Давно ли я осознал, что этот момент должен наступить? Очень давно. Слишком много времени потеряно, и то, что должно было принадлежать мне, оказалось недосягаемо для меня.
Твоя погибель стоит тенью у тебя за спиной. Обернись!
Ты меня не видишь, зато я вижу тебя – и буду следить за каждым твоим движением, вплоть до самого последнего.
Тебе нравится водить за нос высокопарного болтливого профессора и его дочь? Используй их. Я тоже их использую, использую их обоих – вас всех. Ты будешь жалеть о том дне, когда ты явился в их дом.
Оливер Ворс, такой красивый и могучий, как ловко ты сидишь на своей лошади. Бесстрашный. Твои ноздри трепещут от запаха дыма и пота, ты создан для того, чтобы все восхищались тобой, восседающим на коне. Лошадь гарцует под тобой, и ты улыбаешься, уверенный в том, что весь мир принадлежит тебе.
Посмотри! Посмотри сюда, и ты увидишь меня. В темноте возле гостиничной стены. Ты не можешь меня разглядеть? Я наблюдаю за тобой, Оливер Ворс, незваный гость. И я рад, что ты явился именно теперь, потому что я готов положить этому конец, положить конец тебе.
Я уничтожу тебя. Ты меня слышишь? Я здесь, Оливер Ворс, и я выжму из тебя твою душу!
Ты тешился своей силой, строил планы, как смешать меня с грязью. Ты мечтал увидеть, как я корчусь у тебя под ногами, мечтал поставить сапог на мою голову и уничтожить мою честь и мою жизнь.
Ты не знаешь, что я читаю каждую твою мысль, угадываю все, что ты замышляешь против меня. Ты не можешь постичь, откуда я знаю все твои злые умыслы, даже те, что еще не вызрели. Но я осуществлю свою месть, отберу все, что тебе дорого, и буду смеяться, когда ты будешь молить о пощаде.
Самонадеянный. Столь убежденный в успехе своих замыслов. Посмотри на себя. Ты слеп перед лицом угрозы. Я прямо перед тобой, но ты еще не ощущаешь моего присутствия. Я уже прикоснулся к тебе, но ты меня не узнал. Лошадь, на которой ты скачешь, хранит на себе след моей руки, но ты никогда не узнаешь – пока я сам не скажу об этом, – как трудно было мне противостоять соблазну. Я мог бы ослабить подпругу той ночью, а потом плакать вместе со всеми, когда седло сорвалось бы. Все бы кричали в ужасе. Но ты пока еще не должен умереть, я хочу твоего полного поражения.
Ты не догадываешься об этом, но ты не столь грозный противник, каким мог бы быть. Если ты свободен и тебе нужно защитить свою шкуру, ты будешь драться до смерти. Я знаю это. Твоя смерть против моей – если ты меня обнаружишь. Но есть еще девчонка Эдлер. О, я знаю этот мужской взгляд. Ты смеешься, когда тебя спрашивают о твоих планах, но я все вижу, Оливер Ворс. Ты воспользуешься ею, как, без сомнения, воспользовался бы всяким, кто мог бы помочь тебе овладеть тем, что, как ты считаешь, принадлежит тебе по праву. Но держу пари, что твоя спесь заставит тебя оградить ее от беды, если ты окажешься хоть как-то к ней причастен.
А, ты повернулся в мою сторону. Привет, Оливер Ворс. Видишь меня? Видишь мои оскаленные зубы? Я вырву тебе сердце этими зубами. Свяжу тебя и выбью один глаз, но другой оставлю, чтоб ты мог видеть, как я калечу тебя.
Было бы очень мило с твоей стороны, если бы ты проявил больше заботы о Лили Эдлер. Да, думаю, я подожду немного дольше, чем планировал. Мне доставит удовольствие убедиться, насколько ты уязвим. Я знаю о твоей репутации, когда дело касается женщин. Говорят, твои аппетиты изматывают самых похотливых, но они все равно не могут устоять перед тобой. Какое наслаждение наблюдать тебя терпящим унижение от безыскусного создания, которое разоблачает твою притворную слабость. Слабость к слабому. Бесподобно!
Ты не будешь победителем. Ты откажешься от всего, что принадлежит мне.
Ненависть поможет мне уцелеть – она защитит меня. С ненавистью в моем сердце, в моем мозгу, даже в воздухе вокруг меня я одержу победу.
Ненависть будет сопровождать тебя на пути в ад – она даст мне то, что по праву мое. И моим триумфом будет отмечена твоя боль.
Борьба слишком затянулась.
Почти все уже сделано. Если ты посмеешь завладеть ею, я отниму ее у тебя и овладею ею перед тобой. А потом она будет наблюдать твою агонию.
Но если ты не завоюешь ее, ну тогда это будет для тебя гораздо лучше. Ты умрешь немного быстрее.
Я пленник! Я пленник! Лишь истребив тебя, я обрету освобождение».
Глава 7
– Неправда, Лили Эдлер, ты не делала этого!
– Уже сделала.
– О нет! Мари, пусть она скажет, что не делала. – Мирта Бамвэллоп распахнула во всю ширь свои карие глаза и приоткрыла маленький ротик. – Нет, ты не могла, Лили.
Лили сидела на краешке обитого цветастым ситцем стула возле очага в гостиной Розмари Гудвин и раздраженно постукивала носком ноги по ковру.
Склонная к театральным жестам, Мирта приложила тыльную сторону руки ко лбу.
– Ты этого не делала.
– Ну хорошо, не делала, – вздохнув, согласилась Лили.
Розмари оторвалась от своего чая. В глазах ее прыгали веселые искорки, и Лили подумала, что еще немного, и ее застенчивая подруга рассмеется.
– Послушай, я тебя знаю, – сказала Мирта, слегка наморщив свой вздернутый носик. – Ты сделала это, так ведь?
– Да, сделала.
– Ты несносна, Лили, – хихикая, сказала Розмари.
– Ну конечно же, ты этого не делала. – Очаровательно пухленькая Мирта излучала скорее разочарование, чем облегчение. – Так нечестно, Лили. Ты забавляешься, расстраивая меня.
День выдался прохладным. Лили приподняла юбки, подставляя ноги теплу очага, и с улыбкой сказала:
– О да, я известная мучительница своих подруг.
Гостиная в доме священника была обставлена несколько претенциозно, но уютно, и Лили любила бывать здесь, любила эти непринужденные встречи.
– Розмари, – с выражением глубокого волнения на лице Мирта сделала несколько торопливых шажков к хозяйке дома и понизила голос, – как ты думаешь, могла Лили пригласить на одну из наших встреч джентльмена?
– Трудно сказать, – отозвалась Розмари, отхлебывая чай. Платье по последней парижской моде очень шло к ее светлым волосам и выглядело особенно нарядно на фоне насыщенных красных и зеленых тонов, доминирующих в гостиной. – Думаю, это возможно.
– Мне ужасно досадно, – объявила Лили, на самом деле не ощущая, однако, никакой досады. Трепетное волнение боролось в ней со смятением от собственной дерзости. – В самом деле, я всегда делаю все возможное, чтобы продвинуть исследования нашего маленького Общества. Как вы можете упрекать меня за все мои старания?
– Мы должны остерегаться излишней увлеченности, – мягко заметила Розмари, подавая Лили изящную чашечку с блюдцем. – Безусловно, мы все преданны нашему делу, но мы не должны поддаваться влиянию того бессмысленного образчика поведения, которое собираемся исследовать. Во всех его проявлениях.
– Мужского поведения, – уточнила Лили, стараясь не выдать волнения, в которое ее приводила мысль о том, что должно произойти в рамках этого поведения.
Уложив скульптурные складки на своей юбке, Мирта картинно повернула голову, стараясь держать ее в таком ракурсе, в котором, как ей казалось, она смотрелась лучше всего.
– Ну, я не стала бы утверждать, что мужчины всегда ведут себя бессмысленно. Временами они бывают весьма милы.
– Когда у них есть на то основание, – мрачно сказала Лили. – А мы откроем самый сокровенный их секрет: что конкретно движет их… действиями?
– И как, – добавила Мирта, на минуту погрузившись в свои мысли. Ее улыбка стала отрешенной и мечтательной. – О, я надеюсь хорошенько разобраться с тем, что делает их столь мужественными.
– Мирта! – с досадой воскликнула Розмари.
– Браво, Мирта. – Еще выше задрав юбки, Лили, нахмурившись, оглядела большую дыру на одном из своих кремовых шелковых чулок. – Именно поэтому я и попросила мистера Оливера Ворса составить нам сегодня компанию.
Мирта испуганно вскрикнула.
Дверь отворилась, и в комнату влетела экономка Гудвина.
– Там к вам пришел джентльмен, мисс Розмари. Говорит, что он приглашен.
– Проводи его сюда, – сказала Розмари, сдерживаясь, пока служанка не вышла. Но как только та скрылась за дверью, она в панике прижала ладони к щекам и прошептала: – Ты сделала это, Лили! Что же нам теперь делать? Что мы ему скажем?
Как раз в этот момент джентльмен вошел в гостиную.
– Добрый день, Оливер. – Сердце Лили заколотилось, как и обычно даже при самом мимолетном взгляде на него. – Мы очень рады, что вы смогли к нам присоединиться. – Она с ужасом и восторгом почувствовала, что не в состоянии делать что-либо, кроме как любоваться этим незаурядным человеком.
Оливер, как всегда безукоризненно одетый, сначала склонился над ручкой Розмари, потом Мирты и пробормотал какие-то приветствия. Когда он отошел от Мирты, она так и осталась стоять на месте, словно изваяние, продолжая держать руку на весу.
– Добрый день, Лили. – Легкая тень набежала на его только что лучившееся приветливостью лицо. Если бы она не знала характера этого человека, его цветущая красота показалась бы ей дьявольской. Он приблизился к ней, но не взял ее руки. – Довольно прохладный день выдался. К счастью, апрельские ливни уже начались, однако в этой комнате, на мой взгляд, цветов больше, чем снаружи.
Лили не нашлась что ответить на эту неожиданно поэтическую речь и хранила неловкое молчание. С видимым усилием Оливер оторвал взгляд от ее лица и перевел его на ее ноги. Ее слишком оголенные ноги. На ее очень ветхие чулки.
Лили тоже взглянула на них.
Оливер кашлянул.
– Я вижу, вам холодно.
Она опустила юбки, порывисто вскочила и, пытаясь скрыть свое смущение за суровостью, надулась.
– Не желаете ли чаю, мистер Ворс? – спросила Розмари, изо всех сил стараясь исполнять роль хозяйки светского салона. Он продолжал испытующе смотреть на Лили.
– Нет, спасибо, мисс Гудвин.
– Может быть, что-нибудь покрепче?
– Нет, спасибо, мисс Гудвин.
Лили подумала, что она ни у кого не встречала таких светло-золотистых глаз, как у Оливера. И даже когда он не улыбался, возле чуть приподнятых краешков его рта вырисовывались ямочки.
– Прошу вас, не стесняйтесь, мистер Ворс, – расхрабрилась тем временем Розмари. – Я знаю, джентльмены любят время от времени выпить что-нибудь горячительное.
Боковым зрением Лили улавливала колыхание бледно-зеленых юбок Розмари.
– Спасибо, – в третий раз произнес Оливер, и выражение его лица смягчилось. Постепенно губы его расплылись в улыбке. – В настоящий момент вполне всем доволен, мисс Гудвин. Чего еще может желать джентльмен, если он находится в компании очаровательных дам?
Он имеет в виду ее? Нет, он просто отдает дань вежливости, ничего больше. Какая она глупышка. Он просто ведет себя по-мужски . Это всего лишь часть одного целого, но огромная часть, та самая, о которой она говорила всего несколько минут назад. Ей нужно получше сосредоточиться. Словами они прокладывают путь для достижения своих целей, возникающих у них всякий раз, когда они находятся в женском обществе.
Любезность во имя достижения своих тайных целей.
И она мгновенно попала в эту ловушку!
– Ну вот и началось, – провозгласила она на всю комнату. – Это как раз то, что я наблюдала.
Он казался озадаченным.
– А что вы наблюдали?
Лицо Мирты – замечательный образчик притворного ужаса – маячило за левым плечом Оливера. Но в каждом ее жесте сквозил восторг от этой захватывающей игры.
– Я наблюдала, что, несмотря на суровую не по сезону погоду, с цветами ничего страшного не случилось, – сказала Лили. – Спасибо, что вы пришли. Надеюсь, у нас состоится оживленная дискуссия.
Очевидно, Розмари так переполошилась, что забыла, что Оливер отказался от чая. Она принесла ему до смешного миниатюрную чашечку и указала на маленький позолоченный стульчик на тоненьких ножках. Ноги Оливера в его безупречно пошитых брюках представляли для Общества чрезвычайный интерес.
– Папа как-то сказал, что иногда очень полезно наблюдать привычки иностранцев, – сказала Лили, с некоторым беспокойством заметив, как заскрипел под Оливером стул, когда он опустился на крошечное сиденье.
– Профессор Эдлер чрезвычайно любознательный человек, – сказал он, чувствуя, что хлипкий стульчик под ним вот-вот рассыплется.
– Да, мне приходят на ум его слова о том, как редко у нас бывает возможность обсудить наши внутренние дела с людьми иной культуры.
– Как это верно замечено.
– Естественно, папа не имел в виду этих жалких потуг нашего Общества. – На самом деле ее отец пришел бы в ужас, узнай он о ее вопиющем поступке – о том, что она пригласила его секретаря на женское сборище. – Но он так подробно рассказывал мне о своей теории о пользе сравнений, что я решила, что такой случай нельзя упустить.
– Действительно, – пробормотал Оливер.
Как красиво сидел на его широких плечах черный сюртук. Белое полотно рубашки подчеркивало его загар, столь редко встречающийся у английских джентльменов. На фоне смуглой кожи его зубы казались ослепительно белыми. Лили взглянула на его руки. Они были не изнеженными, как у большинства знакомых ей мужчин, а широкими, сильными, с длинными подвижными пальцами. И ее лицо, ее шея хранили на себе прикосновения этих пальцев. Он целовал ее, и она его целовала…
– Ты ничего не сказала о том, как называется ваше Общество, Лили. – Он наклонил голову, и в этом ракурсе очертание его бровей стало особенно эффектным.
Ее тело будто окатило горячей струей.
– Мы – юношеское Алтарное общество, – сказала она твердо, не смея поднять глаз на Розмари или Мирту.
– Потому что есть еще старое Алтарное общество, – на одном дыхании выпалила Мирта. – То есть, я хотела сказать, старшее Алтарное общество. Моя мама – его президент. Они там все такие ретрограды… Ну, понимаете ли, они все там пожилые и, конечно, не одобряют нашей молодой энергии и энтузиазма. Поэтому мы собираемся, чтобы… м-м… приобрести некоторый опыт. Мы…
– Мы считаем, что быть полноправными членами Алтарного общества – это большая ответственность, – перебила Розмари своим тихим голоском, но тем не менее вызвав этим удивление Лили. – Поэтому мы готовим себя к обязанностям, которые должны будем выполнять, стараясь стать… как можно более осведомленными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43