Вестфален начал отдавать приказания. Мэллсона он послал к лошадям за веревкой, остальным приказал поднять люк. Солдаты попытались, но не смогли даже сдвинуть его с места. Вестфален хотел было уже вернуться к верховному священнику, но, присмотревшись, заметил, что люк прикручен к каменному полу обыкновенными болтами. Откручивая болты, которыми были закреплены кольца на полу, Вестфален подумал, что глупо доверять охрану сокровищ таким простым устройствам. Но он был слишком занят созерцанием драгоценностей, чтобы надолго задерживать внимание на болтах. Винтовкой солдаты подняли люк, и тут как раз Мэллсон вернулся с веревкой. По приказу Вестфалена одним концом он обвязал колонну храма, другой — сбросил вниз. Капитан уже хотел было вызвать добровольца, но тут вперед выступил Тук.
— Мой отец был помощником ювелира, — заявил он. — И я могу сказать, стоящие ли там побрякушки.
Он схватил веревку и стал спускаться вниз. Вестфален смотрел, как Тук ступил на пол и нагнулся над одним из кувшинов. Улан зачерпнул полную руку камней и поднес ее к лампе. Он внимательно осматривал камни, перебрасывая с одной руки на другую.
Они настоящие! — заорал Тук. — Бог ты мой, они настоящие!
Вестфален задрожал от радости. Похоже, все складывается хорошо. Он сможет вернуться в Англию, заплатить долги и никогда, никогда больше не станет играть. Он похлопал Уоттса, Рассела и Лэнга по плечам и приказал спуститься.
— Дай им руку!
Солдаты спустились по веревке быстро, в радостном возбуждении. Каждый хотел сам пощупать драгоценности. Вестфален наблюдал, как причудливо колеблются в слабом свете лампы их длинные тени. Вестфален сдерживал себя, чтобы не заорать, чтобы они скорее поднимали кувшины. Но он не должен демонстрировать своей горячности. Нет, только не это. Он должен сохранять спокойствие. Наконец солдаты подтащили под люк кувшин и обвязали его веревкой, за которую потянули Вестфален и Мэллсон, и вытащили ценный груз.
Мэллсон запустил обе руки в кувшин и вытащил два полных кулака камней. Вестфален и сам едва сдержался, чтобы не поступить так же. Единственное, что он позволил себе, — взять изумруд и сделать вид, что внимательно рассматривает его. На самом же деле он сгорал от желания прижать камень к губам и разрыдаться от радости.
— Эй, там, наверху! — крикнул снизу Тук. — Будете сбрасывать веревку или нет? Здесь так воняет, поторопитесь.
Вестфален кивнул Мэллсону, который отвязал веревку от кувшина и сбросил ее в люк, а капитан продолжил рассматривать изумруд, думая, что это самый прекрасный камень, который ему когда-либо приходилось видеть. Но тут из задумчивости его вывел голос Мэллсона:
— Что это было?
— Не понял.
Шум. Мне показалось, что я слышал шум, там...
Ты что, увидел камни и совсем рехнулся? Ничего нет в этой черной дыре, кроме мерзкой вони.
Вестфален подошел к краю и посмотрел вниз на солдат. Только он собирался прикрикнуть, чтобы они прекратили разговоры и продолжали подавать кувшины, как вдруг священник и женщина начали петь. Вестфален резко повернулся на звук мелодии, которая не была похожа ни на что слышанное им ранее. Женщина будто истерично причитала, а священник вторил ей баритоном. У мелодии не было слов, а только волна звуков, которые, казалось, не имели друг к другу никакого отношения. Никакой гармонии, сплошное разногласие.
И вдруг мелодия резко оборвалась.
И тогда послышался другой звук. Он рос и поднимался откуда-то снизу, вылезал из глубины тоннеля становясь все громче и громче. И вот уже можно было различить стоны, рыки, вздохи. У всех на голове волосы встали дыбом.
Громкий звук снизу был как бы ответом на завывания священников, а походил он на молебен в аду.
Неожиданно в причитания ворвался крик ужаса и боли. Вестфален посмотрел вниз: одного из его солдат, Уоттса, что-то утаскивало за ноги в мрак тоннеля, бедняга безумно кричал:
— Оно схватило меня! Оно схватило меня!
Что его схватило? В глубине тоннеля шевелились какие-то черные тени. Но что это?
Тук и Рассел схватили Уоттса за руки и попытались удержать его, но все оказалось бесполезным. У капитана создалось впечатление, что Уоттс вот-вот разорвется на две части, но тут нечто черное вылезло из тоннеля и схватило за шею Тука. В тусклом свете ламп Вестфален только и смог разглядеть танцующие черные тени. Но даже то, что ему удалось увидеть, оказалось достаточным, чтобы у него внутри все похолодело от ужаса и сердце забилось в бешеном ритме.
Священник и женщина опять запели. Капитан понимал, что должен заставить их замолчать, но не смог вымолвить ни слова, не смог сдвинуться с места.
Рассел отпустил руки Уоттса, которого тут же поглотил тоннель, и поспешил на помощь Туку. Но только он сделал шаг, еще одна тень отделилась от стены, схватила его и потащила в тоннель. Тук тоже исчез в его черной пасти.
Вестфалену никогда не приходилось слышать, чтобы солдаты так безумно орали от страха. Ему было дурно, но он продолжал стоять как столб.
Священник и женщина продолжали свою заунывную песню.
В подземелье оставался Лэнг, который, вцепившись веревку, с белым от страха лицом карабкался вверх по стене. Солдат был уже на полпути к люку, когда из темноты метнулись две тени и, схватив беднягу, утащили вниз. Лэнг извивался, брыкался и отбивался в бессмысленной надежде на спасение и с широко раскрытыми от ужаса глазами молил о помощи. Вестфален попытался выйти из оцепенения, в котором пребывал с момента когда увидел обитателей тоннеля. Он выхватил из кобуры пистолет, а сзади уже действовал Мэллсон. Он вскинул винтовку и выстрелил в одно из существ. Вестфален мог голову дать на отсечение, что Мэллсон попал, но, похоже, существо даже не заметило этого. Капитан три раза подряд выстрелил в двух существ, которые утаскивали с собой Лэнга. Но они исчезли в тоннеле.
За спиной Вестфалена раздавались звуки, которые сливались с предсмертными криками солдат внизу... ему казалось, он сходит с ума. Но ему удалось наконец стряхнуть с себя оцепенение, и он бросился к пьедесталу.
— Прекратить! — закричал он. — Прекратить или буду стрелять. — Он сделал знак Хантеру, который охранял женщину и священника. И солдат не колеблясь вскинул винтовку на плечо и выстрелил.
Выстрел прозвучал в храме как взрыв, красное пятно расплылось на груди священника, и он завалился на спинку кресла, а потом медленно сполз на пол. Он что-то хотел сказать, губы его напряженно шевелились, потом он дважды мигнул и замер. Женщина упала рядом с ним на колени и зарыдала.
Умолкла песня-причитание, и внизу затихли крики.
В храме повисла гнетущая тишина. Вестфален перевел дыхание. Если бы у него было время подумать, он мог бы...
— Капитан! Они поднимаются. — В голосе Мэллсона звучали истерические нотки, он резко отскочил от люка. — Они поднимаются!
Раздираемый паническими чувствами, Вестфален бросился к люку — в яме шевелились черные тени. Теперь оттуда не раздавалось ни рычания, ни шипения, ни свиста, только противный звук трущейся кожи. Лампа почти потухла, и капитану удалось разглядеть только, как огромные тела каких-то чудовищ карабкаются по стенам, держась за веревку.
И тут же прямо перед собой он увидел пару желтых глаз. Одно из существ было уже почти наверху.
Вестфален засунул пистолет в кобуру и выхватил кинжал. Трясущимися руками он занес его высоко над головой и опустил изо всех сил, с одного удара разрубив с одного конца толстую веревку, которая упала в темноту. Вестфален обрадовался, что его не подвело искусство владения кинжалом. Он перегнулся через край люка и посмотрел, где теперь эти ужасные существа. И не поверил своим глазам: они поднимались по стене. Но это же невозможно. Эти стены гладкие, как...
Вестфалену удалось рассмотреть, как они это делают. Мерзкие твари забирались на плечи друг друга. На капитана накатилась черная волна. Он бросил кинжал и хотел было бежать, но сумел взять себя в руки. Если эти существа вылезут из люка, то никто уже не спасется. Но он не может умереть здесь. Только не теперь, когда судьба наконец улыбнулась ему и подарила кувшин с драгоценными камнями.
Вестфален собрал все свое мужество и шагнул ближе к люку, где винтовка Тука подпирала крышку. Капитан представлял собой жалкое зрелище: зубы стучали, пот лил рекой, но ему удалось выбить винтовку, и крышка со звоном упала. А Вестфален, не мешкая, отбежал к колонне, где облегченно вздохнул. Теперь он был в безопасности.
Но — о, ужас! — крышка люка загрохотала, покачалась и начала подниматься.
Застонав от отчаяния, Вестфален бросился назад к люку.
Черт, нужно закрепить болты!
Подойдя ближе, Вестфален смог наблюдать ужасающую картину. Он видел черные тела, поднимающиеся к решетке, видел когти, царапающие, рвущие перекрытие, видел сжатые и скрежещущие зубы, видел дикий блеск желтых глаз, в которых не было ни страха, ни намека на милосердие, а одна лишь безумная жажда крови. И снизу исходило одурманивающее зловоние...
Теперь Вестфален понял, почему так слабо закреплялся люк. Ведь сокровища находились под надежной охраной.
Вестфален упал на колени, потом на живот. Каждый фибр его души кричал: бежать, бежать... но нет. Он зашел слишком далеко! Он не заплатит так дорого за свое спасение! Конечно, он мог бы приказать двум оставшимся солдатам помочь, но прекрасно понимал, что они заупрямятся, а это потеря времени. А ему теперь нечего терять. Он должен сделать все сам!
Вытянув руку, он схватил болт и затаился. Решетка раскачивалась все сильнее, так что кольцо на ней редко сходилось с тем, что на полу. Дважды Вестфален просовывал болт только в одно кольцо и промахивался во второе. Отчаявшись, он вскочил и своим телом нажал на решетку левой рукой. Он должен закрыть люк!
Сработало! Решетка вошла в пол, а болт встал в ячейку. Но когда Вестфален наклонился над решеткой, что-то выползло между планками и мертвой хваткой схватило его за талию. Это оказалась трехпалая рука с длинными желтыми когтями, кожа на которой оказалась иссиня-черной, холодной и влажной.
Вестфален заорал от ужаса. Он сделал титаническое усилие и приподнялся, оперся обеими ногами о решетку и изо всех сил пытался высвободиться. Но рука только сильнее сжала его. Краем глаза Вестфален посмотрел по сторонам: куда же он бросил кинжал? Кинжал оказался всего в двух шагах. Вестфален отчаянно рванулся, схватил кинжал и начал рубить державшую его руку, из которой потекла кровь, такая же черная, как и кожа. Рука отделилась от существа, а Вестфален упал на спину. Свободен...
Но когтистая рука продолжала изо всех сил сжимать его за талию!
Вестфален бросил кинжал и попытался разжать пальцы. Мэллсон поспешил ему на помощь. Вдвоем они разжали пальцы достаточно, и капитан освободился. Мэллсон бросил руку в люк, она ударилась о перекладину и тут же была подхвачена кем-то из существ.
Вестфален лежал на спине, массируя онемевшую спину, и тут в храме прогремел голос женщины:
— Молись своему Богу, капитан Вестфален! Ракшасы не выпустят вас живыми из храма!
Она права. Эти существа, как она их там назвала — ракшасы, через минуту вылезут наружу, если он не сумеет найти что-то, чем можно придавить люк. Он быстро осмотрелся. Должен быть какой-то выход! И тут его взгляд упал на внушительных размеров кувшин с лампадным маслом. Если он, Мэллсон и Хантер смогли бы подвинуть его к люку... Нет... минуточку...
Огонь! Ничего не сможет противостоять горящему маслу! Вестфален вскочил и кинулся к кувшину, который Тук уже вскрыл ножом.
— Мэллсон! Сюда! Надо вылить масло влюк. — Он кивнул Хантеру, чтобы тот взял лампу с пьедестала. — Неси ее сюда!
Судорожно вздыхая от тяжести кувшина, Вестфален и Мэллсон повалили его на пол, масло полилось вниз. Подбежал Хантер, которому не нужно было объяснять, что делать с лампой.
— Будь ты проклят, капитан Вестфален!
Это была женщина. Она встала, отошла от тела священника и, вытянув в сторону Вестфалена длинный палец с красным ногтем, зловеще произнесла:
— Будь проклят ты и все твои потомки!
Капитан шагнул к ней, высунув кинжал.
— Заткнись!
— Твои потомки будут умирать страшной смертью в кровавых муках, проклиная тот день, когда ты поднял руку на Кали!
Вестфален не сомневался: она знала, что говорит. Женщина вкладывала смысл в свои слова, она наложила проклятие на Вестфалена и его потомков, и это ошеломило капитана.
Он сделал знак Хантеру:
— Заткни ей рот!
Хантер вскинул винтовку и прицелился.
— Слышала, что сказал капитан? Заткнись!
Но женщина не обратила внимания на смертельные угрозы.
— Ты убил моего мужа, осквернил храм Кали! Не будет тебе покоя, капитан сэр Альберт Вестфален! Ни тебе — и она указала на Хантера, — ни тебе! — Она перевела взгляд на Мэллсона. — Ракшасы доберутся до всех вас.
Хантер посмотрел на Вестфалена, и тот кивнул. И во второй раз в Храме-на-Холмах раздался выстрел. Пуля попала женщине в лицо, и она упала рядом со священником.
Вестфален на мгновение задержал взгляд на неподвижном теле, затем повернулся к кувшину, полному драгоценных камней. Он размышлял, как лучше поделить сокровища на троих, чтобы присвоить большую часть, как вдруг крики ярости и боли снова огласили храм.
Хантер стоял на краю пьедестала, лицо его покрылось смертельной бледностью, плечи опустились, глаза широко раскрылись, а ртом он беззвучно глотал воздух. Винтовка улана с грохотом упала на пол, а из уголка рта полилась кровь. Он падал: медленно, как спускающийся шар, он опустился сначала на колени, а потом упал лицом на пол.
Увидев кровавое пятно на спине Хантера, Вестфален вздохнул от облегчения. Он умер от естественных причин, а не из-за проклятия женщины. Еще больше капитан успокоился, когда увидел черноглазого босоногого мальчишку лет двенадцати, который стоял рядом с Хантером и смотрел на мертвого солдата. В руке парнишка держал кинжал, клинок которого был окрашен кровью.
Мальчик перевел взгляд с Хантера на Вестфалена. С диким криком он поднял кинжал и бросился на капитана. У Вестфалена не было времени, чтобы достать пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53