Это он попросил Изабель привезти из Бостона самое
роскошное и дорогое свадебное платье. Теперь, когда Ладлоу ехал на "форди
ке" с Ударом Ножа на могилу, он чувствовал себя старше своих семидесяти пя
ти лет: он думал о другом октябре, когда посылал сыновей на войну, и о том пр
екрасном октябрьском дне семилетней давности, когда Тристан и Вторая же
нились в тополиной роще и белое платье горело на солнце среди сухих крас
ок осени, пожухлой травы и желтых осин. Две смерти любимых людей за четырн
адцать лет не такое уж необычное дело Ц только не для осиротелого, потер
явшего всякое понятие об обычном и необычном и утонувшего в мыслях о том,
что не состоялось и как оно могло бы быть.

* * *

Альфред вернулся на поезде в Вашингтон, весь долгий путь проведя в бессо
нном смятении. С точки зрения политики сухой закон представлялся ему неп
ристойной глупостью, игравшей на руку уголовному элементу, и особенно эт
о проявилось в последние годы перед отменой закона Волстеда
Закон о принудительно
м применении 18-й поправки к Конституции США, запрещающей производство, пр
одажу и перевозку алкогольных напитков. Принят в 1919 г. по предложению конг
рессмена Эндрю Волстеда. Принятая конгрессом в 1933 г. 21-я поправка к Констит
уции отменяла действие 18-й.
. Отец всегда был для него героем. В своих сенатских речах он любил ц
итировать элегантного старого колониста, хотя Ладлоу, конечно, ничего та
кого о себе не думал. Расхожие представления о «ковбоях», «фронтирсменах
» Фронтирс
мены Ц букв.: "люди пограничья", колонисты, волнами заселявшие не обжитые
белыми западные области США.
и о самом сухом законе возникли задним числом в самодовольных фаз
ах истории, когда энергия направилась на изготовление ярлыков и консерв
ацию общественного строя.
Но трудности Альфреда не ограничивались политикой и охлаждением отца. Б
ольна была Сюзанна Ц давно больна, тихо и как бы незаметно. И в Вашингтоне
светские обязанности жены сенатора углубили ее нездоровье. Альфред куп
ил в Мэриленде загородный дом с конюшней, где держали часть скаковых лош
адей тестя. Там она жила большую часть времени; два раза в неделю ее посеща
л профессор судебной психиатрии из клиники Джонса Хопкинса, старый фран
цузский еврей, с которого взяли клятву хранить визиты в тайне, поскольку
сумасшедшая жена Ц помеха политику. В слепоте своей любви Альфред отказ
ывался признать, что болезнь серьезна. Однажды днем, несколько лет назад,
по дороге из Валлориса в Ниццу, откуда им предстояло плыть домой, Сюзанна
велела шоферу остановиться, они углубились в лес на склоне и там соедини
лись. Несколько недель перед этим она казалась совершенно счастливой, пр
авда, иногда разражалась слезами. Альфред был на седьмом небе. Но потом у н
ее опять начались мучения, и две недели, что они плыли до Нью-Йорка, она отк
азывалась выходить из каюты. Загородный дом и свобода от вашингтонского
гнета как будто бы пошли ей на пользу.
Но в каждом из девяти лет их брака бывали периоды несомненного безумия, б
олее или менее острого. Психиатр не проявлял оптимизма, хотя последние н
есколько лет Сюзанна была его самой любимой пациенткой. Он поощрял ее ув
лечение конюшней, видя, что занятия с животными успокаивают больную, что
лошади ласково нейтрализуют яд, по крайней мере на время.
После возвращения из Монтаны для Альфреда начались недели ада. Сюзанна б
ыла на пике маниакальной фазы: все вещи на земле стали невыносимо яркими,
она видела сердце лошади сквозь шкуру, мускулы и кости, луна висела в метр
е за окном, цветы в вазах были мертвыми и пугали; некоторые картины из Фран
ции пришлось повернуть лицом к стене; она твердила, что не может вообрази
ть себя с ребенком, как ни старается; Тристан не ответил на ее письмо с соб
олезнованиями, и она воспользовалась этим, чтобы впасть в депрессию.
В апреле Альфред опять поехал на Запад Ц под предлогом общения с избира
телями. Он купил в Хелине большой дом, рассчитывая, что, если Сюзанна будет
жить летом в Монтане, ей станет лучше. Рядом будет Изабель, а Тристан и Кош
ечка, может быть, позволят ей ухаживать за Третьей и Сэмюелом. Когда он въе
зжал на слякотный двор, сердце его, всегда ждавшее лучшего, радовалось эт
ому плану и красоте ранчо.
Тристан и Декер около сарая ладили каркасы для вьючных седел, а Ладлоу и У
дар Ножа наблюдали за ними, покуривая трубки. Когда Альфред вышел из маши
ны, Ладлоу пролез сквозь изгородь и зашагал по пастбищу прочь. Удар Ножа
Ц за ним. Тристан, Декер и Альфред провожали их взглядом: старик огибал та
ющие сугробы с такой решительностью, словно намерен был дойти до края св
ета. По щекам Альфреда потекли слезы, и Тристан взял его за руку. Альфред п
опросил у него прощения, но Тристан был прозаичен и сказал только: "Прости
ть за что? Не ты застрелил мою жену". Декер сел на козлы и смотрел, как Триста
н и Альфред уходят вслед за уменьшающимися фигурками старика и индейца.
Скорбь самого Декера была более суровой, нордически беспощадной. (Он выж
идал три года, и на аукционе скота в Бозмане случай представился: на дорог
е из Бозмана в Ливингстон, по которой полицейский ездил каждый день, Деке
р застрелил его. Он сидел на камне в сосняке с 6,86-миллиметровой винтовкой н
а коленях и сперва прострелил колесо, а когда тот вышел из машины, с глубок
им удовлетворением всадил а него десять пуль. Другого полицейского пере
вели на восток, и Декеру пришлось довольствоваться одним.)
На середине выгона Альфред остановился и, захлебываясь словами, попроси
л Тристана написать Сюзанне, облегчить ее больную совесть. Тристан кивну
л, сочувствуя брату. Когда они дошли до отца, прислонившегося в изнеможен
ии к валуну, Удар Ножа отошел в сторонку, чтобы не слышать. Тристан взял от
ца под руку и попросил простить Альфреда, потому что он его сын, а не прави
тельство. Ладлоу зябко поежился, посмотрел на Альфреда суровыми, но слез
ящимися глазами, кивнул Тристану и отвернулся. Грифельной доски с ним не
было, поэтому он только обнял Альфреда и побрел к дому.
Наутро Альфред уезжал в радужном настроении, хотя шел дождь. Его простил
и, и он чудесно провел вечер: дети Тристана сидели у него на коленях, а он ра
ссказывал им о жизни больших городов на Востоке. Перед главной дорогой о
н остановился, чтобы пропустить вереницу вьючных лошадей и мулов, котору
ю вели двое знакомых работников: негроидный кри и огромный плотник-норв
ежец. Он рассеянно подумал, зачем Тристану столько вьючных животных.

* * *

В начале мая, когда стало ясно, что весна окончательно утвердилась и горн
ые бури будут судорожными и короткими, из Форт-Бентона приехал Тот-Кто-В
идит-Как-Птица и повел Тристана с Декером, норвежцем и кри из Шото мимо Ва
лиера и Кат-Банка к Кардстону в Альберте, где они нагрузили пятьдесят вью
чных лошадей ящиками виски, по четыре на каждую, и двинулись обратно мимо
Шелби и Конрада в Грейт-Фолс. Там Тристан сбыл виски за шесть тысяч доллар
ов. Большая прибыль объяснялась тем, что виски было первосортное, канадс
кого купажа, не смешано с пролетарским самогоном, как у более алчных конт
рабандистов. Способствовало доходу и то, что в северной Монтане было мал
о дорог и это облегчало задачу полиции. Тот-Кто-Видит-Как-Птица провел их
надежным маршрутом. Его друг Удар Ножа жалел, что Тристан оставил его дом
а присматривать за отцом и хозяйством.
К сожалению, Тристан на этом не успокоился. Не сознавая того, он отчасти на
деялся встретить сопротивление. Декер советовал ему подумать о детях и о
том, что Монтана малонаселена и рано или поздно они попадутся. Тристан со
глашался; Декер же свой гнев держал при себе и высказывался только по нас
тоянию Кошечки, которая боялась за детей. В разгар лета Тристан сделал ещ
е одну ходку, и, когда вернулись домой, Удар Ножа сказал, что Кошечка с деть
ми исчезла. Он сказал, что поехал бы за ними, но Ладлоу расхворался. Декер и
Тристан на "паккарде" с дырой в задней спинке поехали в Форт-Бентон и прив
езли Кошечку с детьми домой.
В Канаду Тристан больше не поехал, зато протелеграфировал мексиканцу, чт
обы будущей весной пригнал шхуну в Сан-Франциско. Можно заработать день
ги. На лето приехала Изабель и помогла Сюзанне устроить в Хелине дом, подо
бающий жене сенатора. К ним на месяц перебралась Кошечка с внуками, Сюзан
на ухаживала за детьми, они ее обожали, и это явно шло на пользу ее здоровь
ю. Никто не понимал, что настоящей причиной было очень хрупкое заблужден
ие. Когда Тристан по просьбе Альфреда ответил на ее письмо, там излишне мн
ого говорилось о том, что их разлучила судьба, но, несмотря на все, они долж
ны достойно примириться с ней. Помимо его желания, письмо было жестоким, и
бо вселяло в нее надежду; она опять пришла в такое состояние, когда мир ста
л обманчиво ярок, очищен от шелухи и дни чередой раскрывали сущность вещ
ей. Альфред задумал большой обед и прием для своих политических и светск
их друзей в Монтане, и она с помощью Изабели, специалистки в таких делах, м
аниакально занялась приготовлениями.
Тристан поехал в Хелину на встречу с представителем канадского винокур
а из Кардстона. Посланец пожаловался на неприятности, которые им доставл
яет известная "Ирландская шайка", Ц она обосновалась в Сиэтле и мертвой х
ваткой держит всю торговлю спиртным на северо-западе и в Калифорнии. Нек
оторые клиенты в Сан-Франциско не могут получить классного виски, котор
ое предпочитают их разборчивые клиенты. Предварительно договорились о
перевозке морем с острова Ванкувер в Сан-Франциско, и в этот солнечный де
нь Тристан рассчитывал заключить очень выгодную сделку. Он привез в пода
рок Альфреду пять ящиков "Хейга и Хейга", но присутствовать на вечере не по
желал. Ему претили важные друзья, которых Альфред приглашал на ранчо в ох
отничий сезон: они играли в карты, ночами пили, вставали поздно, и, за редки
ми исключениями, оленей и лосей по их лицензиям отстреливал кри Ц Трист
ан отказался охотиться с ними после того, как богатый галантерейщик убил
на горе спящего гризли.
После переговоров Тристан приехал к вычурному викторианскому особняку
Альфреда и нашел черный ход. Он намеревался поздороваться с матерью, вне
сти виски, как-нибудь избежать встречи с Сюзанной и вернуться на ранчо. Хе
лина нервировала его донельзя: и болтающиеся повсюду люди, сомнительно и
менуемые государственными служащими, и, главное, память о месячном холод
ном небытии в тюрьме, когда его горло и грудь каждую секунду готовы были р
азорваться от мыслей о Второй. Даже после двух родов она вспрыгивала на л
ошадь, не становясь в стремя, и, когда скакала на своем чалом мерине, волос
ы развевались у нее за спиной, как грива дикого животного. Но он давно оста
вил яростные мысли о мщении и, наверное, так одеревенел, так был отравлен г
орем, что понимал: с миром не свести счеты, и, если бы даже он мог, это не верн
уло бы женщину, с которой он ехал под ливнем и длинные черные волосы ее кач
ались у его бедер.
Так что для этого человека, когда он шагнул в кухню, было не более чем доса
дной выходкой судьбы увидеть там Сюзанну, смеющуюся и разговаривающую с
Сэмюелом и Третьей. Он обнял детей, и они убежали помогать бабушке, руково
дившей украшением комнаты к вечеру. Сюзанна и Тристан сидели в состоянии
такой неловкости, что казалось, кухня взорвется. Сюзанна наполовину сол
гала, будто ей приснилось, что она стала матерью Сэмюела и Третьей, но Трис
тан покачал головой, и она встала, стискивая руки так, словно хотела стяну
ть плечи вместе. Она ушла в кладовую. Тристан сидел за столом и потел в душ
ной августовской жаре, а потом она позвала его ясным тихим голосом. Он сил
ьно сжал ладонями лицо и пошел в кладовую, где она стояла голая, с блестящи
ми глазами, распустив волосы по плечам, и одежда валялась у нее в ногах. Он
закрыл дверь и попытался успокоить ее, потом без колебаний уступил, когд
а она сказала, что, если он не сойдется с ней сейчас, она закричит и будет кр
ичать до самой смерти. Они легли, обнявшись, их кожа липла к холодному полу
.

* * *

Позже, когда Тристан ушел, Сюзанна обрезала портновскими ножницами воло
сы и на весь вечер была водворена в свою комнату под присмотром врача и си
делки. Рано утром ее вместе с врачом, Изабелью, Кошечкой и детьми отвезли в
Шото. Ехали в двух машинах, Альфред был в смятении, но ласков и ничего не по
нимал. После приезда Тристан на несколько дней забрал детей в охотничий
домик, который построил в горах километрах в двадцати от города.
Но когда он вернулся, Сюзанна опять была весела и возбуждена, все вздохну
ли с облегчением, и Альфред через несколько дней отбыл в Хелину по своим п
олитическим делам. Тристану оставалась неделя до отъезда в Сан-Франциск
о, где его будет ждать мексиканец со шхуной. Команду он собирался взять са
мую маленькую Ц только норвежца и кри, потому что им доверял.
Было уже начало сентября, ударил мороз и через два дня отпустил, запороши
в подножья гор снегом, стаявшим с осин к середине утра. Тристан сидел один
в своем доме Ц Удар Ножа и Ладлоу взяли детей на ранчо, чтобы они пообедал
и с бабушкой. Он сидел над тлеющим в камине поленом и мрачно думал о том, чт
о предал брата и никаких оправданий этому нет. За Сюзанной он даже частич
ки вины не видел, понимая, что временами она, как малый ребенок, не отвечае
т за свои поступки. Сердце у него ныло из-за разлада и страданий, которые о
н причинил на земле. Он налил стакан виски и начал собираться загодя, реши
в, что надо быть подальше от Сюзанны, если на нее вдруг опять найдет.
Собрался быстро, напомнил себе, что надо сказать Декеру, где спрятаны ден
ьги, Ц на случай, если он не вернется. Но когда он пришел в главную комнату
, на кушетке перед камином сидела Сюзанна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10