— Без машины.
— Ну ладно.
— Давай, пока.
В восемь утра в банк ворвался спецназ из налоговой.
Охрана пыталась выиграть время, связаться с руководством.
Они взорвали дверь.
Спецназовцев было человек восемьдесят. По всем этажам банка звучала стандартная в таких случаях команда: «Мордой вниз!»
К тому моменту, как я приехал, они уже отключили сервер.
Я попытался договориться.
Оказалось, это спецгруппа при Минфине: К-90-Ч-30.
У них уже были все наши платежи по обналичке. Из общей массы платежей они выделялись круглыми цифрами.
Просто так Минфин не налетает. Это был чей-то заказ.
Информация о проверке банка Минфином дошла до прессы, и уже к обеду на улице собралась огромная толпа вкладчиков. Они требовали открытия банка, выплаты денег и закрытия счетов.
Вся наличность, которая находилась в банке, была изъята спецназом.
Я был готов отдать ее в качестве взятки.
Проверка длилась три дня.
Людей вокруг банка собиралось все больше.
Как обычно в таких случаях, началась паника.
Люди вывешивали транспаранты с угрозами, устанавливали дежурство и срывали мои портреты с агитационной речью.
Не могло быть и речи о том, чтобы войти в банк через центральный вход.
Паника росла, как ногти у покойника. Непроизвольно.
На третий день мы договорились с Министерством финансов.
Приехал Брежнев.
— Я требую отчета по поводу того, что здесь происходит! — заявил он.
— Все нормально. Скоро начнем выплаты.
— А это что? — Ярослав подошел к окну и сразу отпрянул от него.
— Стадное чувство. Ничего страшного. Пройдет. — Мне меньше всего хотелось объяснять что-то Брежневу.
— А где деньги?
— В надежном месте.
— А я раньше думал, что надежное место — это банк!
— Конечно. Если это твой собственный банк. Так что тебе нечего бояться.
— А с этим что делать? — Брежнев показал большим пальцем на окно за своей спиной.
— С этим разберемся.
— Когда?
— Еще пара дней.
Я вызвал Иваныча. Моего начальника службы безопасности. Иваныч зашел с ярко-оранжевой папкой. Мне всегда было интересно, что он в ней носит.
Он подошел к окну, посмотрел вниз, потом — на небо, как будто собирался составлять прогноз, и уселся на подоконник.
— Выделяйте деньги. Нужно создавать дополнительный штаб.
Я смотрел на него молча, ожидая объяснений. Иваныч объяснил:
— Кое-кто не только сливает наши технологии другим кандидатам от нашей партии, но и работает на главного конкурента — Ильина.
— И кто это? — спросил я, с трудом веря, что такое возможно.
— Лена.
— Лена?
Иваныч дал мне время осмыслить информацию.
— А с этим что? — Он выглянул в окно. Люди уже начинали бросать камни. Пришлось выставить охрану по периметру банка.
— Завтра начнем выплаты. Лену пока оставим.
— Окей. — Он кивнул.
— Нужен рейтинг. От проверки мы отмазались, перед народом мы чисты. Начнем выплаты, и через пару дней паника спадет. Надо свалить Ильина и вернуть доверие людей.
— Покушение? — спросил Иваныч.
— Покушение, — подтвердил я.
— С летальным, — сказал Иваныч, глядя мне в глаза.
Я вспомнил свою белую акулу. В первый раз после того, как она сдохла.
Дура. Наверняка она была бабой.
Я кивнул. Иваныч покачал головой.
— Своих людей не дам. А то потом начнем искать заново. Одни проверки чего стоят! Своих не дам!
— Кто?
— Не знаю. Нужен штатский кто-нибудь.
Мы помолчали.
Смешно, что Лена попросила аквариум.
— Брежнев?
Иваныч безразлично разглядывал происходящее за окном.
— Нет. Где нового возьмем?
— Кто?
— Кто-то, чье место может остаться вакантным долгое время.
Явно не Иваныч.
— Кто-то, кого будет жалко. Действительно, Брежнев не подходит.
— Женщина. — Иваныч улыбнулся. С такой улыбкой в кино произносят фразу «шерше ля фам».
— Женщина? — переспросил я и взял ручку. Наверное, Иваныч подумал, что я буду за ним записывать.
Мы обсудили детали.
На следующее утро банк начал выплаты. Эта информация прошла по всем радиостанциям. Я связался с Брежневым.
— Ярослав, я вот думаю — надо тебе персональную выставку организовать.
— В Кремле?
— Что — в Кремле?
— Выставку.
— А, ну конечно, в Кремле. Где же еще?
— Я думал об этом.
— А пока подготовь речь для телевидения. О том, что, несмотря на происки наших конкурентов, банк функционирует в рабочем режиме. Только без своих художественных изысков, окей?
Я повесил трубку.
Все будет отлично.
Мы исправим ситуацию. Как всегда.
— Да?
— Привет.
— Привет, Лад, куда ты пропала?
— Я в Куршевеле была.
— Да? Клево?
— Клево. Но народу немного было.
— Так еще рано.
— Но все равно… Гостиница полная. Одни русские.
— Кого встретила?
— Ленку Петрову, они развелись, кстати. Представляешь?
— Представляю. Ты Марину с Олежкой знаешь, Поповых?
— Знаю, конечно.
— Они тоже развелись. И Птицы развелись.
— Ужас.
— А чего ужасного? Все разводятся. Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто больше пятнадцати лет вместе живет?
— Я.
— Ну, ты единственная. Больше нету.
— Марьянка.
— И чего? Во-первых, Марьянка еще пятнадцать не живет, мы в одно время с ней замуж выходили, а во-вторых, у него уже три года девка какая-то молодая. Офигительная семья?
— А Марьянка знает?
— Наверное, знает. Добрых людей же много.
— Это точно. Расскажут в подробностях.
— Да она там еще и нанимала кого-то. Не знаю, частного сыщика.
— Зачем?
— Дура. Хотела чего-то узнать. Узнала. И чего?
— Ну, знаешь. Это только потом понимаешь. А реально тяжело устоять, если есть возможность получить информацию. Мы же все мазохистки.
— Да дуры, а не мазохистки. Мы же хотим узнать, что они нам верны, а не наоборот.
— А получается наоборот.
— Ты что, тоже на этой теме?
— Ага. Не могу удержаться.
— Следишь?
— Нет, у меня свой метод. Технический прогресс.
— И что?
— Как будто ты не знаешь. Мне кажется, вся Москва только об этом и говорит.
— О чем?
— О девках Влада.
— И что ты думаешь делать?
— А что мне делать? Не разводиться же? А? Мне лет-то уже сколько!
— Слушай, у меня вторая линия. Повисишь?
— Нет, давай попозже созвонимся.
— Целую.
Приехал домой, Лады нет. Телефон отключен. А я хотел с ней поговорить. Ни о чем, просто так. Она всегда меня понимала. Раньше. И поддерживала.
Телефон отключен. У нее же есть зарядка в машине!
Заснуть невозможно. Голова работает, как вечный двигатель.
Налил себе немного виски.
Может, стоит перевести банковские активы на офшор? Пока не поздно? Нет, все будет нормально.
Не знаю, сколько я выпил виски.
Проснулся в семь утра.
С удовольствием выпил бы еще столько же.
Нельзя. Надо ехать в банк.
Водитель приедет только в девять. И охрана.
Решил не ждать.
Сел за руль, но с трудом вписался в первый же поворот.
Система Dinamic Drive — вещь.
Народ уже перекрыл подступы к банку. Они что, здесь ночевали? Хорошо, что я без пафоса, один, за рулем. Въехал в гараж.
Транспарантов не было.
— Народ попритих, — сообщил Иваныч, сидя в приемной на месте секретарши.
Этот точно здесь ночевал.
— Пусть сообщат, что с десяти начнем выплаты.
— Окей. Прямо сейчас отправлю кого-нибудь.
— Димка здесь?
— Пока нет.
Я позвонил ему на мобильный.
— Влад, я паркуюсь. Там народу — тьма! И какое-то телевидение, по-моему, «Си-эн-эн».
— Давай ко мне.
Войдя, Димка по привычке бросил взгляд на то место, где стоял аквариум.
— Мы начинаем выплаты. Пусть еще раз объявят по радио.
— А с «Си-эн-эн» чего делать?
— Они сами разберутся. Им сюда вообще лезть незачем.
— Так здесь и наши есть, Первый канал, по-моему.
— Договорись, пусть Брежнев выступит. Только проконтролируй, чтоб лишнего не болтал.
— Влад, он пил до утра. Не знаю, как он сейчас.
— Приводи его в чувство. Поставь капельницу. Или дай пиво. В конце концов, если он будет дерьмово выглядеть — даже хорошо. У нас же проблемы были.
— Я понял. Пойду узнаю, что с ним.
К обеду второго дня поток людей уменьшился. Очередь поредела. Транспаранты исчезли.
Люди уже раздумывали, стоит ли закрывать счета. Но еще стояли в очереди.
Банк был на грани банкротства.
Брежнев выступил с заявлением о давлении на партию сверху. О том, что нас не сломать. И не запугать! Что за обещания, данные нами избирателям, мы положим свои жизни.
Люди перестали дежурить у банка по ночам.
Паника прекратилась.
Я очень надеялся на то, что Ленины ожидания по поводу покушения оправдаются.
Нам надо вернуть авторитет. И рейтинг.
В первый раз за последнюю неделю я выехал из банка без препятствий.
И в первый раз более-менее спокойно вздохнул.
Встретился в «Паласе» с радиоведущей. Я всегда держал номер в этой гостинице. Для представительских нужд.
Иваныч считает, что мне пора поменять ее на другую. Может, «Балчуг»? Или «Метрополь»?
Лада отправилась в ночной клуб, а мне надо было расслабиться.
Радиоведущая как раз для этого подходит. Она не задает вопросов о жене, не расспрашивает о работе и ничего не просит. Пока.
Я напился.
Проснулся в семь утра. Дома.
Как я оказался дома, помню не очень хорошо. Но, наверное, не так уж сильно мне понравилась радиоведущая.
Лада устроила мне скандал.
Она пришла домой в четыре утра абсолютно пьяная.
— Где ты был вчера ночью? — кричала она, и ее голос, как всегда, если она выпьет, был выше обычного на несколько тонов.
— Я же тебе звонил, дорогая. Я остался на работе, ты же знаешь, какие сейчас у меня проблемы. Прессу читаешь?
— Ты — ничтожество! — орала Лада, держась за стул, чтобы не упасть. — Ты спал в «Паласе», с девкой!
Откуда она знает?
— Это бред. Дорогая, тебе надо отдохнуть.
— Я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу!
— Ты напилась, чтобы высказать мне это?
— Ты — ничтожество! Ты — ноль! Ты ни на что не способен! Ты даже не способен иметь детей! Из-за тебя у меня нет ребенка! У меня ничего нет!
— Если не считать всего, что у тебя есть.
Я выключил телевизор. Похоже, про пост Лада забыла.
Я был уверен, что скоро начнется истерика. Она и началась.
Лада рыдала, сидя на полу.
Мне не хотелось ее успокаивать.
Чем женщина старше, тем меньше ее жалко. А может, чем больше ты ее знаешь, тем меньше ее жалко. А может, чем она тебе ближе…
Я ушел спать.
Лада заснула в гостиной. На полу.
У меня не было возможности предупредить ее о том, что мы едем на правительственный прием. В пятницу. По личному именному приглашению президента.
С утра ее уже не было в гостиной. Хорошо, а то после таких бурных сцен она обычно еще целый день агрессивная. Если учесть, что у меня целая толпа народа перед входом на работе, то скандал за завтраком — это уже слишком.
Вообще, когда я в последний раз был в отпуске? На Мальдивах, два года тому назад. С Ладой.
23
Это было первое апреля.
Попросил секретаршу ни с кем не соединять. Мы обсуждали с главой управы одного московского района условия сотрудничества.
Нам нужны были их голоса.
Им — контроль над маршрутными такси. Потому что маршрутные такси — это черный нал.
Они настаивали на наиболее выгодных для себя маршрутах.
— Здесь идет рейсовый автобус. Прямо от метро. — Глава был щуплый, низенький, но с отличными белыми зубами. Он водил пальцем по схеме, которую мы оба уже давно знали наизусть. — Маршрутки здесь не имеют стопроцентной востребованности.
— Хорошо. Мы увеличим интервал движения рейсовых автобусов. Например, до сорока минут. Вот вам и востребованность. Не все будут сорок минут ждать следующего автобуса, так?
— Ну, так. Тогда надо утвердить расписание.
— Просто снимем с этого маршрута несколько автобусов.
— А вот здесь новостройки, как раз неплохо организовать новые маршруты. Перекинем автобусы туда.
— Не против.
Я решил, что поеду домой. Мириться с Ладой.
Завтра нам вместе надо быть на приеме в Кремле.
Я даже купил цветы.
Продавщица просунула в окно машины несколько букетов. Я выбрал красно-белые розы. Ладе понравится.
Зита, домработница, выскользнула из прихожей, как только я открыл дверь.
В последнее время меня это стало раздражать.
Судя по тому, что в квартире темно, Лады нет.
Включил свет.
Бросил на диван цветы.
Решил, что отдам их Зите, пусть поставит в воду.
Позвал домработницу. Она появилась, пряча глаза. Может, ворует?
— Поставьте цветы, пожалуйста.
Зита исчезла с цветами, бесшумно прикрыв дверь.
Газеты были сдвинуты на край журнального столика. Поэтому я сразу заметил Ладину записку.
«Когда будет готов пентхаус, я перееду туда.
Я позвоню тебе, и мы обсудим вопрос денег. Если нет — мне наплевать.
Я забрала свои вещи. Уверена, тебе не придется скучать.
P.S. Не подумай, что это первоапрельская шутка».
Я дернул дверь гардеробной. Ладиных вещей нет. Она что, с ума сошла? Бред. Этого просто не может быть!
Вернулся в гостиную, прочел записку еще раз.
Открылась дверь, домработница принесла вазу с цветами. Я чуть не нахлобучил эту вазу ей на голову.
Кажется, она уловила мои мысли. Быстро поставила вазу на столик и выскочила из комнаты.
Я скомкал Ладину записку и швырнул ей вслед.
Наверное, кто-то что-то сказал моей жене. Меня где-то видели с кем-то. Где? И с кем?
Надо позвонить ей и все выяснить. Все ей объяснить и уладить. Бред, просто бред.
Она, наверное, отключила телефон.
Нет. Значит, будет разговаривать. Значит, хотела меня напугать. Воспитывала.
— Алло.
— Лада, дорогая, что случилось? Я пришел домой, эта записка, что тебя нет, ты забрала вещи, где ты?
— Не важно.
У нее абсолютно спокойный голос. И трезвый.
— Что значит не важно? И что вообще это значит?
— Ты отдашь мне пентхаус?
— Давай поговорим. При чем здесь пентхаус? Я отдам тебе все, что ты захочешь…
— Спасибо.
— Лада… Ты что, меня бросила?
— Да. И не звони мне.
— Где ты? Я сейчас приеду, и мы все обсудим. Я честно расскажу тебе все, что ты захочешь!
— Боюсь, что «все» я не перенесу.
— Дорогая, я не могу без тебя, если я в чем-то виноват, если я уделял тебе мало времени, но ты же знаешь, эти выборы…
— Удачи.
Она повесила трубку.
Я набрал снова. Не отвечает.
Я набрал еще раз. Отключила.
Я швырнул телефон об стенку. Он отскочил с отломанной крышкой и выпавшей батареей.
Она ушла от меня к этому своему Малышу. К этому молодому барану, который заделает ей кучу детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21