Во-первых, что Джейсон Дюшен разыскивается не только в связи с его причастностью к событиям на "Амфитрите", но и для допроса в качестве подозреваемого в убийстве Петры Галлахер и Элизабет Харт.Во-вторых, объявляется, что его словесный портрет, фотоснимок, номер автомобиля и прочие данные, способствующие идентификации, должны быть доведены до сведения широкой публики. Вместе с информацией о том, что разыскиваемый подозревается в совершении опасных преступлений, а потому при обнаружении следует, ни в коем случае не вступая с ним в контакт, немедленно сообщить в полицию. В центре города и на всех основных подъездных магистралях выставлены заградительные посты, повсюду, где подозреваемый может появиться: у его дома, у дома Кейт и аукционного дома, – устроены засады. Банк, где он держит деньги, поставлен в известность на тот случай, если он попытается снять через банкомат деньги со счета. Под предлогом технического сбоя его задержат, не настолько, чтобы это вызвало у него подозрение и подтолкнуло к бегству, но на срок, достаточный, чтобы полиция могла если не сцапать его, то сесть ему на хвост.Преступник выжидает. Полиция тоже. Кейт гадает о том, кто проявит большее терпение.Конечно, все козыри на стороне полиции. Каким бы надежным ни было его укрытие, он не сможет таиться там вечно. Когда-нибудь ему потребуется позвонить по телефону, обналичить деньги, поесть, попить... так или иначе оказаться на виду.Что касается ее... В теории она может оставаться здесь и ждать сколько потребуется, но на практике не знает, долго ли еще сможет метаться по этой клетке, не сойдя с ума.Надо же – Джейсон Дюшен, малый чуток с приветом, мнительный, не умеющий завязывать отношения с людьми. Кейт всегда думала о нем как о человеке, может быть, грубом, но не злобном.Сказать, что она ошибалась, – это ничего не сказать!Звонит телефон. Она хватает трубку. Голос Фергюсона:– Есть звонок. Его видели. * * * Томинтоул находится в добрых шестидесяти милях к западу от Абердина. Даже без пробок, при умеренном уличном движении, поездка может занять добрых полтора часа. Правда, полицейские машины с включенными сиренами и проблесковыми маячками преодолевают это расстояние за сорок минут.Кейт сидит на заднем сиденье, зажатая, как колбаса в сэндвиче, между двумя вооруженными охранниками. На ней бронежилет, надетый по настоянию ответственных за ее безопасность, для защиты не от пули, а от ножа. Они вообще не хотели брать Кейт на операцию, но она уломала коллег, заявив, что под их защитой ей бояться нечего.Они мчатся через Элфорд, некогда конечную станцию Большой Северной железной дороги Шотландии, мимо заброшенных коттеджей арендаторов, одиноких свидетелей воздействия индустриализации на некогда процветающую сельскохозяйственную округу. На горизонте вырисовываются развалины замков и горных укреплений.– Это замок Килдрамми, – говорит Фергюсон, указывая вперед. – Роберт Брюс, отправляясь на войну с англичанами, оставил под защитой его стен жену и детей. Враги подкупили служившего в замке кузнеца, пообещав ему столько золота, сколько он сможет унести. Изменник устроил в замке пожар, и англичане, воспользовавшись переполохом, смогли захватить цитадель. Но потом кузнец угодил в руки Роберта Брюса, и тот приказал расплавить вражеское золото и влить предателю в глотку.Порой склонность Фергюсона к импровизированным лекциям по истории утомляет Кейт. Однако сегодня это дает ей приятное ощущение обычности происходящего.Они едут вверх по склону к Томинтоулу, самой высокогорной шотландской деревушке. Редкие, далеко отстоящие один от другого дома растянулись по длинному уступу: с виду это смахивает на приграничный городок Старого Запада, какими их показывают в вестернах. Вокруг поселения горы, на которых каждую зиму открываются лыжные базы.Владелец газетного киоска, совмещенного с мелочной лавкой, толстяк с копной огненно-рыжих волос, имеет горделивый и вместе с тем растерянный вид человека, неожиданно для себя самого оказавшегося в центре внимания. Защитники Кейт торопливо выводят ее из машины и следуют за ней в магазинчик, где встают по обе стороны от нее, прикрывая спину и бока.– Купил пару воскресных газет и баночку кока-колы, – говорит продавец.– Он говорил что-нибудь? – спрашивает Кейт.– Нет. Я сказал, что слышал, будто погода изменится сегодня вечером, и он кивнул. Странного вида малый. Выглядел так, будто слишком много времени провел, обделывая темные делишки.Торговец облизывает губы.– Вы поняли, кто он, в то время?– Нет. Это показали по телику минут десять спустя. Я подумал, что это какой-то розыгрыш, или что он знаменитость, или что-то в этом роде. У меня был приглушен звук, понимаете. Когда я увидел его лицо, я прибавил звук и тогда-то и услышал. Слава богу, что я не знал этого, когда с ним разговаривал: еще, чего доброго, в штаны бы наделал. У меня так руки тряслись, когда я пошел к телефону, не могу вам сказать. Номер полиции и то еле вспомнил. Можете себе представить? Три цифры, все одинаковые, а еле вспомнил. Вообще-то я дрейфить не привык, но этот малый... Сразу мне не глянулся: шестое чувство, что ли.– Вы не видели, куда он пошел?– Нет. Он просто вышел за дверь.– Он не сказал, куда идет?– Он был одет как обычный турист. Шорты, палка, бутсы. Тут у нас много чего есть посмотреть, на Спейсайдской тропе. Опять же, все эти ребята, как правило, по пути заглядывают на один из перегонных заводиков, где делают виски. Глядишь, и обратно возвращаться не скучно."Джейсон, один в горах, без постороннего общества. Как раз то, что ему нужно".– А где останавливаются приезжающие к вам гости?– Поднимитесь и идите по этой дороге. Сразу увидите – там сдают номера. Койка и завтрак. Ступайте, не промахнетесь.Менеджер гостиницы предоставляет им ключ, так что взламывать дверь или даже тревожить Джейсона стуком не придется. Двадцать шестой номер находится на третьем этаже, окна выходят на главную улицу. Трое вооруженных полицейских остаются снаружи, на тот случай, если ему вздумается отчебучить какую-нибудь глупость, например, выброситься из окна. Прохожие – воскресным утром их немного – наблюдают за происходящим, разинув рты.Группа захвата бесшумно движется по коридорам: позади Кейт и Фергюсон, впереди люди с карабинами.Ключ беззвучно входит в замок, поворачивается – а потом дверь распахивается, и вооруженные люди врываются в узкий проем. Их стволы движутся по дуге, держа под прицелом каждый угол комнаты. Джейсон сидит на кровати, вокруг него разложены воскресные газеты. Он в шортах, из которых торчат тощие, бледные, безволосые ноги.– Ложись! Ложись! Лицом вниз на кровать, руки за спину. Быстро!Кейт, зашедшая вслед за группой захвата, успевает увидеть промелькнувшее на лице Джейсона (прежде, чем оно, лицо, исчезает в постельных принадлежностях) потрясенное выражение.Двое вооруженных полицейских заламывают его руки за спину, застегивают на них наручники и рывком ставят его на ноги, в то время как третий проверяет кровать на предмет припрятанного оружия, а потом подходит к окну и дает сигнал офицерам снаружи.– Это нелепо, – говорит Джейсон. – Совершенно нелепо. Что все это значит?Кейт смотрит на него и пытается дышать глубже, но ей мешает тесный бронежилет.– Кейт, скажи этим гориллам, чтобы перестали указывать на меня этими штуками.Она заставляет себя отвернуться от него. Алекто, неукротимая во гневе.– Отвезите его на Куин-стрит, – говорит она. * * * Осознавая, что сама она никак не может положиться на свою рассудительность и беспристрастность, Кейт поручает заниматься этим Фергюсону, оставив для себя лишь возможность наблюдать за допросом из-за одностороннего стекла. И это при том, что на самом деле ей бы хотелось заполучить Джейсона в свое полное распоряжение, пристегнутого к стулу наручниками. Без наблюдателей и без последствий.Тогда бы он понял, что такое гнев.Надо отдать Джейсону должное – для человека, оказавшегося в его положении, он сохраняет удивительное хладнокровие. Проявляет исключительную вежливость, выказывает готовность к сотрудничеству. А на все вопросы, которые они ему задают, отвечает с видом человека, знающего, что правда непременно восторжествует, а эта ужасная ошибка будет моментально исправлена, как только все они проявят чуточку рассудительности и будут вести себя как взрослые."Воистину это поведение самого настоящего психопата, – думает Кейт. – Он отказывается признать факт своего поражения и упорно продолжает считать других людей дураками, получая удовольствие от ни на чем не основанного чувства собственного превосходства".– У вас нет алиби ни на одну интересующую нас ночь, – говорит ему Фергюсон.– А зачем оно мне? Я не сделал ничего плохого. Я не маячил у людей на глазах, обозначая свое местонахождение на тот случай, если полиции вздумается меня допросить.– Что вы делали в те ночи? Понедельника и среды?– В понедельник был дома, пытался заснуть. Это было как раз после несчастья с паромом. Я все еще переживал шок. В среду вечером мы – уцелевшие после крушения участники любительской труппы – собрались в ресторане. Там была и Кейт. Она может подтвердить это.– Старший детектив-инспектор Бошам действительно это подтверждает. Но, по ее словам, вы все разошлись из ресторана около одиннадцати. Оставалась еще уйма времени, вполне достаточно, чтобы вы могли похитить и убить Элизабет Харт.Джейсон пожимает плечами.– Что вы делали вчера? – спрашивает Фергюсон.– Бродил в горах.– А что, отправляясь на прогулку в горы, вы всегда берете с собой ноутбук?– Мне нужно было доделать кое-какую работу. Я решил заняться ею после ужина.– Телефонный счет указывает, что вы были подключены к сети в то самое время, когда старший инспектор Бошам получила электронное письмо от убийцы. И в папке "Избранное" у вас имеется домашняя страница компании "Хотмэйл".– У меня с ними договор.– На свое имя?– Да. Можете проверить.– С кем еще?– Ни с кем.– Что вы делали в сети в то время?– Сверял результаты футбольных матчей. Телевизор в моем номере не оснащен телетекстом.– Судя по счету, у вас ушел на это почти час.– Некоторое время я бродил в сети.– И что вы искали?– Сайты туристических бюро главным образом. Я подумываю о том, чтобы съездить куда-нибудь. В Америку или, может быть, в Австралию.– Боюсь, в ближайшее время это вам не светит.Фергюсон встает. Нужно дать Джейсону возможность некоторое время повариться в собственном соку.– Не могли бы вы попросить зайти сюда старшего детектива-инспектора Бошам? – говорит Джейсон. – Она мой друг. Она моментально все это разрулит.Фергюсон смеется. * * * Перейдя в помещение наблюдателей, Фергюсон совещается с Кейт и Ренфру.– С чего вы хотите начать? – спрашивает он. – С детей или с убийств?– С детей, – говорит Ренфру. – Во первых, именно дети нас на него вывели. Во вторых, с убийствами покончено, а вот вывоз детей не исключено, что и продолжается. Записка, найденная в кабинете Лавлока, наводит на мысль о том, что он планировал альтернативные перевозки. Если так, нам необходимо положить им конец. Нам нужно знать все: его контакты, клиенты, все. Разумеется, прямо сейчас этот тип не расколется. Но я от него не отстану. Он обязательно допустит промах. Пусть не сразу, не скоро, но допустит.Кейт снова смотрит на Джейсона сквозь стекло."Цивилизация. Мы называем себя цивилизованными людьми, потому что у нас есть водопровод и электричество и мы делаем покупки в супермаркетах, но если отбросить все это, станет видно, какие зверство и дикость скрываются под тонким покровом "культуры". Если мы способны так обходиться с детьми, то далеко ли мы после этого ушли от средневековья? Или, к примеру, от каменного века?"Джейсон Дюшен, подозреваемый в двойном убийстве и незаконной транспортировке детей. Человек, которого она знала, с которым путешествовала, играла на сцене. Но который, хотя она и не знала о нем ничего дурного, не мог ей понравиться. Возможно, она разбирается в мужчинах не так плохо, как порой ей кажется.– Я еду домой, – говорит Кейт, – если я вам понадоблюсь, буду там. * * * Однако перед отъездом Кейт дает краткое интервью телерепортерам, подтвердив, что Джейсон Дюшен допрашивается в связи с убийствами Петры Галлахер и Элизабет Харт. Напрямую о его виновности не говорится, однако между строк она намекает, что это не очередная пустышка, как в случае с Дрю Блайки. На сей раз полиция уверена, что задержала того, кого надо.Трое – Кейт, Лео и Алекс, – свернувшись клубочками, спят сном праведников в одной постели. Вчерашний спор забыт, как кошмарный сон.За окнами пульсирует и коробится от жары воскресенье. * * * Джейсона допрашивают два часа, но он так и не колется. Говорит, рад бы помочь, но они задержали не того человека. Ни о какой незаконной транспортировке детей он даже не слышал. Утро перед отплытием провел в Бергене, гуляя по городу. Да, один. Жена от него ушла. Вот почему он в одиночестве гулял по Бергену, в одиночку отправился в Спейсайд и вообще большую часть времени проводит один.Ренфру не переживает. Чего-чего, а таких речей он наслушался. "Я ни при чем, это ошибка, то да се..." Начать с того, что большинство подозреваемых выбирают именно такую линию поведения. Лавлок поначалу тоже все отрицал. Тут главное проявить выдержку. Люди устают, начинают путаться и сбиваться, поскольку забывают, что они говорили, а что нет. Пытаются блефовать, допускают явные ошибки. Одна ошибка неизбежно влечет другую, они нарастают, как снежный ком, и в конце концов допрашиваемый сам уличает себя. И, когда понимает это, ему не остается ничего другого, кроме как признаться. А полиции – занести его признание в протокол.– И сколько это будет продолжаться? – спрашивает Джейсон.– Пока вы не признаетесь. Это целиком в ваших руках. Мы не спешим.– В таком случае могу я позвонить?– Кому?– Моей матери. Она ждет меня к ужину.Несколько мгновений Ренфру пребывает в оцепенении, словно не веря своим ушам. Потом он торопливо выбегает в коридор и громко зовет Фергюсона. * * * Кейт вылезает из постели, натягивает теплый спортивный костюм и шлепает на кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51