Темит кашлянул.
– О, Темит, – сказала Селина гораздо суше. – Пожалуйста, не позволяй нам отвлекать тебя от работы…
– Благодарю, ваше величество, – ответил Темит так же сухо. – Я буду недалеко, если понадоблюсь, – произнес он, удаляясь.
Дверь за ним захлопнулась, и Селина наклонилась ближе. Алекс почувствовал это по тому, как напряглась Пылинка.
– Сказать тебе правду, Алекс, он меня немного беспокоит. Последнее время он вел себя как-то странно…
– Как и все, – вздохнул Алекс.
– Возможно, – настаивала Селина, – тебе надо будет внимательно приглядывать за ним. В конце концов, он был другом Чернана…
– Но Чернан умер, – устало возразил Алекс, осторожно высвободив одну руку, чтобы схватить напрягшуюся для прыжка Пылинку. – Теперь вам не нужен анимист…
Селина вздохнула.
– Нет, – прошептала она. – Мы не посмели… мы постарались сохранить это в тайне. Об этом знаем только я, Бельтар и его ближайшие стражники… и теперь ты, мой ближайший страж. Когда мы послали их за телом Чернана… его там не было.
Ее голос дрожал.
– Что? – прошептал Алекс; ему хотелось успокоить ее, но он и сам испугался. И вспомнил слова чародея: «Она ничего для меня не значит… наплела какую-нибудь историю… чтобы ты перестал защищать Кэрэвана…» Но с чего бы ей хотеть, чтобы Алекс перестал защищать ее отца? Впрочем, Чернан был сумасшедший. Нечего искать смысл в его речах и делах. Алекс вспомнил о теле шамана-убийцы, которое встало и сбежало от солдат Генерала. Даже смерть не подчиняет прирожденных волшебников…
– Там были просто кровавые следы, которые вроде как… постепенно исчезали. Это еще не конец, Алекс. Сейчас ты нужен мне даже больше, чем раньше.
Когда Алекс неохотно уступил и остался, позвали Темита, чтобы увести его.
– Она предложила платить мне вдвое против того, что я получал, – сказал Алекс ученому, – но…
– Но ты отказался от денег.
– Я не мог иначе! Страна в развалинах, нужны все средства, чтобы попытаться ее восстановить. По совести, я не могу…
– Алекс! Ты ввязался во все это дело, потому что тебе были нужны деньги, а теперь хочешь от всего отказаться…
– Ничего не поделаешь. Я ей нужен. Так она сказала.
– Из-за Чернана?
– Нет… погоди. Откуда ты об этом знаешь? Алекс, дошедший уже до паранойи, быстро проверил Офир, но там все было спокойно.
– Подслушивал под дверью. Прости. Боюсь, я всегда любил везде совать нос…
Алекс раздраженно покачал головой, но не стал спорить.
– Ну, тогда ты знаешь, что произошло с телом.
– Знаю.
– Значит, ты понимаешь, что я не могу просто уйти и оставить ее, если он… если это существо по-прежнему где-то здесь, прячется, выжидает.
– Но тебе следовало бы получить за это плату!
– Не за это. Чер… он пугает меня. Все это… но вообрази, каково ей! Я не могу…
– Ты все еще любишь ее, да? Бедный молокосос.
Алекс почувствовал, как горит лицо. Темит открыл дверь и повел его вниз по длинной лестнице.
– Куда мы идем? – спросил Алекс.
– Мне нужна твоя экспертная оценка, – ответил Темит.
Он посмотрел на мальчика. Алекс шел, шаркая ногами, и по-прежнему все время вертел головой, словно надеялся отыскать свет достаточно яркий, чтобы разогнать темноту.
Темит уже осмотрел его глаза и не нашел видимых повреждений; они по-прежнему были карими и ясными, и даже сейчас, когда по дороге попадались фонари, зрачки реагировали на свет, сужаясь. Но взгляд оставался несфокусированными, незрячими. Темиту приходилось помогать ему все время, пока они спускались в самые нижние, самые холодные пределы замковых кухонь – в холодную кладовую. Алекс, казалось, был слишком поглощен собственными несчастьями, чтобы интересоваться, что происходит.
– Вот и вы, – встретила их Серра; в ее голосе сквозило облегчение.
– Принцесса таки попросила его остаться, но он отказался от платы, – доложил Темит, и Алекс услышал, как какие-то вещи тащат и перекладывают, а потом отодвигают засов на двери. Пахло холодной плесенью и старым луком.
– Как! Вся эта работа зря? – произнес голос Серры.
– Ну, мы все равно надеемся. – Темит пытался казаться беззаботным. – Что, если у нее есть причины бояться?
– Значит, мы узнаем об этом первыми, не так ли? – сказала Серра напряженно.
– Ну, он узнает.
Невидимая дверь заскрипела, и Алекса ввели внутрь. Здесь было гораздо холоднее, вода капала с потолка Алексу на голову и на Пылинку, которая дернулась в ответ. Дверь за ними со скрипом закрылась.
Темит, неловко из-за отсутствия пальцев, зажег лампы.
– Алекс, – начал он, но голос дрогнул; он прервался и начал снова, твердо перейдя на лекционный стиль. – Алекс, мне надо, чтобы ты понаблюдал за мной через Офир. Я не ожидаю, что ты с чем-либо столкнешься, но… на всякий случай.
– Разумеется.
Алекс кивнул, и маленькая крыса у него на плече подняла голову и огляделась. Как всегда любопытный, Темит продолжал наблюдать за глазами Алекса; теперь они двигались, но взгляд по-прежнему не фокусировался. Это напомнило ему глаза спящего, видящего сны, только открытые и жуткие.
– Здесь ничего нет, – через мгновение сказал анимист. – Только ты, я и Серра. Где мы? Что все это значит?
– Больше никого, – сказала Серра с заметным облегчением.
– Во всяком случае, пока, – отозвался Темит, и раздался шорох материи.
Алекс услышал, как поперхнулась Серра, и почувствовал запах, знакомый запах, но он никак не мог определить его. Пылинка, однако, не задумываясь, спряталась от страха у него в волосах.
– Что… – спросил Алекс, моргая, жмурясь, отчаянно желая видеть.
В Офире было совершенно тихо, темно и спокойно, как было раньше, когда он спустился глубоко под землю, но сильно пахло засохшей кровью. Алекс услышал звяканье инструментов, и Серра положила руки ему на плечи – не удерживать его, а опереться, словно ей было страшно или кружилась голова.
– Это тело Чернана, – сказал Темит. Он пытался говорить спокойно, но хотя, возможно, он не замечал этого, голос звучал выше, чем обычно. – Я собираюсь произвести вскрытие.
Алекса затошнило, но он справился с собой. Серра позади него дрожала.
– Тем, пожалуйста, не надо, – сказала она. – Алекс говорит, что там ничего нет, так разве мы не можем просто предположить…
– Нет! Если Алекс говорит, что он по-настоящему мертв, то и беспокоиться не о чем, верно? – спросил Темит. – Теперь это просто мясо, правильно? Тело. Труп. Ты в свое время разделала достаточно мяса, Серра, да и ты, Алекс, насколько я знаю, тоже. Прекратите вести себя как… как… стадо жрецов, что ли…
У Темита дрожал голос.
– Зачем? – Алексу хотелось попятиться, но за спиной стояла Серра. – Ты ведь знаешь, что убило его. Это, наверное, чертовски очевидно!
Это было очевидно – для тех, кто мог видеть. Тело Чернана было бледным, но с фиолетовыми пятнами. Большую часть крови вытерли, но на горле оставалась глубокая рана – двойной ряд зубов, кровоточащие края теперь потемнели и подсохли. Тело держали в холодном помещении, но даже так оно пованивало… Темит подал Алексу маску из ткани, пахнущую кедром, и он благодарно повязал ее.
– Я унес тело, чтобы принцесса Селина считала, что ей по-прежнему есть о чем беспокоиться, – объяснил Темит; его голос был приглушен маской. – Отчасти ради тебя, Алекс. Я знал, что тебе по-прежнему нужны деньги, чтобы выкупиться на свободу. И отчасти ради нее. Она молода и упряма. Алекс, я знаю твои чувства, но она иногда может быть безжалостна…
– И она не любит тебя, – добавил Алекс.
– Знаю. Поверь мне, знаю. Она никогда не любила никого из советников… возможно, кроме тебя. Не знаю, сколько еще она будет терпеть меня и Серру. Если мы сможем вселить в нее какие-то сомнения, это по крайней мере поможет тебе сохранить положение. А кроме того, я хочу сделать это. Ни в одном колледже никогда не анатомировали тавматурга.
– Он был твоим другом! – крикнул Алекс.
– Он был моим другом. – Голос Темита дрожал. Алексу показалось, что ученый плачет. – И однако, он перестал быть просто немного сварливым и стал чужим, порочным, злобным, дьявольским ублюдком, который убил моего короля, моих друзей, мою жизнь. Ты не можешь утверждать, что это нормально. Он был болен.
– И потому ты выказываешь презрение…
– Нет! Пожалуй, уважение и жалость. Мне кажется, с ним что-то произошло. Что-то свело его с ума… Я знал его многие годы и никогда не видел ни капельки от существа, каким он стал под конец. Когда король потерял разум, я не мог ничего поделать, потому что мы так мало знаем о том, как работает мозг. Если Чернан сошел с ума, то, может быть, так я смогу что-то узнать. Что-то, что потом поможет сохранить чей-нибудь рассудок.
– В данный момент это наносит вред моему рассудку, – сказала Серра. – И он пахнет, даже сквозь маску. Давай. Покончим с этим.
Алекс услышал шелест страниц и скрип пера, когда Темит быстро делал заметки, бормоча про себя:
– Хуман, самец, возраст тридцать один, рост десять и пять, вес приблизительно один шесть ноль… синюшность наличествует на… Наконец он завершил краткое описание чудовищной раны на горле, потом раздалось звяканье, когда он взял стеклянный скальпель, и мягкий шелест разрезаемой кожи. Алекс отступил на шаг, налетев на Серру, которая отступила на два шага. Запах стал сильнее, но Офир оставался спокойным.
– Первый разрез… – пробормотал Темит, и Серра не выдержала.
– Я думала, тебя интересует его мозг. Вряд ли он проглотил его перед смертью.
– Я должен все сделать по правилам, – настаивал Темит. – Надо следовать процедуре. Что, если окажется, что он свихнулся потому, что… о, его мучили постоянные боли от язвы? – Раздались булькающие звуки. – Или потому, что в его последнюю трапезу… что это? Похоже на рис… были подмешаны наркотики? Все что угодно могло бы быть уликой…
Алекс и Серра молчали, пока Темит бормотал, резал, делал записи и засовывал образцы тканей в банки с консервирующим раствором. Алекс впился глазами в Офир, снова обратив внимание, как он темен, как спокоен. Слишком спокоен. Что-то закапало на пол с громкими чмокающими звуками. Алекса охватила слабость.
– Ладно, – сказал наконец Темит. – Дай мне пилу. За этим раздались еще более отвратительные звуки. А потом Темит тихо присвистнул.
– Что? – спросил Алекс.
– Кажется, я нашел кое-что. Посмотри… о, прости. Но, Серра, ты видишь?
– О боги… это его гипоталамус?
– Да… Алекс, тебе не видно, но, похоже, гипоталамус нашего друга… ты ведь изучал анатомию?
– Да, конечно. Это такая маленькая, напоминающая печень штука на входе в мозг, верно?
– Верно, и усики, охватывающие мозг. Часть лимбической системы, которая есть у всех позвоночных. Мы всегда думали, что он выполняет функции печени для мозга, фильтрует кровь, но сейчас считается, что именно от него зависят наши эмоции, поскольку он проходит через мозг, как прямая дорога, и соединяется с оптическим нервом. Вот почему, когда мы видим что-то, мы сначала испытываем эмоции и только потом начинаем думать.
Послышались осторожные влажные звуки.
– Тогда у Пылинки он, наверное, большой, – сказал Алекс. – Когда она связывается со мной, это в основном эмоции.
– Не такой большой, как у Чернана… ствол гипоталамуса хумана обычно размером примерно с большой палец. Алекс осторожно ощупал свой большой палец.
– У Чернана же, – сказал Темит с некоторой натугой, – он размером… – шлепок, когда что-то отправилось в банку, –…с мою ладонь, – закончил Темит. – Мне кажется, рак.
– Неудивительно, что он был так нестабилен! – сказала Серра. – Полон гигантских эмоций…
– Это, наверное, было и очень больно, – добавил Темит. – Опухоль пробила и оплела части мозга. – Он вздохнул. – Конечно, я понятия не имею, что вызвало рак. Найдя тело в кабинете, я попытался отыскать в комнате какие-нибудь дневники или что-нибудь подобное, но он явно давным-давно сжег их…
– Ты хочешь сказать, что пошел в кабинет после того, как нашел его в коридоре, – поправил Алекс.
– Нет, – настаивал Темит, – нашел его в кабинете. Он стоял, привалившись к стене…
– О боги, – пролепетала Серра.
Все трое уставились на разделанное тело – двое глазами, третий через Офир.
– Серра, – нервно сказал Темит, – у меня сугубо теоретический вопрос. Как, по-твоему, могла бы ты разжечь один из больших очагов в нижней судомойне? Признаться, я слегка замерз, работая здесь…
– Ты имеешь в виду те большие, для разогрева котлов для стирки, которые достаточно велики, чтобы сжечь там труп? Я сейчас же займусь этим.
Со временем Алекс переехал в Деридаль, в свою прежнюю комнату. Раны потихоньку зажили, хотя зрение не вернулось. Он привык полагаться на образы Офира, тусклые фигуры и тени от Пылинки и постепенно пробуждающееся осознание звуков, форм и запахов. Много времени он проводил, сидя в большом саду.
Выздоровев, Алекс часто заговаривал о том, чтобы съездить в колледж или по крайней мере устроить приезд преподавателя, который обучил бы его разделению ; но Пылинке еще не было года, и все твердили, что для этого еще будет масса времени – попозже. Алекс подозревал, что им просто не хочется расставаться с суммой в бронзе, необходимой ему для уплаты долга.
Лен оправился от чумы; его брат – нет. Но он и Плиип часто навещали Алекса, и он радовался их обществу. Темит, несмотря на раны, все время разъезжал между Деридалем и Бельтасом, ухаживая с помощью жрецов Эскулы за ранеными в обоих городах. Лукен пропал; предполагалось, что он погиб. Глиит тоже погиб, как и Кет и Нуут, помогавшие ему в туннелях. Казалось, каждый день приносит новости о погибших друзьях.
Принцесса время от времени приходила поговорить с ним, но ненадолго, поскольку была очень занята, стараясь навести в Деридале хоть какой-то порядок. Алекс узнал, что брак с принцем пока остается простой формальностью; принц по-прежнему жил с нянюшкой в собственной комнате в Деридале. Король Бельтар с королевой пока жили в Бельтасе, хотя собирались со временем тоже перебраться в деридальский дворец. Юный принц, его няньки и слуги пока обитали в бывших покоях Кэрэвана; мальчику, кажется, очень нравилось играть в игрушки безумного короля, и, возможно, Кэрэван был бы просто счастлив получить товарища по играм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47