О том, чтобы остановить его, я уже не говорю. Исходя из чего мы должны приветствовать любую возможность рассмотреть проблему в новом ракурсе. Кто-нибудь еще хочет высказаться?Аткинс, офицер, которому поручено опрашивать лиц, привлекавшихся за правонарушения сексуального характера, поднимает руку.– Не могли бы вы повторить... насчет маниакального психоза и всего прочего?– Что именно?– Да все, с начала до конца. Прошу прощения, но уж больно это мудрено... все одно что греческая философия.В комнате раздается смех. Аткинс озвучил то, о чем думали многие, разве что словечки про себя они использовали позабористей, чем "греческая философия". Что неудивительно: стиль мышления Реда способен повергнуть в растерянность даже тех, кто хорошо его знает. Что уж говорить о компании провинциальных копов-практиков, скептически относящихся ко всякого рода ученым мудрствованиям и свято верящих в проверенные временем, традиционные методы работы полиции.Кейт бросает взгляд на Реда, и у нее перехватывает дыхание.Его рот слегка открыт, глаза прищурены. Кейт знакомо это выражение – то самое, которое свидетельствует о приближении озарения. Она поднимает руку, призывая к тишине, но, по правде сказать, Реду все равно. Когда его мозг работает таким образом, он не обратит внимания и на ядерный взрыв. Он смотрит перед собой, но в том, что хоть что-нибудь при этом видит, Кейт сильно сомневается. Его взор обращен внутрь, он сканирует образы, проносящиеся в его голове, наблюдает за сотнями отдельных мыслей, ручейками сливающихся вместе и образующих стремительный, полноводный поток.Он слегка качает головой, словно выдергивая себя из забытья, и смотрит прямо на нее.Кейт почти не дышит. Вот почему она так билась, чтобы заполучить его сюда.– Какого пола эти змеи? – спрашивает Ред. * * * В глубокой тишине "Старски" погружается на морское дно, и глубинная тьма медленно ползет мимо иллюминаторов в противоположном направлении, снизу вверх Фрэнк в нетерпении, отчаянно желая выяснить, что находится в машине, и страшась того, что может обнаружить. Если вообще что-то обнаружит. Наверное, та же смесь предчувствия и опасений переполняет Кейт, когда она идет по следу преступника. Возбуждение такого рода по своей интенсивности сродни сексуальному.Поисковые огни "Старски" находят фургон, теряют его, находят снова. Белый "форд-транзит". Фрэнк проверяет и аудио-, и видеозапись: обе функции включены.Фокс приближается к фургону осторожно, как будто тот может в любую минуту взорваться. На расстоянии добрых двадцати метров он описывает полный круг, приближается на половину этого радиуса и повторяет тот же маневр. Окно водителя разбито. Крохотные осколки стекла прилипли к резиновой прокладке дверной рамы.– Должно быть, они выбили стекло, чтобы снять тачку с ручного тормоза, – говорит Фокс.Фрэнк кивает, не отрывая глаз от фургона. Дорожный атлас, теперь скорее папье-маше, чем бумага, плавает над приборной панелью.Фокс подводит "Старски" еще ближе. Они огибают фургон спереди, ослабив свет прожекторов так, чтобы лучи не отражались от ветрового стекла и не слепили их самих.Позади сидений деревянная перегородка. За этой перегородкой находится грузовой кузов, полностью отделенный от водительского и пассажирского сидений."Старски" медленно опускается к пассажирской стороне машины. Пассажирское окно цело, а в грузовом кузове окон нет. Его борта, крыша, задние двери – все из прочного металла. На борту крупными буквами написано название компании, предоставляющей автомобили напрокат и в лизинг. Фокс перемещает "Старски" к задней части фургона, зависает в нескольких футах от задних дверей и вновь включает прожекторы на полную мощность.– Мы можем открыть эти двери? – спрашивает Фрэнк.– Я как раз и сам подумал об этом, – отзывается Фокс и, чуть помолчав, добавляет: – Как насчет механического манипулятора на носу нашего малыша? Такой трюк как раз по нему.Фокс нажимает пару кнопок и тянется к джойстику на панели управления. Фрэнк наблюдает за тем, как манипулятор медленно развертывается и начинает приближаться к задним дверям фургона. Захваты на конце манипулятора раздвигаются, как примитивные пальцы.Фокс полностью сосредоточен на управлении манипулятором. Его движения быстры и точны.Манипулятор скользит по ручке на правой створке дверей, пытается повернуть ее, но соскальзывает. Досадливо щелкнув языком, Фокс пробует снова. На сей раз ему удается плотно обхватить ручку, но при попытке повернуть ее манипулятор встречает сопротивление. Фургон заперт.Тихонько чертыхнувшись, Фокс увеличивает нажим, и тут ручка отваливается от дверцы. В захвате манипулятора остается бесполезный кусок черного пластика.Поразмыслив, Фокс разжимает клещи, и выпущенная ручка плавно опускается на морское дно, чуть растревожив донный песок.Фокс снова тянет джойстик на себя, и манипулятор, клещи которого сходятся вместе, наносит ими удар по дверной створке, как можно ближе к месту крепления ручки. Вибрация передается через манипулятор на корпус "Старски" так, что ее ощущает Фрэнк.Не получилось открыть, попробуем пробить. Умно.Правда, с первого раза ничего не получается, но в конце концов это не броневик. Дверь сделана из тонкого алюминия и долго не продержится. С пятой попытки клещи пробивают металл. Фрэнк издает довольный смешок, Фокс стискивает левый кулак.Он проталкивает клещи сквозь проделанную дыру, а потом разводит клещи в стороны, так что они зацепляют дверь изнутри, словно якорь. Замысел понятен – потянуть и вырвать створку наружу.– Готов? – спрашивает он.Фрэнк кивает. Еще как готов.Фокс тянет на себя джойстик, и манипулятор начинает отдирать створку. Сначала она поддается там, где за нее зацепились клещи, потом выше, потом ниже и наконец распахивается. Лучи поисковых прожекторов "Старски" проникают внутрь фургона, выгоняя тьму отовсюду, до самого укромного уголка, и подводникам кажется, что высвеченный ими ужас летит сквозь воду, прямо на стекло иллюминатора.Фрэнк инстинктивно пригибается. Рядом он слышит утробный звук – Фокса тошнит.Фрэнк делает глубокий вдох и заставляет себя снова заглянуть в фургон.Данте утверждал, что существует девять кругов ада. Он ошибался. Их десять, десятый Фрэнк сейчас видит перед собой. * * * Кейт требуется момент, чтобы осмыслить сказанное Редом: это кажется какой-то несуразицей.– Какого они пола? – переспрашивает она.– Да. Змеи, оставленные на телах, – самцы или самки?– Не имею представления. Разве об этом не указано в отчетах о вскрытии?– Нет. Иначе я бы запомнил.– Ну, я даже не знаю, где они.– Они внизу, – говорит Фергюсон, – на нашем складе.– Я думала, их забрал университет.– Мы взяли их обратно. Они вещественное доказательство.– А кто их кормит и поит?– Из университета сказали, что пришлют кого-нибудь на следующей неделе.Кейт вспоминает, каких трудов стоило Мэтисону накормить малазийскую гадюку.– Может быть, кто-нибудь спустится и принесет их. Я позвоню Мэтисону.Рипли и Шервуд уходят и возвращаются в считанные минуты, каждый со стеклянным террариумом. Кейт проводит пять минут на телефоне, проклиная университетские факультеты за то, что по выходным там практически никто не дежурит. Хотя удивляться нечему – это ведь не полиция, и у большинства ученых нормальная рабочая неделя. Ее отфутболивают от одного человека к другому, причем каждый следующий, похоже, еще менее компетентен, чем предыдущий. Они пытаются найти Мэтисона в здании, терпят фиаско и в конце концов, судя по всему совершенно случайно, откапывают где-то номер его мобильного телефона. Кейт набирает его, одновременно включая громкоговоритель. Приглушенный гомон в комнате снова стихает.– Майлз Мэтисон.– Майлз, это старший детектив-инспектор Кейт Бошам. Мы встречались на днях.– Я помню. Как поживаете, инспектор?– У меня к вам вопрос.– Валяйте.– Те змеи, которых мы нашли на местах преступлений. Вы не проверяли, какого они пола?– Простите, нет, – отвечает он после некоторого молчания.– Вы не могли бы уделить этому пару минут прямо сейчас, а? Я нахожусь в полицейском управлении, на Куин-стрит.– Это было бы довольно затруднительно.– Почему?– Я в Бирмингеме. На конференции. А вам важно узнать именно сейчас?Кейт бросает взгляд на Реда. Он отрывисто кивает.– Очень важно.– Ну, я могу рассказать вам, как это сделать самой.– Я... э... вы имеете в виду рассмотреть прямо на них?Черт, зря она включила громкую связь. Вся комната слушает. Теперь отступать уже нельзя.– А как еще вы собираетесь это выяснить? – спрашивает он.– Разве для этого не надо быть специалистом по змеям или кем-то в этом роде?– Ни черта подобного. Требуется только пара рук, растущих из нужного места. Не надо дрейфить, инспектор, я буду давать вам подробные указания.Все взоры обращены к ней. Всем интересно, как она будет выкручиваться.Что там говорил ей Мэтисон, когда она была у него?"Вы видите лишь чешуйки, яд и опасность, но не воспринимаете восхитительную гармонию узоров на их коже или поражающую воображение грацию их движений. А ведь это искусство, своего рода танец".Увы, это так, мистер Мэтисон. Я действительно вижу яд и опасность, потому что и то и другое здесь явно в наличии.– Я готова, – слышит Кейт собственный голос, исполненный безмятежной уверенности. Черт возьми, может, бросить все это и податься в профессиональные актрисы?– Хорошо. У вас две эти змеи?– Да.– Посмотрите на их хвосты. Они примерно одного и того же размера?– Одна змея свернулась в клубок. Трудно сказать. А что?– У самцов хвосты длиннее, чем у самок, и кроме того у основания, там, где тело переходит в хвост, имеется некая выпуклость. Вы легко увидите разницу.– А как мне заставить ее распрямиться?– Потычьте в нее.– Рукой?Даже не видя его, можно понять, что он улыбается.– Нет. Возьмите длинную линейку. Или полицейскую дубинку. У вас наверняка есть такая.Кое-кто смеется. Сидящий в первом ряду полисмен в форме отстегивает висящую на поясе дубинку и подает ей.Во рту у Кейт сухо. Она болтает языком из стороны в сторону, чтобы там прибавилось хоть чуть-чуть слюны, и думает, не лучше ли бы ей снова оказаться на борту "Амфитриты".Сняв с террариума крышку, она неуверенно тычет в свернувшуюся гадюку. Та не движется. Она тычет снова, более решительно. По-прежнему никакой реакции.– Она не шевелится.– Просуньте дубинку между ее кольцами и выпрямите ее таким образом.Она снова тянется через стеклянную стенку и делает, как было сказано. Ее взгляд перебегает с дубинки на голову змеи, туда-сюда. Хвост начинает медленно разгибаться, как шутовской бумажный язык.Убрав дубинку, Кейт переводит взгляд с одной змеи на другую. Если и есть какая-то разница, она ее не видит.– Нет. Они обе выглядят одинаково.– А как насчет выпуклостей?– Они выглядят одинаково. Я не знаю, что есть норма, а что нет. Может быть, у нас с вами разные представления о том, что значит нарост или выпуклость.Детективы смеются снова, но Кейт их веселья не разделяет. Она бросает взгляд на Реда. Он тоже не смеется.– Ладно. Есть у вас там указка? Такая штуковина, которыми люди пользуются на лекциях? Чтобы показывать на слайды и тому подобное. Только нормальная деревянная указка, а не лазерная, с красной точкой.Она обводит взглядом комнату. Указка есть, она прислонена к стене рядом с демонстрационной доской, покрытой полароидными снимками искалеченных тел Петры Галлахер и Элизабет Харт.– Да. Питер?Фергюсон подходит к указке.– Хорошо. Есть у вас вода?– Да.– Намочите кончик, это будет вместо смазки.Фергюсон подходит к бачку с холодной водой и подставляет указку под один из кранов.Бестелесный голос Мэтисона продолжает руководить каждым их действием.– Теперь вам нужно прозондировать под их хвостами. Но учтите, им это может малость не понравиться, поэтому проследите, чтобы их головы были крепко прижаты. Нужно прижать дубиной шею сразу за головой, тогда змея не сможет вас укусить.Офицер, который дал дубинку, встает и подходит к Кейт. Та вручает ему его же дубинку, и он, склонившись над одним из стеклянных ящиков, в точном соответствии с указаниями Мэтисона крепко прижимает змеиную голову. Змея дергается. Он перемещает одну руку к другому концу дубинки, с тем чтобы змея прочно удерживалась с двух концов. Кейт берет указку у Фергюсона.– Посмотрите на хвост, с брюшной стороны. Там есть линия, где он соединяется с телом.– Я вижу ее.– Засуньте туда указку. Просто просуньте под первую чешуйку. Держите ее под максимально узким углом.– А что потом?– Просуньте ее, только мягко, до упора. А потом сосчитайте, на сколько чешуек она вошла.Кейт склоняется над стекляшкой. Кончик указки касается хвоста рептилии.Она заставляет себя обхватить хвост свободной рукой. Чешуйки на ощупь холодные и твердые. Ей с трудом удается подавить желание вытереть руку о брюки.– Может помочь, если вы, подавая указку вперед, будете плавно покачивать ее между большим и указательным пальцем, – советует Мэтисон.У Кейт возникает нелепое ощущение, будто он находится в комнате и видит то, что она делает.Она со всей возможной осторожностью следует его указаниям, продвигая указку, пока не ощущает сопротивление.– Две чешуйки, может быть, три.– Не больше?– Нет.– Сделайте то же самое с другой змеей.Офицер, помогающий ей, забирает дубинку, успев отдернуть ее прежде, чем рассерженная змея на нее бросилась. Потом та же процедура повторяется со второй змеей – он прижимает ее, держа дубинку двумя руками поперек змеиной шеи, а Кейт берет змею за хвост и вводит под хвост указку.– То же самое. Входит на две чешуйки.Она убирает указку и руку. Офицер отпускает дубинку. Змея почти не шевелится.– Вы уверены?– Да, уверена.– Значит, они обе самки.Ред кивает, очевидно удовлетворенный.– Определенно женского, – продолжает Мэтисон. – Если бы они были мужского пола, вы могли бы просунуть указку чешуек на пять.– Замечательно. Большое вам спасибо. Желаем, чтобы конференция прошла интересно.– Надеюсь на это.Кейт отключает громкую связь и обращается к Реду:– Ты так и думал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51