Отличный Wodolei.ru
Конечно, если желаешь остаться в неизвестности, то тебе стоит только сказать об этом. Решайся же.
Бедная Стелла тотчас уступила. Она возвратила рисунок и с любовью поцеловала свою догадливую подругу. Получив возможность посоветоваться с мужем, не возбуждая подозрения, леди Лоринг вышла из комнаты.
В это время лорда Лоринга можно было найти в библиотеке или в картинной галерее. Жена его отправилась сначала в библиотеку.
Но здесь она нашла только одного человека — не того, кого искала. Там, окруженный всевозможными книгами, сидел в длинном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, тучный, пожилой патер, внушивший такое отвращение майору Гайнду.
— Извините, отец Бенвель, — сказала леди Лоринг, — я помешала вам?
Отец Бенвель встал и поклонился с приятной улыбкой.
— Я только пробую привести в порядок библиотеку, — сказал он просто. — Книги — хорошие товарищи, точно родные, для одинокого старика-священника, как я. Чем я могу служить вашему сиятельству?
— Благодарю вас, отец. Не можете ли вы сказать мне, где лорд Лоринг?
— Могу. Пять минут назад его сиятельство был здесь, теперь он в картинной галерее. Позвольте я позову его.
Необыкновенно легкими и мягкими шагами для мужчины его лет и сложения он отошел в глубь библиотеки и отворил дверь в галерею.
— Лорд Лоринг один среди картин, — сообщил он, произнося последние слова с ударением, которое могло повлечь за собой дальнейшие объяснения, а могло и не повлечь, если на него смотрели домашние как на духовного пастыря.
Леди Лоринг произнесла только: «Это мне и надо, еще раз благодарю вас, отец Бенвель», — и прошла в картинную галерею.
Оставшись снова один в библиотеке, патер начал задумчиво ходить взад и вперед по комнате. Лицо его приняло отпечаток скромной силы воли и решимости. Опытный наблюдатель ясно увидел бы теперь в нем привычку повелевать и способность заставлять себе повиноваться. Отец Бенвель был одним из тех драгоценных борцов церкви, которые не признают возможности поражения и высоко ценят каждую победу.
Через минуту он снова вернулся к столу, за которым писал, когда вошла леди Лоринг. На столе лежало неоконченное письмо.
Он снова взялся за перо и закончил письмо следующими словами:
"Поэтому я решился передать это серьезное дело в руки Артура Пенроза. Я знаю, он молод, но его юность уравновешивается его неподкупной честностью и истинным религиозным рвением. Теперь у меня под руками нет никого лучше, а времени терять нельзя. Ромейн получил недавно огромное наследство.
Он будет предметом самых низких домогательств: мужчины будут стараться завладеть его деньгами, а женщины — еще того хуже — будут стремиться женить его на себе. Эти предосудительные стремления могут служить препятствием на пути к достижению наших праведных целей, если мы не захватим поле битвы первыми. Пенроз выехал из Оксфорда на прошлой неделе. Преподав ему необходимые наставления и изыскав средства представить его Ромейну под благовидным предлогом, я буду иметь честь препроводить к вам отчет о нашем деле".
Подписавшись, он написал на письме адрес: «Высокопочтенному секретарю общества Иисуса в Риме».
Не успел он заклеить и запечатать конверт, как слуга, отворив дверь залы, доложил:
— Мистер Артур Пенроз.
II
ИЕЗУИТЫ
Отец Бенвель поднялся и приветствовал гостя с отеческой улыбкой.
— От души рад видеть вас, — сказал он, протягивая руку с достоинством и радушием.
Пенроз почтительно поднес поданную руку к губам. Как провинциальный начальник ордена, отец Бенвель занимал высокое положение среди английских иезуитов. Он привык к выражению почтения со стороны младших братьев.
— Здоровы ли вы, Артур? — спросил он ласково. — У вас руки горячие.
— Благодарю вас, отец.., я здоров, как обыкновенно.
— Может быть, упали духом? — продолжал отец Бенвель.
Пенроз принял замечание с легкой улыбкой.
— Я никогда не бываю особенно бодр, — ответил он.
Отец Бенвель покачал головой в знак легкого неодобрения упадка духа молодого человека.
— От этого надо избавиться, — заметил он. — Старайтесь быть веселее, Артур. Я по природе, слава Богу, человек веселого нрава. Моя душа служит как бы благородным отражением блеска и красоты, составляющих часть великой схемы творения. Подобную способность можно развивать — я видал примеры этого Постарайтесь и вы, этим вы меня действительно обрадуете. Не ободрить ли вас еще одним сообщением? Вам хотят оказать великое доверие. Старайтесь быть приятным в обществе, иначе вы не оправдаете возложенного на вас доверия. Вот вам маленькое поучение от отца Бенвеля. Оно по крайней мере имело одно достоинство — было неутомительно.
Пенроз поднял глаза на своего начальника, горя нетерпением услышать, что тот скажет дальше.
Он был молодой человек. Его большие, задумчивые, красиво прорезанные глаза, всегда изящные и скромные манеры придавали особе привлекательность, в которой нуждалась его наружность. Он был высок и худ, волосы на его голове преждевременно поредели, образуя глубокие залысины, щеки впали, и по обе стороны тонких изящных губ залегли две складки. Он был похож на человека, проведшего много печальных часов в сомнениях и разочарованиях. При всем том в нем было что-то правдивое и откровенное, такое искреннее признание собственной не правоты, когда ему случалось заблуждаться, что люди привязывались к нему совершенно безо всяких усилий с его стороны, часто даже так, что он сам того не знал. Что бы сказали его друзья, если бы узнали, что религиозным энтузиазмом и отсутствием самомнения этого мягкого, меланхоличного молодого человека воспользовались для достижения преступных целей?! Подобное известие возбудило бы негодование каждого из его друзей, и сам Пенроз, услышав его, быть может, в первый раз в жизни, вышел бы из себя.
— Могу я задать один вопрос, не рискуя быть нескромным? — спросил он робко.
Отец Бенвель взял его за руку.
— Милый Артур, откроем друг другу наши сердца без утайки. Что вы хотите спросить?
— Вы сказали, отец, что мне хотят доверить важное поручение?
— Да, и вы, без сомнения, желаете поскорее узнать, в чем дело?
— Мне, во-первых, хотелось бы знать, потребуют ли от меня возвращения в Оксфорд?
Отец Бенвель выпустил руку своего друга.
— Вам не нравится Оксфорд? — спросил он, внимательно наблюдая за Пенрозом.
— Простите меня, отец, если я говорю слишком откровенно. Мне не нравится обман, принуждавший меня скрывать, что я католик и священник.
Как священнослужитель, могущий извинить неблагоразумные рассуждения, отец Бенвель успокоил его:
— Мне кажется, Артур, вы забыли о двух важных обстоятельствах, которые следует принять во внимание, — сказал он. — Во-первых, у вас сейчас отпуск, который снимает с вас всякую ответственность за то, что вы скрывались. Во-вторых, только в качестве.., ну, скажем, в качестве независимого наблюдателя вы могли собрать необходимые для нашей церкви сведения о ее тайных успехах в университете. Но все-таки я успокою вас, я не вижу причин скрывать от вас, что вы уже не возвратитесь в Оксфорд. Вам это приятно слышать?
В этом не было никакого сомнения. Пенроз вздохнул свободнее.
— В то же время, — продолжал отец Бенвель, — пусть между нами не будет никакого недоразумения. В новой деятельности, указываемой вам, вы не только можете, но даже должны открыто признавать себя католиком. Вы по-прежнему будете одеваться в светское платье и держать в строгой тайне свою принадлежность к духовному сану, пока я не сделаю вам дальнейших указаний. Теперь, милый Артур, прочтите эту бумагу. Это необходимое предисловие к тому, что я намереваюсь сообщить вам.
«Бумага» состояла из нескольких рукописных страниц, на которых излагалась история аббатства Венж со времени существования монастыря и обстоятельства, при которых оно было конфисковано во времена Генриха Восьмого. Пенроз возвратил рукопись, страстно выражая свою симпатию к монахам и ненависть к королю.
— Успокойтесь, Артур, — сказал отец Бенвель, приятно улыбаясь. — Мы вовсе не намерены навсегда оставлять победу за Генрихом Восьмым.
Пенроз с изумлением смотрел на своего начальника. Но этот последний воздержался пока от всяких дальнейших объяснений.
— Всему свой черед, — начал сдержанно патер, — черед объяснений еще не подошел. Я покажу вам еще кое-что. Это один из самых интересных памятников древности в Англии. Взгляните.
Он отпер плоский ящик красного дерева и вынул пергаментную грамоту, по-видимому, весьма древнюю.
— Вы выслушали недавно небольшое поучение, — сказал он, — выслушайте теперь небольшой рассказ. Вы, вероятно, слыхали о Ньюстедском аббатстве, известном почитателям стихов как место жительства Байрона? Король Генрих поступил с Ньюстедом совершенно так же, как с Венжем! Много лет назад в Ньюстедское озеро закинули сеть и на дне нашли медного орла, лежавшего там много столетий и служившего некогда в церкви хранилищем. Внутри орла был скрыт потайной ящик, и в нем найдены древние владетельные грамоты аббатства. Монахи, как правило, прятали документы, доказывающие их права и преимущества, в надежде — едва ли надо прибавлять, совершенно тщетной, — что наступит время, когда правосудие возвратит им все имущество, отнятое у них. Прошлым летом один из наших епископов, управляющий одной из северных епархий, случайно разговорился об этом обстоятельстве со знакомым, преданным католиком и высказал свое предположение, что монахи Венжа могли принять те же предосторожности, что и монахи Ньюстеда. Надо вам сказать, что знакомый был энтузиаст. Не говоря ничего епископу, положение и ответственность которого он должен был уважать, он сообщил свой план верным людям, и в одну прекрасную ночь, когда теперешний законный или, лучше сказать, незаконный владетель отсутствовал, они тайком спустили в озеро Венж сеть и оказалось, что предположения епископа были справедливыми. Прочтите эти драгоценные документы. Зная вашу честность, сын мой, и утонченность ваших чувств, я желаю, чтобы вы на неоспоримых фактах убедились в праве, которое церковь имеет на владение Венжем.
После этого предисловия, он остановился, ожидая, пока Пенроз прочтет документ.
— Осталось ли еще сомнение в вашей душе? — спросил он, когда Пенроз окончил чтение.
— Ни тени сомнения.
— Ясно ли право церкви на владение этим поместьем?
— Ясно, насколько возможно выразить словами.
— Хорошо. Мы спрячем документ. Закон не допускает самовольного отчуждения, если бы даже оно было произведено королем. Что некогда составляло законную собственность церкви, то она всегда имеет право получить обратно. Вы не сомневаетесь в этом?
— Нет, но думаю только, каким способом она может получить это обратно? Можно ли ожидать в этом случае какого-нибудь содействия от закона?
— Нет, никакого.
— А между тем, отец, вы говорите, будто предвидите возможность возвращения имущества. Какими средствами этого можно будет достигнуть?
— Мирными и достойными мерами, — отвечал отец Бенвель, — возвращением конфискованного имущества церкви лицом, ныне владеющим имением.
Пенроз был удивлен и заинтересован.
— Нынешний владелец католик? — спросил он поспешно.
— Нет еще.
Отец Бенвиль особенно многозначительно произнес эти два коротеньких слова. Он беспокойно барабанил толстыми пальцами по столу, а зоркие глаза выжидательно были обращены на Пенроза.
— Вы, конечно, понимаете меня, Артур? — прибавил он, после паузы.
Краска медленно разлилась по истощенному лицу Пенроза.
— Я боюсь понять вас.
— Почему?
— Я уверен, что мои лучшие чувства понимают вас. Но я боюсь, отец, это, быть может, только тщеславие и самомнение с моей стороны.
Отец Бенвель спокойно откинулся на спинку кресла.
— Мне нравится эта скромность, — сказал он, с наслаждением причмокивая губами, будто скромность была для него все равно что вкусное кушанье. — Под недоверием к себе, делающим вам честь, скрывается настоящая сила. Я более чем когда-либо рад, что не ошибся, указав на вас как на человека, достойного такого серьезного поручения. Я думаю, что обращение владельца аббатства Венж в католическую религию в ваших руках и не более как вопрос времени.
— Можно узнать его имя?
— Конечно. Его зовут — Луис Ромейн.
— Когда вы представите меня ему?
— Невозможно сказать. Я еще сам не знаком с ним.
— Вы не знаете мистера Ромейна?
— Никогда не видал его.
Этот неутешительный ответ был произнесен со спокойствием, свойственным человеку, который ясно видит путь, предстоящий ему. Переходя от одного изумления к другому, Пенроз решился задать последний вопрос:
— Каким образом мне сойтись с мистером Ромейном?
— Я отвечу вам откровенно. Мне неприятно говорить о себе, — сказал отец Бенвель с самой подобающей скромностью, — но это теперь необходимо. Не выпить ли нам кофе, чтобы очерк автобиографии отца Бенвеля не показался вам слишком скучным? Не смотрите так серьезно, сын мой! Будем, по возможности, брать светлую сторону жизни.
Он позвонил и тоном хозяина приказал подать кофе. Слуга относился к нему с совершеннейшим почтением. В ожидании кофе отец Бенвель напевал что-то и говорил о погоде.
— Вам класть много сахару? — спросил он, когда кофе подали. — Нет? И в мелочах я бы желал, чтобы между нами существовала полная симпатия. Я сам люблю много сахару.
Приготовив с полным вниманием свой кофе и положив в него достаточное количество сахару, он наконец дал обещанное объяснение своему другу. Он сделал это так легко и весело, что даже менее терпеливый человек, чем Пенроз, выслушал бы его с интересом.
III
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ РОМЕЙНУ
— За исключением моих занятий здесь, в библиотеке, — начал отец Бенвель, — и редких интересных разговоров с лордом Лорингом, о которых я сейчас расскажу подробнее, я в этом доме почти такой же чужой, как вы сами, Артур. Когда всерьез задумались над проектом, который я только что изложил вам, я имел честь лично познакомиться с лордом Лорингом. Я узнал также, что он близкий друг Ромейна и пользуется его полным доверием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Бедная Стелла тотчас уступила. Она возвратила рисунок и с любовью поцеловала свою догадливую подругу. Получив возможность посоветоваться с мужем, не возбуждая подозрения, леди Лоринг вышла из комнаты.
В это время лорда Лоринга можно было найти в библиотеке или в картинной галерее. Жена его отправилась сначала в библиотеку.
Но здесь она нашла только одного человека — не того, кого искала. Там, окруженный всевозможными книгами, сидел в длинном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, тучный, пожилой патер, внушивший такое отвращение майору Гайнду.
— Извините, отец Бенвель, — сказала леди Лоринг, — я помешала вам?
Отец Бенвель встал и поклонился с приятной улыбкой.
— Я только пробую привести в порядок библиотеку, — сказал он просто. — Книги — хорошие товарищи, точно родные, для одинокого старика-священника, как я. Чем я могу служить вашему сиятельству?
— Благодарю вас, отец. Не можете ли вы сказать мне, где лорд Лоринг?
— Могу. Пять минут назад его сиятельство был здесь, теперь он в картинной галерее. Позвольте я позову его.
Необыкновенно легкими и мягкими шагами для мужчины его лет и сложения он отошел в глубь библиотеки и отворил дверь в галерею.
— Лорд Лоринг один среди картин, — сообщил он, произнося последние слова с ударением, которое могло повлечь за собой дальнейшие объяснения, а могло и не повлечь, если на него смотрели домашние как на духовного пастыря.
Леди Лоринг произнесла только: «Это мне и надо, еще раз благодарю вас, отец Бенвель», — и прошла в картинную галерею.
Оставшись снова один в библиотеке, патер начал задумчиво ходить взад и вперед по комнате. Лицо его приняло отпечаток скромной силы воли и решимости. Опытный наблюдатель ясно увидел бы теперь в нем привычку повелевать и способность заставлять себе повиноваться. Отец Бенвель был одним из тех драгоценных борцов церкви, которые не признают возможности поражения и высоко ценят каждую победу.
Через минуту он снова вернулся к столу, за которым писал, когда вошла леди Лоринг. На столе лежало неоконченное письмо.
Он снова взялся за перо и закончил письмо следующими словами:
"Поэтому я решился передать это серьезное дело в руки Артура Пенроза. Я знаю, он молод, но его юность уравновешивается его неподкупной честностью и истинным религиозным рвением. Теперь у меня под руками нет никого лучше, а времени терять нельзя. Ромейн получил недавно огромное наследство.
Он будет предметом самых низких домогательств: мужчины будут стараться завладеть его деньгами, а женщины — еще того хуже — будут стремиться женить его на себе. Эти предосудительные стремления могут служить препятствием на пути к достижению наших праведных целей, если мы не захватим поле битвы первыми. Пенроз выехал из Оксфорда на прошлой неделе. Преподав ему необходимые наставления и изыскав средства представить его Ромейну под благовидным предлогом, я буду иметь честь препроводить к вам отчет о нашем деле".
Подписавшись, он написал на письме адрес: «Высокопочтенному секретарю общества Иисуса в Риме».
Не успел он заклеить и запечатать конверт, как слуга, отворив дверь залы, доложил:
— Мистер Артур Пенроз.
II
ИЕЗУИТЫ
Отец Бенвель поднялся и приветствовал гостя с отеческой улыбкой.
— От души рад видеть вас, — сказал он, протягивая руку с достоинством и радушием.
Пенроз почтительно поднес поданную руку к губам. Как провинциальный начальник ордена, отец Бенвель занимал высокое положение среди английских иезуитов. Он привык к выражению почтения со стороны младших братьев.
— Здоровы ли вы, Артур? — спросил он ласково. — У вас руки горячие.
— Благодарю вас, отец.., я здоров, как обыкновенно.
— Может быть, упали духом? — продолжал отец Бенвель.
Пенроз принял замечание с легкой улыбкой.
— Я никогда не бываю особенно бодр, — ответил он.
Отец Бенвель покачал головой в знак легкого неодобрения упадка духа молодого человека.
— От этого надо избавиться, — заметил он. — Старайтесь быть веселее, Артур. Я по природе, слава Богу, человек веселого нрава. Моя душа служит как бы благородным отражением блеска и красоты, составляющих часть великой схемы творения. Подобную способность можно развивать — я видал примеры этого Постарайтесь и вы, этим вы меня действительно обрадуете. Не ободрить ли вас еще одним сообщением? Вам хотят оказать великое доверие. Старайтесь быть приятным в обществе, иначе вы не оправдаете возложенного на вас доверия. Вот вам маленькое поучение от отца Бенвеля. Оно по крайней мере имело одно достоинство — было неутомительно.
Пенроз поднял глаза на своего начальника, горя нетерпением услышать, что тот скажет дальше.
Он был молодой человек. Его большие, задумчивые, красиво прорезанные глаза, всегда изящные и скромные манеры придавали особе привлекательность, в которой нуждалась его наружность. Он был высок и худ, волосы на его голове преждевременно поредели, образуя глубокие залысины, щеки впали, и по обе стороны тонких изящных губ залегли две складки. Он был похож на человека, проведшего много печальных часов в сомнениях и разочарованиях. При всем том в нем было что-то правдивое и откровенное, такое искреннее признание собственной не правоты, когда ему случалось заблуждаться, что люди привязывались к нему совершенно безо всяких усилий с его стороны, часто даже так, что он сам того не знал. Что бы сказали его друзья, если бы узнали, что религиозным энтузиазмом и отсутствием самомнения этого мягкого, меланхоличного молодого человека воспользовались для достижения преступных целей?! Подобное известие возбудило бы негодование каждого из его друзей, и сам Пенроз, услышав его, быть может, в первый раз в жизни, вышел бы из себя.
— Могу я задать один вопрос, не рискуя быть нескромным? — спросил он робко.
Отец Бенвель взял его за руку.
— Милый Артур, откроем друг другу наши сердца без утайки. Что вы хотите спросить?
— Вы сказали, отец, что мне хотят доверить важное поручение?
— Да, и вы, без сомнения, желаете поскорее узнать, в чем дело?
— Мне, во-первых, хотелось бы знать, потребуют ли от меня возвращения в Оксфорд?
Отец Бенвель выпустил руку своего друга.
— Вам не нравится Оксфорд? — спросил он, внимательно наблюдая за Пенрозом.
— Простите меня, отец, если я говорю слишком откровенно. Мне не нравится обман, принуждавший меня скрывать, что я католик и священник.
Как священнослужитель, могущий извинить неблагоразумные рассуждения, отец Бенвель успокоил его:
— Мне кажется, Артур, вы забыли о двух важных обстоятельствах, которые следует принять во внимание, — сказал он. — Во-первых, у вас сейчас отпуск, который снимает с вас всякую ответственность за то, что вы скрывались. Во-вторых, только в качестве.., ну, скажем, в качестве независимого наблюдателя вы могли собрать необходимые для нашей церкви сведения о ее тайных успехах в университете. Но все-таки я успокою вас, я не вижу причин скрывать от вас, что вы уже не возвратитесь в Оксфорд. Вам это приятно слышать?
В этом не было никакого сомнения. Пенроз вздохнул свободнее.
— В то же время, — продолжал отец Бенвель, — пусть между нами не будет никакого недоразумения. В новой деятельности, указываемой вам, вы не только можете, но даже должны открыто признавать себя католиком. Вы по-прежнему будете одеваться в светское платье и держать в строгой тайне свою принадлежность к духовному сану, пока я не сделаю вам дальнейших указаний. Теперь, милый Артур, прочтите эту бумагу. Это необходимое предисловие к тому, что я намереваюсь сообщить вам.
«Бумага» состояла из нескольких рукописных страниц, на которых излагалась история аббатства Венж со времени существования монастыря и обстоятельства, при которых оно было конфисковано во времена Генриха Восьмого. Пенроз возвратил рукопись, страстно выражая свою симпатию к монахам и ненависть к королю.
— Успокойтесь, Артур, — сказал отец Бенвель, приятно улыбаясь. — Мы вовсе не намерены навсегда оставлять победу за Генрихом Восьмым.
Пенроз с изумлением смотрел на своего начальника. Но этот последний воздержался пока от всяких дальнейших объяснений.
— Всему свой черед, — начал сдержанно патер, — черед объяснений еще не подошел. Я покажу вам еще кое-что. Это один из самых интересных памятников древности в Англии. Взгляните.
Он отпер плоский ящик красного дерева и вынул пергаментную грамоту, по-видимому, весьма древнюю.
— Вы выслушали недавно небольшое поучение, — сказал он, — выслушайте теперь небольшой рассказ. Вы, вероятно, слыхали о Ньюстедском аббатстве, известном почитателям стихов как место жительства Байрона? Король Генрих поступил с Ньюстедом совершенно так же, как с Венжем! Много лет назад в Ньюстедское озеро закинули сеть и на дне нашли медного орла, лежавшего там много столетий и служившего некогда в церкви хранилищем. Внутри орла был скрыт потайной ящик, и в нем найдены древние владетельные грамоты аббатства. Монахи, как правило, прятали документы, доказывающие их права и преимущества, в надежде — едва ли надо прибавлять, совершенно тщетной, — что наступит время, когда правосудие возвратит им все имущество, отнятое у них. Прошлым летом один из наших епископов, управляющий одной из северных епархий, случайно разговорился об этом обстоятельстве со знакомым, преданным католиком и высказал свое предположение, что монахи Венжа могли принять те же предосторожности, что и монахи Ньюстеда. Надо вам сказать, что знакомый был энтузиаст. Не говоря ничего епископу, положение и ответственность которого он должен был уважать, он сообщил свой план верным людям, и в одну прекрасную ночь, когда теперешний законный или, лучше сказать, незаконный владетель отсутствовал, они тайком спустили в озеро Венж сеть и оказалось, что предположения епископа были справедливыми. Прочтите эти драгоценные документы. Зная вашу честность, сын мой, и утонченность ваших чувств, я желаю, чтобы вы на неоспоримых фактах убедились в праве, которое церковь имеет на владение Венжем.
После этого предисловия, он остановился, ожидая, пока Пенроз прочтет документ.
— Осталось ли еще сомнение в вашей душе? — спросил он, когда Пенроз окончил чтение.
— Ни тени сомнения.
— Ясно ли право церкви на владение этим поместьем?
— Ясно, насколько возможно выразить словами.
— Хорошо. Мы спрячем документ. Закон не допускает самовольного отчуждения, если бы даже оно было произведено королем. Что некогда составляло законную собственность церкви, то она всегда имеет право получить обратно. Вы не сомневаетесь в этом?
— Нет, но думаю только, каким способом она может получить это обратно? Можно ли ожидать в этом случае какого-нибудь содействия от закона?
— Нет, никакого.
— А между тем, отец, вы говорите, будто предвидите возможность возвращения имущества. Какими средствами этого можно будет достигнуть?
— Мирными и достойными мерами, — отвечал отец Бенвель, — возвращением конфискованного имущества церкви лицом, ныне владеющим имением.
Пенроз был удивлен и заинтересован.
— Нынешний владелец католик? — спросил он поспешно.
— Нет еще.
Отец Бенвиль особенно многозначительно произнес эти два коротеньких слова. Он беспокойно барабанил толстыми пальцами по столу, а зоркие глаза выжидательно были обращены на Пенроза.
— Вы, конечно, понимаете меня, Артур? — прибавил он, после паузы.
Краска медленно разлилась по истощенному лицу Пенроза.
— Я боюсь понять вас.
— Почему?
— Я уверен, что мои лучшие чувства понимают вас. Но я боюсь, отец, это, быть может, только тщеславие и самомнение с моей стороны.
Отец Бенвель спокойно откинулся на спинку кресла.
— Мне нравится эта скромность, — сказал он, с наслаждением причмокивая губами, будто скромность была для него все равно что вкусное кушанье. — Под недоверием к себе, делающим вам честь, скрывается настоящая сила. Я более чем когда-либо рад, что не ошибся, указав на вас как на человека, достойного такого серьезного поручения. Я думаю, что обращение владельца аббатства Венж в католическую религию в ваших руках и не более как вопрос времени.
— Можно узнать его имя?
— Конечно. Его зовут — Луис Ромейн.
— Когда вы представите меня ему?
— Невозможно сказать. Я еще сам не знаком с ним.
— Вы не знаете мистера Ромейна?
— Никогда не видал его.
Этот неутешительный ответ был произнесен со спокойствием, свойственным человеку, который ясно видит путь, предстоящий ему. Переходя от одного изумления к другому, Пенроз решился задать последний вопрос:
— Каким образом мне сойтись с мистером Ромейном?
— Я отвечу вам откровенно. Мне неприятно говорить о себе, — сказал отец Бенвель с самой подобающей скромностью, — но это теперь необходимо. Не выпить ли нам кофе, чтобы очерк автобиографии отца Бенвеля не показался вам слишком скучным? Не смотрите так серьезно, сын мой! Будем, по возможности, брать светлую сторону жизни.
Он позвонил и тоном хозяина приказал подать кофе. Слуга относился к нему с совершеннейшим почтением. В ожидании кофе отец Бенвель напевал что-то и говорил о погоде.
— Вам класть много сахару? — спросил он, когда кофе подали. — Нет? И в мелочах я бы желал, чтобы между нами существовала полная симпатия. Я сам люблю много сахару.
Приготовив с полным вниманием свой кофе и положив в него достаточное количество сахару, он наконец дал обещанное объяснение своему другу. Он сделал это так легко и весело, что даже менее терпеливый человек, чем Пенроз, выслушал бы его с интересом.
III
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ РОМЕЙНУ
— За исключением моих занятий здесь, в библиотеке, — начал отец Бенвель, — и редких интересных разговоров с лордом Лорингом, о которых я сейчас расскажу подробнее, я в этом доме почти такой же чужой, как вы сами, Артур. Когда всерьез задумались над проектом, который я только что изложил вам, я имел честь лично познакомиться с лордом Лорингом. Я узнал также, что он близкий друг Ромейна и пользуется его полным доверием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41