И ей нужен мой пентхаус. Чтобы они там все вместе жили большой дружной семьей.
Ваза с цветами тоже полетела в стену. Вслед за ней туда же впечатался мой кулак.
А может, она у этой своей толстухи Ларчика?
— Аллоу.
— Привет. Лада не у тебя?
— Привет. Не у меня.
— А у кого?
— Она просила не говорить.
— Ну ладно, Ларис, не занимайся ерундой. Где моя жена?
— Это, конечно, не мое дело, и ты знаешь, как я хорошо к тебе отношусь, но, Влад, честное слово, надо было раньше думать о своей жене.
— Ты еще будешь мне советы давать?
— Не кричи на меня.
— Скажи ей, чтобы она мне позвонила!
— Хорошо.
— Давай.
Я ждал десять минут. Выпил виски прямо из бутылки. Снова набрал Ларчику. Ее телефон отключен. Я не могу поверить. От меня ушла жена. К какому-то Малышу. Я найду ее.
— Иваныч? Алло, ты меня слышишь?
— Слышу. Добрый вечер.
— Лада тут выкинула… номер. В общем, собрала вещи и ушла.
Иваныч молчал.
— Найди мне ее. Срочно.
— Ладно.
— Срочно. Ты понял?
— Я понял. А как же завтрашний прием?
Еще завтрашний прием в Кремле! Надо же ей было устроить все это именно сейчас!
— Не знаю.
— Я понял.
— Ты держи меня в курсе.
— Как только будет информация, я сразу свяжусь.
— Жду.
Я открыл сейф. Она забрала все свои украшения и деньги. Денег было не так много, но ей на первое время хватит. Им хватит. Даже если я перекрою ее кредитку.
Сидят сейчас где-нибудь и строят планы на будущее.
Надо было давно уже им заняться. Если б не эти разборки в банке…
Я выпил еще виски.
У домработницы хватило мозгов не высовываться из своей комнаты. Наверное, помогала Ладе собирать вещи.
Выпил почти целую бутылку.
Позвонил Рыжей.
Сегодня все сговорились и отключили телефоны.
Лада ревновала меня к Даше.
Позвонил Даше.
Начали разговаривать, и я понял, что не хочу сейчас ни Дашу, ни Рыжую, никого.
Пригласил Дашу поехать со мной на празднование.
Повесил трубку. Понял, что это — бред.
«P.S. Не думай, что это первоапрельская шутка».
Обхохочешься в этот День смеха.
Домработница сервировала завтрак.
Я посмотрел, есть ли в холодильнике пиво. Как всегда, не оказалось.
Меня бросила жена.
Я старался об этом не думать.
Долго подбирал галстук.
Пытался вспомнить, как я уже одевался раньше. Вроде вспомнил.
Не мог выбрать ботинки. Надел те, в которых был вчера.
Иваныч ничем не обрадовал. Он поставил своих людей около домов всех Ладиных подруг. Хоть одна из них к ней приведет. Надо ждать.
Иваныч сказал, что мы должны использовать этот день. Это мероприятие. Что он понял это еще вчера, когда я сказал, что Лада со мной не поедет.
Он уже все организовал. Взял на себя смелость. У меня вчера и так проблем хватало…
Два снайпера по ходу следования в Кремль.
И хорошо, что я пригласил Дашу. Лишний «фонарь» не помешает. Якобы должна была ехать она, но опоздала. Я позвоню ей за полчаса до выезда и скажу, что уже не могу ее ждать. Правительственное мероприятие, опаздывать нельзя.
— Я не приеду, — сказала Даша.
Вот это удача! Я начал орать и уговаривать ее. Потом успокоился. Чтобы не переусердствовать.
И не уговорить ее случайно. Но она первая повесила трубку. Странно.
Открылась дверь в кабинет, вошла Лена. В дверях, безразлично нажимая кнопки телефона, словно играя в тетрис, стоял Иваныч.
— Владимир Викторович! — Лена умоляюще сложила руки. — У меня у подруги день рождения! Ну зачем я вам там нужна?
Иваныч оторвался от телефона и посмотрел на меня. Снова уткнулся в телефон.
— Лен, а кто у нас руководитель предвыборного штаба? — спросил я. — Пришли мне этого человека, мне с ним по дороге в Кремль поболтать надо.
— Я руководитель.
— Да ладно!
— Ага.
— Ну, тогда погнали?
Она кивнула.
Мы выехали ровно в два.
— Аллоу… Аллоу! Лад? Ты плачешь?
— Угу.
— Что случилось, девочка моя?
— Я не могу больше так. Ты понимаешь, я не могу! Я не выдержу! С этой сигнализацией, понимаешь, я теперь через «Цезарь-Сателлит» всегда знаю, где он находится…
— И что?
— Он все время с девками в «Паласе», Ларчик, я же не железная!
— Бедная моя.
— Я не могу больше!…
— Но ты же любишь его!
— И что? Кому это нужно? Ему наплевать на меня, он мне ни на один праздник цветок не подарил! Он все время с девками, то с этой аспиранткой, то еще с кем-нибудь! Ларчик, что мне делать?
— Не плачь, пожалуйста.
— Не могу. Не могу больше.
— Да вы еще хорошо живете. Просто у него переходный возраст, знаешь, он стареет, а их всех, когда они стареют, на молодых девок тянет.
— Ларчик, я всю жизнь ему отдала, у меня из-за него детей нет, ты думаешь, он мне благодарен?
— Конечно. Он тоже тебя любит. У вас вон секс постоянно.
— Ну и что, секс? У него не со мной одной секс.
— Ты же сама знаешь, что это важно. Мы вон с моим два раза в месяц максимум. Да и то второй раз я ору для приличия.
— Притворяешься?
— Ага.
— Ужас.
— Конечно, ужас. А что делать — дети. И вообще.
— Дети…
— Ты успокойся, Лад. У вас еще все наладится.
— Не могу я больше.
— Потерпи. Все-таки мужиков нормальных знаешь как мало.
— Да ладно.
— Конечно. Одни уроды. И все женаты. А кто не женат, тот хочет молодую.
— Не могу я.
— Хочешь, ко мне приезжай.
— Сейчас подумаю, ладно? И перезвоню.
— Ну, я тебя целую.
— Целую. Спасибо.
Я несколько часов провел в прокуратуре. Подробно рассказывал, кто знал о моем пути следования, о том, в какой я буду машине.
Я рассказал о том, что должен был ехать с женой. Но она от меня ушла накануне.
Мой адвокат предупредил прокуратуру, что эта информация не должна попасть в прессу.
Я рассказал, что пригласил своего педагога, с которым я занимался речью. Дашу. Что в последний месяц из профессиональных интересов она всюду сопровождала меня. Что она не смогла поехать и предупредила меня только за полчаса.
Что моя сотрудница Лена практически случайно оказалась в моей машине.
Меня отпустили только вечером. На улице пришлось общаться с прессой. Отвечать на вопросы по поводу моих предположений, кто подстроил покушение.
— Владимир Викторович! Кому это выгодно?
— Тем, кому мы мешаем.
— Вы не боитесь повторного покушения?
— Кто была погибшая девушка?
— Почему стреляли в вас, а не в главу партии?
— Является ли проверка банка одним из звеньев в этой цепи мер, направленных против вас?
Я пришел домой и включил телевизор. По всем каналам — про неудачное покушение.
Через три дня будут похороны Лены. Мне придется идти.
Зазвонил домашний телефон.
Все свои мобильные я отключил еще несколько часов назад.
Лада.
— Влад, ты как?
— Нормально.
— Хочешь, я приеду?
— Хочу.
Когда она приехала, я спал на диване. Она села рядом и обняла меня.
Во сне я чувствовал ее теплые руки.
Я проснулся утром, на том же диване. Моя жена спала в кресле напротив, свернувшись калачиком.
Я долго смотрел на нее. Она очень красивая.
Я больше никуда ее не отпущу.
Я сам приготовил ей яичницу. Я люблю готовить. Раньше, лет десять назад, я делал для нее на завтрак блины «креп-сюзен».
Она пила чай и улыбалась.
— Не уезжай. Пожалуйста, — попросил я.
Она молчала.
— Я люблю тебя. И всегда любил. Просто это было такое тяжелое время. Но мы его пережили. Вместе. И теперь все будет хорошо. Я обещаю тебе.
Я подошел к ней и обнял.
— Не уезжай, — шепнул я ей на ухо.
Она снова улыбнулась.
— Мне надо поехать, как минимум, за вещами.
— Не надо! Мы купим тебе все новое. Мы же начинаем новую жизнь, и ее надо начинать в новых вещах.
— Давай поедем в Париж? На пару дней?
— Давай. Только выборы пройдут, и сразу поедем, договорились?
— Договорились. — Лада вздохнула. — А если не поедем, я уйду от тебя уже навсегда. И твои девки…
Я зажал ей рот рукой.
— Никаких девок. Забудь. Я люблю тебя.
24
Портрет Лены в черной рамке был вывешен в холле банка.
Вокруг стояли цветы.
С первых полос всех газет на меня смотрело мое собственное лицо.
Люди устраивали на улице митинги в поддержку нашей партии.
Новые члены пополнили ее ряды.
Паника по поводу закрытия счетов прекратилась.
Покушение вызвало широкий общественный резонанс. В результате мой рейтинг превзошел самые оптимистичные Ленины прогнозы.
Похоже, у нас снова появится шанс перешагнуть десятипроцентный порог на выборах.
— Почему нет Брежнева? — спросил я у Димки.
— У него депрессия.
— Пусть он примет участие в митингах. А депрессия — это даже нормально. У нас же несчастье.
Димка посмотрел на меня и отвел глаза.
— Несчастье, — повторил я.
— Да он рыдал вчера.
— Пусть только перед прессой не рыдает. А то с него станется.
Я отправил водителя домой с цветами. Велел купить самый огромный букет.
— Вся желтая пресса приписывает покушение на тебя Ильину, — сообщил Димка.
— Молодцы.
Звонили из прокуратуры.
Делились информацией о ходе следствия.
Им надо будет встретиться с Ладой и, скорее всего, с Дашей.
Иваныч сообщил мне, откуда Лада знала о моих передвижениях. Сигнализация «Цезарь-Сателлит». Тупой баран. Наверное, я при ней называл пароль. Чуть не потерял из-за этого жену.
Я позвонил Ладе:
— Что делаешь, дорогая?
— Перевариваю.
— Что конкретно?
— Твои цветы и твои блинчики.
— И как?
— Под впечатлением и того и другого.
— Это только начало.
— Ты меня пугаешь.
— Что мы делаем сегодня вечером?
— «Мы»?
— Конечно мы. К сожалению, из соображений политкорректности я не смогу пригласить тебя на ужин…
— Ничего страшного, я привыкла…
— …в ресторан. Но я приглашаю тебя на ужин домой. Со свечами. Причем ужин я приготовлю сам. Как раньше, помнишь?
— Влад, я люблю тебя.
— И я тебя люблю.
— Я тебя больше.
— Договорились, ты — больше.
— Дурак.
— Конечно, дурак. Кто еще любит собственную жену спустя пятнадцать лет?
— У меня такое хорошее настроение…
— Тебе больше его никто не испортит.
Позвонили из издательства.
Вчера был Международный день детской книги.
Мы спонсировали отправку книг в шестьдесят детских домов по всей России.
Издательству исполняется десять лет, и они хотят провести грандиозную благотворительную акцию. С нашим участием.
Я приготовил на ужин ризотто с каракатицей. Лада сидела на кухонном столе и язвила.
Домработница каждые пять минут боязливо заглядывала в дверь.
— А на десерт? — громко интересовалась Лада. — Что я буду есть на десерт?
— Смотрела «Девять с половиной недель»? Вот такой у тебя будет десерт.
— А это не слишком жирненько?
— Для тебя, конечно, слишком, но так уж и быть.
— Ах, вот как! Для меня жирненько?
Лада прыгнула мне на спину. От неожиданности я еле удержался на ногах.
— Это для тебя жирненько!
Домработница наконец набралась смелости и зашла на кухню. Но на этом ее смелость закончилась. Она стояла посередине и растерянно молчала.
— Зита, все нормально, — сказал я, и Лада подошла к ней поближе, чтобы подхватить ее в случае неожиданного обморока.
— Спасибо, — пролепетала Зита.
— Мы готовим ризотто, а вы потом обязательно его попробуйте, — улыбнулась Лада.
Зита недоверчиво покосилась на сковородку.
— Вкусно, вкусно, — пообещал я. — Может, конечно, не так вкусно, как вы готовите, но тоже ничего.
— Так я не нужна? — уточнила Зита.
— Не нужна, не нужна. Мы сами. — Лада обняла меня, как только за домработницей закрылась дверь.
Мы целовались, а я в это время правой рукой помешивал морепродукты на сковородке. А Лада правой рукой расстегивала мой ремень. Потому что левой она доставала рис из шкафчика.
Снег уже давно сошел, кое-где появилась трава, и под первыми лучами весеннего солнца даже уже начали распускаться цветы.
Перезвон колоколов на Ваганьковском кладбище объединял прошлое с настоящим. А настоящее с вечным. И пока колокола не смолкли, вечное казалось единственно ценным.
На похоронах Ленин папа поклялся найти убийцу. И отомстить.
Огромные столетние сосны тянулись к небу так же, как наши глаза и, скорее всего, наши души.
Я бросил на дно могилы горсть свежей земли. Как и все остальные.
В храме я зажег свечу и долго смотрел на пламя. Оно дергалось, будто в агонии. Говорят, что свеча — это немая молитва. Моя свеча кричала. А может быть, просто был сквозняк.
Позвонила Лада. Сообщила, что ее подруга, которая живет в Париже, родила. Двойню. И хочет, чтобы Лада стала крестной. Нас приглашают на крестины.
— Дорогой! Представляешь, как здорово! А ты будешь крестным! Это будут самые настоящие наши крестные дети! И мы будем о них заботиться!
— А когда крестины? — Я был в Думе, приехал проверить, как идет ремонт в моем будущем кабинете. Пока только меняли пол.
— Послезавтра. Такая спешка потому, что Мишель слегка приболел, и они хотят быстро их окрестить. Так батюшка посоветовал. Скажи, какое очаровательное имя — Мишель?
Я никак не мог полететь в Париж.
— Очаровательное.
— А малышку зовут Жанной. Я позвоню секретарше, скажу, чтобы она занялась билетами?
— Лад…
— Что?
— Я не уверен, что смогу полететь…
— Не уверен? — переспросила Лада, и я понял, что она сейчас расплачется.
— Ты же знаешь, у меня работа…
— Да, знаю. Ладно. Я скажу, чтобы она поискала другого крестного отца.
Лада повесила трубку.
Почему всегда все так не вовремя происходит?
Я набрал Ладу:
— Лад, давай знаешь как сделаем?
— Как? — Она делала вид, что не плачет.
— Улетим завтра ночным рейсом, утром там, крестины же утром?
— Утром.
— А потом я вернусь в Москву, а ты, если хочешь, останешься еще на пару дней.
— Хочу. Я хочу побыть с детьми.
— Ну и отлично.
— Я люблю тебя. Как здорово! — Я даже убрал трубку от уха, чтобы не оглохнуть.
— И я тебя.
Зашел Димка и удивленно уставился на мою улыбающуюся физиономию.
— Я отменил поездку в горы. Жена орала — ужас.
— А я улетаю в Париж.
— Чего?
— В Париж. Да ладно тебе. На полдня.
— С кем?
— С женой.
— Круто.
Лада боится летать. Она начинает пить шампанское еще до взлета. И хватать меня за руку. И заглядывать в глаза стюардессе. И шептать какую-то специальную молитву.
— Во всей этой истории хорошо только одно, — сказала она, когда самолет стал набирать высоту.
— Что?
— Если мы умрем, то вместе.
«Боинг-747» разрывал облака, как щенок игрушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21