мертвец.
Ее грудь была так свежа и прохладна, губы восхитительно теплые, тело отзывчивое…
Он прикрыл глаза, стирая с лица пот. Каждый дюйм ее естества взывал к ласкам, тут и монах бы не устоял.
Она так умело водила руками по его груди, так сильно и требовательно сжимала бедра…
Натали – сокровище. Деметрио знал женщин искуснее и изощреннее, но она была настоящей, такой неистовой в своем желании познания и… честной. Он к этому не привык и… испугался, поэтому и бежал с утеса сломя голову.
Но человек не может убежать от себя. Рано или поздно ему придется посмотреть правде в лицо.
Звук неуверенных шагов подсказал Деметрио, что это случится скоро. Не стоило надеяться, что Натали растворится в воздухе, как утренний туман. Деметрио сделал глубокий вздох и обернулся.
– Я принесла Пиппо домой, – робко сказала девушка. – Не думаю, что ты оставишь его слоняться по берегу. И это единственная причина, по которой я здесь. Я знаю, ты хочешь, чтобы я ушла.
Да, но больше всего он хотел ее саму, хотел заставить ее смеяться и плакать, хотел, чтобы они разделили простой ужин и бутылку вина, хотел поведать ей историю своей семьи.
– Можешь остаться. Еды много, хватит на всех. Девушка нервно облизала губы.
– Пытаешься быть вежливым?
– А почему бы и нет, принцесса? Хорошие манеры – прерогатива не только богатых людей.
– Я не на это намекала! – зардевшись, объяснила она.
– Тогда не стой истуканом, бери бокал, а я положу еду на тарелки.
– Ты умеешь готовить?
– Да. – Деметрио открыл бутылку. – Чему ты удивляешься?
– Большинство мужчин, которых я встречала, даже воду не умели вскипятить. А что ты готовишь?
– Фирменное блюдо Бертолуччи «Паста а-ля карбонара»…
Деметрио открыл холодильник и начал вытаскивать из него продукты.
Заинтересовавшись новым рецептом, Натали сделала шаг вперед.
– Ты только это и умеешь готовить?
Мужчина уже раскладывал ингредиенты на столе: яйца, тонкие куски сыра, хлеб, лапша, вылепленная утром в пекарне Поситано, помидоры…
– Не только, – хмыкнул он. – Я итальянец и не имею права готовить плохо.
Девушка опустила собаку на пол, села на табуретку и взяла свой бокал.
– Тогда откуда американский акцент?
– Моя мама американка. Она встретила отца, приехав в Италию в отпуск. Они поженились в том же месяце. Когда он умер, она вернулась в Штаты и взяла меня с собой. Мне тогда было четыре года.
– О Деметрио! – Натали широко распахнула свои красивые дымчатые глаза. – Бедная женщина! Какая трагедия – овдоветь в столь юном возрасте и растить ребенка без отца.
Деметрио прибавил огня под сковородой, влил в нее немного оливкового масла и, ловко орудуя огромным поварским ножом, мелко накрошил чеснок.
– В твоем мире, вероятно, это несчастье, но не в моем, – он бросил чеснок и сыр на сковородку. – Мой отец умер смертью гангстера. Его застрелили посреди многолюдной улицы в разгар дня. Думаю, мать не пролила по нему ни слезинки. Потом я узнал, что их брак оказался ошибкой, и она всегда чувствовала себя здесь чужой.
– Тогда понятно, почему она уехала. Наверно, хотела, чтобы ты забыл все несчастья.
– Она собиралась начать новую жизнь. – Деметрио разбил яйца в миску, добавил перец и начал энергично взбивать их. – К сожалению, я не был частью ее новой жизни. Передай мне соль, пожалуйста.
– Как так? – Натали протянула ему солонку.
Деметрио выложил смесь со сковородки в миску со взбитыми яйцами. Затем поставил на огонь кастрюлю и, как только вода закипела, бросил туда макароны.
– Она вышла замуж, когда мне исполнилось шесть, и ее новый муж решил, что не хочет воспитывать сынка бандита. Он отослал меня к родным моего отца.
Девушка едва не задохнулась от возмущения.
– Как может мать так поступать с маленьким мальчиком… со своим единственным сыном?
Деметрио пожал плечами.
– Бабушка заменила мне мать. Когда она умерла…
Он запнулся. Внезапная боль от потери близкого человека пронзила его сердце. Бабушки не стало почти пятнадцать лет назад, и Деметрио полагал, что раны зарубцевались, но с момента возвращения на виллу не прошло ни дня, чтобы он не вспомнил о ней. Мысленно он видел ее в саду у обожаемых ею роз, слышал ее мелодичный голос, когда засыпал, а однажды наткнулся на чемодан с ее одеждой и старым потрепанным медвежонком, сохранившим запах ее духов.
– И что случилось потом? – осторожно спросила Натали.
Он тогда рыдал неделю. Первые слезы появились, когда мама сдала его с рук на руки сопроводителю из аэропорта. С тех пор прошло очень много лет, но искреннее сочувствие Натали снова превратило Деметрио в маленького, брошенного собственной матерью мальчика. Слезы готовились выплеснуться наружу.
Макароны подоспели вовремя. Деметрио был рад отвлечься от горестных воспоминаний. Сняв кастрюлю с плиты, он вылил туда смесь яиц и сыра. Без лишних вопросов девушка поставила на стол грубую керамическую посуду, которую Деметрио тут же наполнил аппетитной массой. Секунду спустя на столе появился рулон бумажных салфеток.
– Бумажные салфетки вместо льняных, глина вместо фарфора… Ты привыкла к другой сервировке, принцесса, – сухо заметил мужчина, нарезая хлеб на деревянной доске.
– Перестань вести себя как невоспитанный мужлан, – сказала Натали. – Однажды ты восстановишь свою столовую, купишь прекрасный хрусталь и фарфор, и мы отметим обновление дома.
– Сомневаюсь, что ты все еще будешь здесь, когда это произойдет.
Натали возмущенно фыркнула.
– Тебе не удастся от меня отделаться, Деметрио. Я не собираюсь исчезать из твоей жизни в ближайшем будущем.
Мужчина вопросительно приподнял брови.
– Кстати, а как долго ты собираешься пробыть здесь?
– До начала осени.
– И что собираешься делать?
– Ничего. У меня отпуск… первый за три года. Другими словами, последующие недели она станет для меня источником постоянного раздражения и искушения.
Натали взяла помидор из миски, лаская пальцами тугую плоть фрукта.
– Это самые восхитительные, самые красные помидоры, которые я видела за всю свою жизнь. Что ты собираешься с ними делать?
– Нарезать и заправить уксусом и оливковым маслом. – Ее движения заставляли Деметрио вспомнить, как эти пальчики ласкали его кожу.
Натали бросила помидор обратно в миску.
– Дай мне нож, я помогу. Деметрио передал ей нож.
– Женщине, выросшей среди слуг, не пристало брать в руки холодное оружие. Ты не умеешь с ним обращаться, как и с граблями. Постарайся не отрезать себе пальцы.
Натали рассмеялась, и Деметрио быстро отвернулся, чтобы не видеть ее соблазнительные губы и веселые искры в серых глазах.
– Поторопись, а то ночь пройдет, – заметил он, ставя перед ней бутылочки масла и уксуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13