И только одно они любили больше битвы — выпивку. И даже сейчас, когда разумнее было бы подкрепиться едой, они передавали из рук в руки бутылку живительной влаги с рубленым перцем. На их лицах капитан не разглядел и следа собственных страхов, а лишь одно неистовое предвкушение битвы и близкой добычи.
Несмотря на тепло восходящего солнца, Вестфален дрожал, то ли из-за бессонной ночи, которую он провел, спрятавшись от дождя под выступом скалы; то ли из-за страха перед предстоящим побоищем. Прошлой ночью он просто умирал от страха и не смог и глаз сомкнуть, пока его люди спали без задних ног. Капитану все время чудилось, что какие-то дикие существа бродят вокруг разведенного солдатами костра. Время от времени в темноте возникали желтые искры света, похожие на яркие вспышки. Лошади, похоже, тоже что-то почувствовали и всю ночь вели себя беспокойно.
Но сейчас уже день, и Вестфален не мог понять причину своей дрожи.
Он повернулся к храму и внимательно посмотрел на него в бинокль. Храм располагался в центре двора, окруженного стеной, а левым боком он как бы упирался в скалы. Но более всего потрясла исходящая от храма темнота, но не блеклая и тусклая, а гордая и сияющая, как будто он был покрыт твердым ониксом. Храм был какой-то странной формы и похож на коробку с закругленными краями. Казалось, что он построен слоями и каждый верхний слой нависал над предыдущим. Стены храма обнесены бордюром, а их подпирали фигуры, напоминающие горгулий, но с этого места Вестфален не мог рассмотреть строение более детально. На вершине храма возвышался такой же черный, как и вся остальная постройка, огромный обелиск, упирающийся в небо.
Вестфален, перебирая дагеротипы, часто пытался представить себе, какой он, этот Храм-на-Холмах. Но он оказался совершенно из ряда вон выходящим. Он выглядел, как... он выглядел так, как будто кто-то вбил клин между слоями лакрицы и оставил их таять на солнце.
Пока Вестфален рассматривал храм, дверь в стене открылась, и оттуда вышел, неся на плечах огромный кувшин, мужчина более молодой, чем Джагарнат, но одетый в такое же дхоти. Он проследовал до дальнего угла, вылил содержимое кувшина на землю и вернулся назад в храм.
Но дверь за ним осталась открытой.
Причин оттягивать штурм больше не осталось, тем более что никакие силы, небесные или земные, не смогли бы сдержать его людей. Вестфален понимал, что они должны обрушиться со склона с сокрушительной силой. Вначале он был способен на это, но в данный момент абсолютно все вышло из-под его контроля.
Он спрыгнул с выступа и повернулся к солдатам.
— Двумя группами с оружием наготове спускаемся бегом. Тук возглавит первую группу, которая, ворвавшись внутрь, направится налево; а Рассел — вторую, которая направится направо. Если не встретим мгновенного сопротивления, спешивайтесь и держите винтовки заряженными. А уж тогда обыщем каждый клочок земли, где могут быть спрятаны драгоценности. Вопросы есть?
Солдаты помотали головами. Они были более чем готовы. У них слюнки текли перед битвой. Им всегда был необходим кто-то, кто смог бы их сдерживать.
— Поднимайся! — скомандовал Вестфален.
Штурм начался, как и было запланировано. Вестфален пустил вперед шесть уланов, пока поднимал всех остальных. Вначале, когда они были в поле зрения возможных наблюдателей из храма, они скакали рысью, затем перешли в галоп.
Но вдруг на дороге, ведущей к стене, что-то произошло. Солдаты, подзадоривая друг друга, заорали и заулюлюкали. Вскоре уланы спустились со склона и заняли боевую позицию, развернув фланги. Они подгоняли друг друга, все увеличивая и увеличивая скорость.
Им сказали, что за стенами прячется отряд бунтовщиков сипаев. Поэтому уланы были готовы убивать, как только ворвутся за ворота. И только Вестфален знал, что единственное сопротивление за стенами храма им могут оказать ошеломленные безоружные и безобидные индийские священники.
Только понимание этого позволило капитану держаться рядом со своими солдатами. "Не о чем волноваться, — повторял он себе, когда стена все приближалась и приближалась. — Там всего лишь несколько невооруженных священников. Не о чем волноваться". Когда они подъехали к воротам, Вестфален мельком увидел барельефы, которые опоясывали стену, но его мысли были слишком заняты тем, что они смогут найти внутри, чтобы отвлекаться на декоративные украшения. Вестфален выхватил свою саблю и вступил во двор за своими уланами.
Вестфален увидел трех священников, стоящих перед дверьми храма. Все они оказались безоружными. Они побежали вперед, размахивая руками, как будто надеялись, что смогут разогнать солдат как ворон возгласами «кыш!».
Но уланы никогда не колеблются. Трое из них на ходу развернулись веером и направили свои пики на священников. Затем объехали вокруг храма и пошли на штурм главного входа, где спешились, побросали пики и вынули сумки из седел.
Но Вестфален не спешился. И хотя он чувствовал себя неуютно в качестве легкой мишени, но все же на лошади ощущал себя в большей безопасности, так как в случае, если что-то пойдет не так, он в любой момент сможет развернуться и пуститься галопом из ворот.
Наступило временное затишье, которым капитан воспользовался, чтобы дать солдатам последние указания относительно штурма главного входа. Они были уже в нескольких шагах от цели, когда свамины контратаковали сразу же в двух направлениях. Дико крича от ярости, человек шесть священников выбежали из храма. Одни из них были вооружены кнутами и копьями, другие кривыми мечами.
Битва напоминала скорее кровавую бойню. Вестфален почти жалел священников. Солдаты принялись расправляться с ближайшей группой, появившейся из храма. После первого залпа винтовок на ногах остался только один свамин. Он обежал их фланги, чтобы присоединиться ко второй группе, которая притормозила, увидев, что случилось с авангардом. Не вылезая из седла, Вестфален скомандовал отступить на несколько шагов от черного храма, чтобы перезарядить оружие. После второго и третьего залпов на ногах остались только двое священников. Хантер и Мэллсон подняли пики и побежали к уцелевшим.
И все было кончено.
Оцепеневший Вестфален сидел верхом, его взгляд блуждал по двору. Так просто. Все — конец. Все они так быстро погибли. Под утренним солнцем раскинулись тела, их кровь стекала и просачивалась в песок, а вездесущие мухи уже начали слетаться на пиршество. Некоторые священники казались спящими, другие, пронзенными пиками, напоминали насекомых, пригвожденных к доске.
Вестфален опустил взгляд на свой чистый клинок. Ему удалось не запачкать кровью ни меч, ни руки; как бы там ни было, это казалось ему оправданием, позволяющим не чувствовать за собой вины в том, что там произошло.
— Не надо так смотреть на меня, — сказал Тук, пинком переворачивая труп на спину.
— Оставь! — приказал Вестфален, наконец спешившись. — Проверь все внутри. Осмотрись. Может, кто спрятался там?
Капитан приказал взорвать храм, но только после тщательного обыска. Тук и Рассел исчезли в темноте, а он, вложив меч в ножны, пошел исследовать храм. Оказалось, что построен он вовсе не из камня, как он думал вначале, а из твердого черного дерева, выделанного и тщательно отполированного. Весь храм был украшен панелями с резьбой по дереву. Наиболее потрясающе были декорированы бордюры, на которых красовались двухметровые существа. Картины опоясывали каждый уровень. Вестфален попытался проследить целиком одну из композиций, начинающуюся у правой двери храма. Живопись показалась капитану грубо стилизованной, и он не смог понять изображенный сюжет. Одно было совершенно понятно. То, что он видел, являлось воплощенным насилием. Каждая картина композиции представляла собой или сцены убийства, или расчленения каких-то демоноподобных существ, пожирающих человеческую плоть.
Несмотря на возрастающую дневную жару, Вестфален почувствовал холод внутри. Что за место он захватил?
Тут размышления прервал крик из храма. Тук орал, что он что-то нашел.
Вестфален побежал внутрь с остальными солдатами. В храме было холодно и очень темно. Масляные лампы на возвышениях, тянущихся вдоль стен, освещали их блекло и скудно. И в том полумраке капитану показалось, что скульптуры циклопов пришли в движение: поднимаются у черных стен и надвигаются на него. Но, памятуя о барельефах снаружи, Вестфален предпочел не всматриваться в детали скульптур.
Он вернулся к мыслям, более его волнующим. Он размышлял, нашли ли Тук и Рассел драгоценности. Мысленно Вестфален прикидывал вариант, как бы все оставить себе. Пока он не знал точно, как это сделать. Но в одном был абсолютно уверен — ему необходима вся добыча.
Его волнение оказалось преждевременным. Тук нашел не драгоценности, а обнаружил мужчину, сидящего на одном из двух кресел, возвышающихся в центре храма. Четыре масляные лампы, расположенные на пьедестале, освещали его фигуру.
За спиной покачивающегося взад и вперед священника возвышалась огромная статуя, сделанная из того же черного дерева, что и весь храм. Это была статуя богини в образе четырехрукой женщины, обнаженной, но в головном уборе и ожерелье из человеческих скальпов. Она улыбалась, высунув язык из-за ряда зубов, в одной руке богиня держала меч, в другой — отрубленную человеческую голову, третья и четвертая руки были пусты. Вестфален и раньше видел это индийское божество. Но он видел всего лишь иллюстрацию в книге, а сейчас перед ним возвышалась гигантская статуя. Он сказал, как ее зовут.
Кали.
Капитан заставил себя отвести взгляд от статуи и сконцентрировать внимание на священнике, который был типичным индусом по цвету кожи и одежде, но казался несколько плотнее своих соплеменников. Его волосы были зачесаны назад. Священник походил на Будду, одетого в белую рясу. На его лице капитан не заметил и малейшего намека на страх.
— Я говорил с ним, капитан, — доложил Тук, — но он...
— Просто я ждал, — неожиданно проговорил священник, и голос его эхом отразился от стен храма, — кого-нибудь, с кем стоило бы говорить. Так с кем имею честь?
— Капитан сэр Альберт Вестфален...
— Добро пожаловать в храм Кали, капитан Вестфален. — Но в голосе священника не было теплоты.
Неожиданно внимание Вестфалена привлекло ожерелье священника — странная вещица, серебряная, с непонятной криптограммой и парой желтых камней в центре.
— Так вы говорите по-английски? — удивленно спросил капитан.
Этот священник, без сомнения, верховный жрец храма, своим ледяным спокойствием и проницательным взглядом заставлял Вестфалена ощущать беспокойство.
— Да. Когда произошло так, что англичане вознамерились сделать из моей страны колонию, я решил, что будет весьма небесполезно выучить ваш язык.
Вестфален сдержал гнев, спрятавшись за маской надменности и деловитости. Все, что ему хотелось, — найти драгоценности и убраться как можно быстрее из храма.
— По нашим данным, вы прячете здесь сипаев. Где они?
— В храме нет сипаев, а только поклоняющиеся Кали.
— Тогда что это такое? — Это был Тук. Он стоял за рядом высоких кувшинов с узким горлышком. Он вскрыл ближайший и опустил туда нож. Когда он вынул его, с лезвия что-то капало. — Масло! Запасы на год. А тут еще и мешки с рисом. И это куда больше, чем нужно двадцати поклоняющимся.
Священник даже не удостоил Тука взглядом. Как будто этот солдат не существовал вовсе. Ну? — спросил Вестфален. — Для чего вам такой запас масла и риса?
— Что такое запасы провизии в сравнении с чередой времени, капитан, — вежливо проговорил священник. — Кто знает, когда они могут закончиться?
— Если вы сами не выдадите повстанцев, я буду вынужден отдать приказ обыскать храм. А это может вызвать нежелательные разрушения.
— Капитан, обыск не понадобится, — раздался из глубины молодой женский голос.
Вестфален и его люди шагнули на звук голоса. Они как завороженные следили, как фигура постепенно приобретает очертания. Им казалось, что из темноты выступает сама богиня Кали. Наконец Вестфален смог ясно разглядеть женщину. Она была ниже священника, но хорошо сложена, тоже в рясе, сияющей белизной.
Священник протрещал что-то непонятное, когда женщина взошла к нему на пьедестал. Она что-то мягко ответила ему.
— Что она сказала? — спросил Вестфален.
Неожиданно ответил Тук:
— Он спросил ее о детях, а она ответила, что они в безопасности.
Впервые священник обратил внимание на Тука, повернув голову в его сторону.
— Капитан Вестфален, — живо проговорила женщина, — то, что вы ищете, прямо под нашими ногами. Туда можно попасть только через решетку.
Она указала на люк, расположенный за кувшинами с маслом и мешками с рисом. Тук пробрался сквозь них и опустился на колени.
— Это здесь! Но... — Он вскочил. Уф! Ну и вонь!
Вестфален обратился к ближайшему солдату:
— Хантер! Присматривай за ними. Если попытаются сбежать, пристрели!
Хантер кивнул и выразительно поднял винтовку, а Вестфален подошел к остальным у решетки, которая оказалась квадратной формы, шириной метров пять.
Спертым воздухом пахнуло на них через решетку, за которой зияла непроглядная темнота.
Вестфален отправил Мэллсона за лампой. Когда он принес ее, капитан опустил ее в люк. В слабом свете лампы можно было разглядеть голые стены подземелья Он опустил лампу метров на десять в глубину, пока она глухо не стукнулась о пол. Когда Вестфален вытащил лампу наружу, пламя почти потухло и лишь едва теплилось. Взгляд англичан был устремлен в глубь подземелья, но в тусклом свете они могли видеть только гладкую поверхность каменных стен.
Но вот в двух углах они рассмотрели невысокие кувшины, наполненные разноцветными камнями — зелеными, красными и прозрачными.
У Вестфалена закружилась голова, он резко выпрямился, чтобы не упасть вниз. «Спасен?»
Он окинул взглядом солдат. Они алчно впились взглядами в кувшины. Вестфален решил — компромисс возможен. Если кувшины полны драгоценными камнями, то хватит на всех. Необходимо лишь поднять их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53