Да, вот он притаился, как вор, поджидающий удобного случая, чтобы умыкнуть желаемое. Подходящее сравнение.
Послышались легкие шаги, и он вжался в стену. Ему не обязательно было видеть Лили, чтобы убедиться в том, что приближается именно она. Черт, он совершенно околдован.
Он быстро выскользнул из своего укрытия, подскочил к ней, как только она вышла из двери, и накрыл ей рот ладонью, прежде чем она чуть было не вскрикнула.
Она возмущенно бормотала что-то под его ладонью, но он, продолжая зажимать ей рот, втащил ее в гостиную и закрыл дверь.
– Я не могу этого вынести, – пожаловался он, прижимая ее к стене и целуя в теплый, нежный висок, в высокий гладкий лоб. – Тут все будто сговорились нам мешать. Вот уже три дня, как мы помолвлены, а я вижу тебя меньше, чем когда-либо прежде.
Она неожиданно укусила его за руку и, когда он охнул и отдернул руку, обоими кулачками стала колотить его в грудь.
– Оливер Ворс, вы возмутительны! Неугомонны. Почтенный светский человек, говорите? Ха! Прячется и выскакивает, чтобы до смерти меня испугать.
– Я и не рассчитывал на такую страстную отповедь, любовь моя. Я думал, что ты из тех женщин, которые обожают сюрпризы.
Сжав губы и пыхтя, она пыталась высвободиться из его объятий.
– Мне нужно было увидеться с тобой, Лили. Нам нужно побыть наедине. Я битый час ждал в этом проклятом коридоре, прячась от твоей ужасной приемной матери, от твоего отца, от Ника, от Юстаса Гудвина, от слуг, от твоих снующих повсюду подруг. Я не хочу видеть никого, кроме тебя, ты меня понимаешь?
Ее глаза расширились. Она, успокаиваясь, кивнула, и он провел большим пальцем по ее подбородку.
– Ты меня обезоруживаешь, шалунья. Я не могу сердиться на тебя и минуты, даже когда ты изводишь меня. – Он нежно поцеловал ее. Если бы он поцеловал ее со всей страстью, которая в нем накопилась, она наверняка бы задохнулась.
Вдруг чье-то хихиканье заставило его вздрогнуть и поднять голову. Лили поглядела на него ошеломленно, поднялась на цыпочки и выглянула из-за его плеча.
Снова послышалось приглушенное хихиканье, и Оливер быстро обернулся. Служанка Хильда, которая, как он знал, прислуживала и Лили, и миссис Фрибл, стояла в углу комнаты. Его стремительное вторжение не оставило ей никакой возможности ускользнуть ни в коридор, ни в спальню, и теперь она смотрела на Оливера и Лили отчасти с жадным любопытством, отчасти со смущением.
– Хильда, – сказала Лили, – я не посылала за тобой.
– Да, мисс. Меня послала миссис Фрибл. Она велела мне постелить еще одну постель в этой комнате, чтобы не оставлять вас одну.
– Я привыкла быть одна, Хильда. Я нахожусь одна в этих комнатах с десятилетнего возраста.
Хильда опустила глаза.
– Миссис Фрибл сказала…
– Мне все равно, что сказала миссис Фрибл. Я…
– Я разберусь с этим. – Оливер подхватил Лили и повлек ее прочь из комнаты. – Мы с мисс Эдлер собираемся на прогулку, Хильда. Можешь пойти к миссис Фрибл и доложить ей об этом, если хочешь. Скажи ей, я просил тебя, чтобы ты сказала.
Он все время торопил Лили, пока они не пришли в его комнаты и надежно не заперли за собой дверь.
– Вот теперь они, – сказал он, махнув рукой в неопределенном направлении, – не смогут помешать нам. Ты меня понимаешь, Лили? Я ни минуты больше не потерплю их вмешательства. Я как будто нахожусь в сумасшедшем доме. А я хочу одного – быть с тобой.
Она сурово нахмурилась и, якобы пытаясь восстановить дыхание, уклонилась от его протянутых рук.
– Погоди минуточку, Оливер, будь добр. У меня есть один – нет, два вопроса, которые я вот уже несколько дней собираюсь тебе задать.
– Задавай.
– Ты от меня что-то скрываешь?
От неожиданности он едва не потерял дар речи. Осторожно, она не может знать, что ты смертельно боишься, как бы она не добралась до твоих тайн.
– Я много чего скрываю, – сказал он ей непринужденно, но в горле у него пересохло. – Я должен все это от тебя скрывать, или ты никогда не выйдешь за меня замуж.
Она даже не улыбнулась. Прохаживаясь вокруг него кругами и глядя, как он поворачивается вслед за ней, чтобы видеть ее лицо, она закусила нижнюю губу. Он почти физически ощущал ее напряжение. Она отпечатывала каждый свой шаг. Ей никогда не приходилось перепроверять свои слова или поступки, потому что не в ее характере было совершать необдуманные действия, по крайней мере ей это доводилось делать не часто. Боже, она подозревает его.
– Если я скажу тебе, что ем по ночам в постели тушеный ливер, ты выйдешь за меня замуж, Лили?
Она продолжала описывать круги.
– Плохи мои дела. – Он почувствовал пот у себя под мышками. – Ты в ужасе от тушеного ливера. Ну, может быть, мне удастся расстаться с этой привычкой. Но тут еще такое дело…
– Не шути над этим, Оливер. Мой вопрос очень прост. Ты что-то от меня скрываешь? Что-то важное?
– Почему ты об этом спрашиваешь? – Если он скажет ей сейчас правду, останется ли у них будущее или он потеряет не только надежду завершить свое расследование, но и саму Лили? Он, конечно, не может отступиться от своих намерений, но и потерять Лили было бы для него совершенно невыносимо.
– Я так мало о тебе знаю, Оливер.
– Я рассказал тебе все, что мог. – Ложь, опять ложь.
– И нет ничего, что ты скрываешь и что может принести вред нам обоим после того, как мы поженимся? После того как совершим шаг, который я вообще никогда не собиралась делать?
Он задержал дыхание.
– Нет.
– Ты женишься на мне, потому что хочешь получить мое наследство?
– Как ты груба, моя девочка!
– Глупости. Я честна. Я не прячу свои опасения за красивой позой.
– Я хочу жениться на тебе вовсе не из-за твоего наследства. – Это была правда. Он приехал в Англию не затем, чтобы претендовать на состояние – оно у него уже было. – Чего я хочу, так это тебя. И ты знаешь обо мне больше, чем многие молодые женщины знают о своих женихах в преддверии свадьбы.
Он почувствовал момент, когда ее сомнения рассеялись. Ее плечи опустились, и беспокойство в глазах сменилось мягким сиянием – предвестником страсти.
– Лили…
Она поспешно прижала пальцы к его губам.
– Ш-ш-ш. Давай немного помолчим. Просто побудем вместе. Прости меня за мои сомнения, любовь моя. Все это из-за того, что я не могу до конца поверить, что я тебе нравлюсь. Или, может быть, я и верю, но боюсь, как бы кто-нибудь не украл у меня счастье, которое я нашла в тебе.
Оливер взял ее за руку и закрыл глаза. Он потерся щекой о ее ладонь, поцеловал каждый пальчик, каждую ложбинку между пальцами.
– Может быть, эти докучливые люди знают, что делают, когда пытаются помешать мне быть с тобой, – пробормотал он. – У меня возникают такие мысли, которые шокировали бы их всех. Я представляю опасность для вашей чести, мисс Эдлер.
– Моя честь принадлежит вам, мистер Ворс.
– И я угрожающе близок к тому, чтобы вступить во владение ею.
– Ты имеешь в виду… – Она прочистила горло. – Ох, ты имеешь в виду это?
Он открыл глаза и сказал:
– Безусловно, это.
– Мы должны пожениться через…
– Через три недели без двух дней. Целая вечность. К тому времени я засохну, съежусь, и от меня ничего не останется.
Она посмотрела на него с непритворным ужасом.
– Ох, я надеюсь, что нет. Если ты чувствуешь, что не можешь терпеть… Если ты опасаешься, что ожидание приведет к умственным или телесным повреждениям, то мой долг предложить себя для предотвращения такого несчастья.
Предложить… Ах да, сладостное слово, породившее в его воображении соблазнительнейшие картины.
– Я должен крепиться, – сказал он ей.
Не разочарование ли промелькнуло на ее лице?
– Уж лучше не надо, если это чревато тем, что ты весь высохнешь. Нет, я этого не допущу.
Он поднял руку.
– Это неопасно.
– Ты уже ознакомил меня в некоторых общих чертах, что необходимо для твоего благополучия – и моего тоже, – но признаюсь, что, хотя я имею представление о… об Акте , я не вполне представляю, как он завершается. Мне это не совсем ясно.
Оливер почувствовал непривычный жар на лице и еще более нестерпимый жар в другом, укромном месте. Странная, необъяснимая нежность захлестнула его, ему захотелось подхватить ее на руки, качать ее как ребенка, убаюкивать ее. Лили и только Лили вызывала у него эту жажду покровительства по отношению к женщине.
– Я вижу, что смутила тебя, – сказала она с неподдельной обеспокоенностью. – Это непростительно с моей стороны. Я действительно очень глупо выражаюсь, говоря о таких вещах. Оливер, мне бы очень сильно хотелось совершить с тобой этот Акт. Весь, до конца. Если у тебя есть настроение и все прочее.
Во второй раз за этот неполный час она лишила его дара речи.
– О Бо… Я говорю какие-то глупости. Я все только порчу. Если ты не хочешь тратить сегодняшний вечер на обучение меня этим вещам, скажи мне об этом прямо. Я понимаю, что для такого опытного человека, как ты, начинать с самых азов со мной – не самое увлекательное занятие.
Оливер застонал, он просто не смог сдержаться. Он заключил ее в объятия, прижал к себе и запустил пальцы ей в волосы, растрепав косы. Сквозь шелк ее розовато-лилового платья с высоким воротом он ощущал тепло ее тела. Нет, он не может воспользоваться ее простодушным предложением.
Не должен.
– Ты сильно устал, Оливер?
Он был весь в огне. Он трепетал. Каждый его мускул, каждое сухожилие были напряжены до боли – оттого, что он прижимал ее к себе, но прижимал не так, как того жаждало его тело.
– Немного.
– Тогда, может быть, отдохнем? Твоя постель – в ту ночь, когда я ее видела, – показалась мне такой уютной. Мы можем полежать обнявшись и поразмыслить о нашем будущем, о нашей свадьбе. И давай обсудим, что я должна сделать, чтобы как жена угодить тебе. В отношении супружеских обязанностей. Точнее, Акта.
Он вспомнил предыдущий раз, когда они «отдыхали» вместе.
– Лили, я не уверен, что это хорошая идея.
Он, видимо, не понимал, какая это была замечательная идея. Ведь он мог дополнить обсуждение практическими занятиями.
– Ты, должно быть, устала, иначе не стала бы говорить, что тебе нужно отдохнуть. Я должен отвести тебя в твою комнату.
– Нет.
– Мне не следовало приводить тебя сюда. Пойдут разговоры.
– Пусть говорят. Я не устала. Если ты расскажешь мне по пунктам, что происходит во время Акта, я, вероятно, впредь буду менее неловкой. Я должна представлять себе последствия своей неловкости. Кроме того, я подозреваю, что во время выполнения таких вещей возникают какие-то затруднения, и, если бы я могла составить список очередности действий, все могло бы пройти более гладко.
Она его вгонит в гроб!
– Мы полежим рядышком. – Чертова слабость. – Просто чувствовать тебя рядом – это мечта, Лили. Не знаю, почему мне так повезло встретить тебя и понравиться тебе.
– Это мне повезло. Розмари сразу сказала, что ты очень интересный, и оказалась права. Я всегда слишком поспешно сужу о людях, к тому же тогда я слишком ревниво воспринимала папино внимание к тебе, чтобы задуматься о своих истинных чувствах.
С этими словами она взяла его за руку и потянула за собой к спальне.
Это был опасный путь. Немного помедлив, он попытался остановить ее.
Лили потянула его сильнее и улыбнулась ему через плечо. Когда Лили улыбалась своей дерзкой, многообещающей улыбкой, она была обворожительна. Более чем обворожительна. Ее лицо было для Оливера самым прекрасным лицом в мире.
– Пойдем, – настаивала она. – Или прогони меня, если ты считаешь это своим долгом.
И он сдался. Идя за ней, он на ходу ослабил и сорвал с себя галстук, вдруг ощутив, что тот душит его.
Она выпустила его руку и пошла зажечь лампу возле кровати. Равен, шипя, сорвался с покрывала и исчез в гостиной.
– Оливер! – изумленно воскликнула Лили, обводя взглядом комнату. – Слугам нужно сделать выговор. Тут ужасный беспорядок. Они прибирались здесь хотя бы вчера? Не могу поверить, что такой бедлам можно сотворить за один день.
Оливер, оторопев, озирался по сторонам. Его кровать, вероятно, месили, как тесто для хлеба, а потом переплели, как плетеную булку с обвисшими краями. Все ящики комода были открыты, а содержимое вывалено. Дверь гардероба широко распахнута. Одежда сорвана с вешалок и разбросана по полу.
– Теперь я понимаю, – смеясь, сказала Лили. – Ты не хотел демонстрировать мне, как бережно ты обращаешься со своими вещами. Боже, представляю, сколько времени уйдет у нас на уборку.
Прищурив глаза, Оливер еще с минуту обозревал чудовищный беспорядок, а потом направился прямиком к своим чемоданам, сложенным возле одной стены. Все они были раскрыты и обысканы. Встав на колени, он придвинул к себе один из них и занялся его осмотром. Загородив своим телом чемодан, так чтобы Лили не могла ничего видеть, он придавил его края, вытащил фальшивое дно и обшарил тайник. Пусто. Тот, кто обыскивал эту комнату, нашел то, что искал, – так по крайней мере следовало думать.
– Оливер! Что это?
– Не обращай внимания.
– Ох, Оливер, это не… Это работа воров, да? Кто-то здесь побывал и перерыл твои вещи? Ох, дорогой, нам нужно сейчас же идти к папе.
– Нет, в этом нет необходимости.
– Определенно есть. Нужно немедленно учинить расследование.
– Нет, Лили, пожалуйста. – Он надавил на дно чемодана, пока не услышал щелчок замка. – Кто-то просто хочет досадить мне. Кажется, ничего не пропало. – Дальнейшее обследование показало, что умелый преступник вскрыл дно и у других двух чемоданов, но это уже не имело большого значения и лишь служило доказательством того, что он знал, где искать, и, вероятно, имел представление о том, что ищет.
Кто-то знает, кто он. Оливер был в этом уверен.
Лили, вставшая рядом с ним на колени, будила в нем нежное, волнующее влечение и в то же время отчаяние.
– Мистер Ворс! Вы здесь, сэр? Мистер Ворс!
Оливер, точно пружиной подброшенный, вскочил на ноги, чтобы броситься в гостиную, но Лили повисла у него на руке, удерживая его.
– Стой, – сказала она. – Успокойся, это Гэмбл. Мы здесь, Гэмбл! В спальне.
Оливер вздрогнул. Подчас прямота Лили шокировала.
Старик робко протиснулся в дверь, вытянув свою согнутую шею, чтобы получше видеть всю комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43