— Нет.
Пирс пока не мог понять, какой тактики адвокат собирается придерживаться. Но полагал, что защитники по уголовным делам, как правило, имеют дело с лжецами и поэтому, как тренированные профессионалы, должны обладать развитой интуицией, чтобы выуживать важные подробности по движению глаз, особенностям мимики и жестов своих клиентов. Однако Лангуайзер просто кивнула и не стала ни на чем настаивать.
— Ну, мне пора. У меня сегодня судебные слушания в центральном округе.
— Спасибо, что заехали ко мне. Все было прекрасно.
— Такая уж наша служба. По дороге я еще успею сделать пару звонков и сообщу вам, если узнаю что-нибудь о судьбе Люси Лапорт или чем-либо еще. Но очень прошу вас держаться в стороне от расследования. Договорились? И быстрее возвращайтесь на работу.
Пирс поднял руки вверх, будто сдаваясь:
— Все эти передряги меня уже доконали.
Одарив его профессиональной адвокатской улыбкой, Лангуайзер покинула палату.
Пирс достал телефон и стал набирать номер Коуди Зеллера, но неожиданно в дверях появилась Никол Джеймс, и он положил трубку на место.
Никол согласилась заехать за Пирсом и отвезти домой, как только его осмотрит и выпишет доктор Хансен. Она с тревогой смотрела на его изуродованное лицо. Никол довольно часто навещала Пирса в больнице, но так и не привыкла к хирургическим швам, покрывавшим его физиономию.
Пирс воспринимал ее сострадательно приподнятые брови и искреннее выражение сочувствия как добрый для себя знак. Он считал, что все пережитое им за последние дни с лихвой окупится, если только Никол примет его назад.
— Бедняга, — пробормотала она, слегка потрепав Пирса по щеке. — Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо, — ответил он. — Но я все еще жду врача, чтобы он меня выписал. Уже два часа прошло, как он должен прийти.
— Тогда я выйду на минуту и узнаю, в чем там дело. — Уже направляясь к выходу, Никол обернулась и спросила: — А что это была за женщина?
— Какая женщина?
— Ну, которая вышла от тебя?
— Это мой адвокат. Ее прислал Кац.
— Зачем она тебе, если есть Кац?
— Она занимается уголовными делами.
Услышав это, Никол остановилась и повернулась к нему.
— Адвокат по уголовным делам? Генри, но люди, которые получают неверный телефонный номер, обычно обходятся без адвокатов. Что случилось?
Пирс пожал плечами.
— Ничего особенного сказать не могу, сам толком не знаю. Но я вляпался в какую-то грязную лужу и сейчас пытаюсь выбраться на сухое место. Разреши мне тоже узнать у тебя кое-что.
Он встал с кровати и подошел к Никол вплотную. Сначала с непривычки Пирс слегка пошатывался, но потом все-таки обрел равновесие и обнял Никол за плечи. Она взглянула на него с подозрением.
— Что еще у тебя?
— Когда меня выпишут, куда ты меня отвезешь?
— Генри, я уже говорила — отвезу домой. К тебе домой.
Даже несмотря на маску из хирургических швов и остаточную припухлость, на его лице появилось явное разочарование.
— Генри, ведь мы договорились хотя бы попробовать жить по-новому. Вот и давай пробовать.
— Я просто подумал...
Но так и не закончил, потому что не понимал, что именно собирался сказать, и как это лучше выразить словами.
— Ты считаешь, что случившееся с нами произошло слишком быстро, — произнесла Никол, — и поэтому так же стремительно все можно восстановить. — И повернувшись, направилась к двери.
— И еще я хочу сказать, что был не прав.
Она снова оглянулась на него.
— На это понадобятся месяцы, и ты это знаешь, Генри. А может, и больше.
Никол вышла в коридор, чтобы разыскать врача. А Пирс снова сел на кровать, пытаясь вспомнить то доброе время, когда они крутились с Никол на чертовом колесе, а весь мир казался простым и совершенным.
Глава 25
Всюду была кровь. Ее многочисленные следы отчетливо выделялись на бежевом покрывале, накинутом на новую кровать, на стенах и даже телефоне. В спальне Пирс оглядел весь этот разгром, не в силах толком вспомнить, что же случилось после того, как Венц и его мордоворот покинули квартиру.
Шагнув в комнату, он остановился у телефона и торопливо поднес к уху блок автоответчика, чтобы по характеру сигнала определить, нет ли новых сообщений. Их, судя по всему, не было. Тогда Пирс наклонился, выдернул из стены телефонный разъем и отнес аппарат в ванную комнату, чтобы очистить его от крови.
Вся раковина была покрыта бурыми брызгами, а шкаф с аптечкой заляпан кровавыми отпечатками пальцев. Пирс не мог вспомнить, что он делал в ванной после нападения, но при виде пятен засохшей крови в памяти сразу всплыл матрас, который полицейские выносили из квартиры Лилли Куинлан.
Осторожно и по возможности тщательно протирая телефон куском влажной ткани, он вспомнил кинофильм «Запекшаяся кровь», который когда-то смотрел вместе с Коуди Зеллером. В картине рассказывалось о женщине-уборщице, в обязанности которой входило прибирать места совершенных убийств после того, как их осмотрит полиция. И сейчас он подумал, а существует ли на самом деле такая служба, куда можно позвонить и вызвать уборщика. В любом случае перспектива отмывать спальню его совсем не прельщала.
После того как телефон удалось более или менее отчистить от крови, Пирс снова включил его в розетку рядом с кроватью и присел на чистую часть матраса. Он снова проверил автоответчик, но сообщений не было. Ему показалось это странным. Ведь он отсутствовал почти трое суток, и ни одного звонка за все это время. Может быть, они уже убрали страницу Лилли Куинлан с веб-сайта «Красоток»? Пирс быстро набрал номер «Амедео текнолоджиз» и стал ждать, когда трубку возьмет его секретарша.
— Моника, это я. Ты поменяла номер моего телефона?
— Генри? А что...
— Я спрашиваю, ты поменяла номер?
— Да, как ты и говорил. Это должны были сделать еще вчера.
— Похоже, они так и сделали.
Пирс помнил, что когда в субботу уговаривал Монику позвонить во «Всеамериканскую почту», то поручил ей поменять свой домашний телефон уже в понедельник. Причем сделал это вполне сознательно. Но теперь, избавившись от злополучного номера, он почему-то испытывал разочарование. Ведь для него это была единственная связь с другим миром — миром Лилли и Люси.
— Генри? Ты меня слышишь?
— Да. Какой теперь у меня номер?
— Надо посмотреть. Ты уже выписался из больницы?
— Да, я дома. Посмотри, пожалуйста.
— Сейчас, сейчас. Я хотела сообщить его вчера, но застала у тебя в палате того посетителя.
— Понимаю.
— Ага, вот он.
Пока Моника диктовала номер, Пирс быстро взял ручку с прикроватного столика и записал телефон у себя на запястье, потому что блокнота под рукой не оказалось.
— А перевод звонков со старого номера на новый не предусмотрен?
— Нет, потому что я побоялась, что эти мужики продолжат звонить тебе.
— Ну и правильно. Отлично сработано.
— Генри, ты сегодня здесь появишься? Чарли интересовался твоими планами.
Перед тем как ответить, он задумался. Рабочий день уже перевалил за половину. Чарли, вероятно, хотел еще раз обсудить предстоящую презентацию проекта «Протей». Встреча была назначена на завтра, хотя Пирс и просил ее отложить.
— Пока не знаю, смогу ли я сегодня с ним встретиться, — наконец ответил он. — Врач рекомендовал мне быть очень осторожным. Если Чарли хочет переговорить, скажи ему, что я дома, и дай мой новый телефон.
— Хорошо, Генри.
— Спасибо, Моника. Увидимся позднее.
Он ждал, что она тоже попрощается с ним, но секретарша молчала. Пирс уже собирался положить трубку, когда она снова заговорила:
— Генри, у тебя все в порядке?
— Все нормально. Мне просто не хочется сейчас заходить на работу и пугать людей своей физиономией. Как вчера испугал тебя.
— Я не...
— Не лги, испугалась, но все в порядке. И спасибо, Моника, что поинтересовалась, как я себя чувствую. Это всегда приятно. Да, вот что еще — насчет того человека, что был у меня в палате, когда ты вошла.
— Да?
— Это детектив Реннер, из полиции. Возможно, он захочет поговорить с тобой обо мне.
— О чем именно?
— О том, что я попросил тебя сделать. Ну, помнишь тот звонок как бы от имени Лилли Куинлан? Что-нибудь насчет этого.
После короткой паузы Моника взволнованно спросила:
— Генри, у меня могут быть неприятности?
— Вовсе нет, Моника. Они просто расследуют ее исчезновение. А не твое. И хотят проследить, где я был и что делал. Поэтому, если тебе позвонят, просто расскажи, как было дело, и все обойдется.
— Ты уверен?
— Да. Не тревожься по этому поводу. А теперь извини, У меня есть дела.
Закончив разговор с секретаршей, Пирс набрал номер Люси Лапорт — на этот раз по памяти. Он снова услышал автоответчик, но содержание уже было другим. Люси сообщала, что взяла отпуск и просит всех клиентов обращаться после ноября.
Выходит, больше, чем на месяц, подумал Пирс. Он почувствовал, как сжалось сердце при воспоминании о фразе, оброненной Реннером, а заодно о Венце с его головорезом, способными на все. Несмотря на услышанное, он продиктовал свое сообщение:
— Люси, говорит Генри Пирс. Это очень важно. Перезвони мне. Что бы с тобой ни случилось и что бы с тобой ни сделали, позвони мне. Я смогу тебе помочь. У меня теперь новый номер, запиши его.
Продиктовав номер, записанный на запястье, Пирс положил трубку. Несколько секунд сидел с телефоном на коленях, надеясь, что Люси тут же перезвонит ему. Но звонка он так и не дождался. Тогда Пирс встал и направился в кухню.
На кухне он обнаружил пустую корзину из-под белья, которая стояла на столе рядом с раковиной. Пирс вспомнил, что брал ее, чтобы принести пакеты с продуктами из машины, когда столкнулся с Венцем и Шесть-Восемь около лифта. Припомнил он и грохот, с которым корзина упала на пол, когда его волокли в квартиру. Теперь же корзина оказалась на кухне. Открыв холодильник, Пирс заглянул внутрь и увидел на полках все, что купил в тот вечер, кроме яиц, которые, вероятно, разбились. Он подумал, кто бы это мог сделать. Никол? Полиция? Соседи, которых он даже не знает?
Этот вопрос невольно заставил Пирса вспомнить выражение Реннера по поводу комплекса доброго самаритянина. Если его теория о существовании такого комплекса окажется верна, то очень обидно за истинных доброжелателей и добровольцев, которые еще встречаются в этом мире. И то, что их усилия могут с таким цинизмом восприниматься даже представителями закона, действовало на Пирса угнетающе.
Он вспомнил, что еще несколько пакетов с едой лежат в багажнике его «БМВ». Взяв со стола бельевую корзину, Пирс решил сходить за ними, поскольку был голоден, а напитки, крекеры и другие купленные им легкие закуски оставались в машине.
Чувствуя слабость от полученных травм и хирургических операций, он не стал перегружать корзину, решив перенести все в два приема. А когда вернулся со второй порцией, понял, что пропустил телефонный звонок. Осталось только сообщение. Проверив экран определителя, Пирс увидел, что звонило частное лицо, и тут же сообразил, что это номер мобильного телефона Люси Лапорт.
Пирс мысленно отругал себя за то, что прошляпил столь важный звонок, и, быстро набрав код прослушивания сообщений, услышал ее голос.
«Хочешь помочь мне? Ты и так мне здорово помог, Генри. Они отделали меня по полной программе. От побоев я стала вся сине-черная и в таком виде даже на людях показаться не могу. Поэтому хватит мне звонить и соваться со своей помощью. После всего этого я с тобой даже говорить не хочу. Прекрати звонить, понял меня, ученый?»
Сообщение оборвалось. Пирс продолжал держать трубку около уха; его память воспроизводила отдельные фрагменты записи, словно заигранную пластинку. Они отделали меня... я стала вся сине-черная. Он почувствовал легкое головокружение и, чтобы не потерять равновесие, оперся рукой о стену. Потом прижался спиной к стене и медленно сполз вниз, пока не уселся на пол, продолжая держать телефон на коленях.
Несколько секунд Пирс сидел неподвижно, затем снова принялся набирать ее номер, но на полпути остановился и положил трубку.
— Ладно, — вслух произнес он.
Прикрыв глаза, Пирс подумал, что, пожалуй, следует позвонить Дженис Лангуайзер и сообщить ей, что по крайней мере Люси жива. А заодно узнать, нет ли у нее чего-нибудь новенького по этому делу.
Но пока он обдумывал эту идею, телефон снова зазвонил. Пирс ответил сразу, даже не взглянув на экран определителя, полагая, что это опять Люси, ведь почти никто не знал его нового номера. Поэтому в его приветствии отчетливо слышалось нетерпеливое ожидание и волнение.
Но это была не Люси, а Моника.
— Я забыла тебе сказать, что за предыдущие два дня Коуди Зеллер оставил для тебя три сообщения на твоем рабочем телефоне. Похоже, ему очень нужно переговорить с тобой.
— Спасибо, Моника.
Позвонить Зеллеру напрямую Пирс не мог. Его приятель не принимал прямых звонков. Для выхода с ним на связь надо было сначала позвонить на пейджер и оставить свой контактный номер. И только после этого Зеллер — если считал нужным и знал, кому принадлежит номер, — мог перезвонить. Но поскольку у Пирса домашний номер только что сменился, то Зеллеру он был незнаком. Поэтому Пирс добавил перед своим номером три семерки, что по их взаимной договоренности означало звонок от друга или партнера, который пытался дозвониться с незнакомого номера. Подчас столь запутанный способ связи доставлял большие неудобства и выглядел просто нелепым, но в вопросах безопасности Зеллер был параноиком из параноиков, и Пирс был вынужден играть по его правилам.
Он уже приготовился к долгому ожиданию ответного звонка от Зеллера, но неожиданно тот ответил практически сразу.
— О Господи, старина, когда ты наконец заведешь сотовый телефон? Я три дня не могу до тебя дозвониться.
— Тебе ведь известно, мне не нравятся сотовые телефоны. Что у тебя?
— До них можно добраться только с помощью кодированного микрочипа, ты это знаешь?
— Знаю. И что дальше?
— А то, что в субботу, черт возьми, ты очень просил меня поторопиться. И когда не объявлялся целых три дня, я уже подумал, что тебя...
— Коуди, я был в больнице и только что выписался оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44