Айво понимал, что нет смысла жаловаться герцогу, с которым у него были весьма напряженные отношения из-за ряда недоразумений на классических скачках, сделавших их не только соперниками на беговых дорожках, но и личными врагами.Проще говоря, маркиз презирал герцога Мэтлока, а тот, в свою очередь, терпеть не мог маркиза.Айво ничего не мог доказать, если бы взялся оспаривать результаты скачек, но был абсолютно уверен: герцог дал своим жокеям указания любой ценой помешать его людям выиграть, что бы ни пришлось для этого делать.Понимая, какие надежды подает Мухоловка, маркиз забрал ее и несколько других лошадей из конюшни в Эпсоме и отправил сюда, в Брум.Удалив лучших лошадей из-под наблюдения заинтересованных лиц, маркиз решил выставить Мухоловку на скачки в последний момент, как поступил в прошлом году Мэтлок со своим Зеленым Драконом.Конечно, принадлежавший Мэтлоку рыжий жеребец Ролло был превосходным конем, но он единственный мог соперничать с лошадьми из конюшни Айво.Маркиз в этот раз очень надеялся на победу.– Так вы действительно удовлетворены ее формой, Джонсон? – спросил он тренера. – Впрочем, лошадь выглядит безукоризненно.Говоря это, Айво наблюдал за промчавшейся мимо Мухоловкой.По довольному лицу сидящего на ней всадника было очевидно, что лошадь превзошла все его ожидания.Остальных коней, закончивших сегодняшнюю тренировку, повели к конюшне, но Бейтсон, известный жокей, скакавший на Мухоловке, подъехал к маркизу.– Доброе утро, милорд!– Доброе утро, Бейтсон, – ответил Айво. – Что скажете о лошади?– И вы еще спрашиваете? Мухоловка – самая выдающаяся лошадь, на спине которой мне доводилось сидеть.– Я знаю, что в ваших устах это высшая оценка, Бейтсон, – с удовлетворением заметил Айво.– Попридержите ее до последнего момента, милорд, потому что, как только кобылку увидят, она сразу же станет фаворитом.Маркиз улыбнулся.Пожалуй, не стоит говорить Бейтсону, что он никогда не ставит на собственных лошадей.Он не искал в успехах лошадей из своей конюшни источника дохода. Ему просто нравилось чувствовать себя победителем. Айво не любил содержателей конюшен, волновавшихся лишь о доходе, который может принести та или иная лошадь.Маркизу больше нечего было сказать, и Бейтсон присоединился к остальным наездникам, возвратившимся в конюшню.Айво развернул Агамемнона, чтобы последовать за ними, но слова Теда Джонсона задержали его:– Я буду очень доволен, милорд, когда мы разобьем на голову герцога, после того, что он сделал с нами в прошлом году.Айво ничего не ответил, и Тед продолжал:– Я не знал тогда, год назад, милорд, того, что знаю сейчас: у Харвуда, нашего жокея, остались на спине следы от ударов хлыста жокея Мэтлока.Маркиз внимательно посмотрел на тренера.– Вы хотите сказать, что Харвуда преднамеренно ударили хлыстом?– Да, милорд, – ответил Джонсон. – Но Харвуд человек осторожный и рассудительный, он не стал выдвигать против герцога обвинения, которые, по его мнению, невозможно будет доказать перед судьями соревнований.– Никогда не слышал ничего более позорного! – воскликнул маркиз. – Если бы вы сказали мне об этом тогда…Но тут он осекся, а затем задумчиво продолжал:– Хотя нет, Джонсон. Мне кажется, Харвуд был прав. Всегда трудно доказать, что именно случилось во время самих скачек, но мы-то с вами знаем, что Харвуд честный человек и не стал бы выдвигать понапрасну такие обвинения.– Вот именно, милорд, поэтому Харвуд и не упомянул об этом тогда, после скачек. Но совсем недавно он сообщил мне в личной беседе, что не хотел бы участвовать в этом году в дерби, даже если бы ваша светлость предложили ему это.– Но почему же? – удивленно спросил маркиз.– Потому что, милорд, в последнее время ходят слухи, что с жокеями, победившими на скачках людей герцога Мэтлока, все чаще случаются темной ночью неприятные происшествия. Одного из них нашли в придорожной канаве избитым до полусмерти.Маркиз недоверчиво посмотрел на тренера.– Вы говорите правду, Джонсон?– Так сказал мне Харвуд, ваша светлость, а ведь мы с вами знаем, как он религиозен, а также честен и порядочен. Кого-кого, а уж Харвуда никак не назовешь болтуном и выдумщиком. Его словам можно доверять.– Это так, – признал маркиз. – Но мне все-таки трудно поверить, что герцог Мэтлок мог опуститься до таких бесчестных способов обеспечить победу своим лошадям.Последовала пауза, затем Тед произнес:– Я слышал, милорд, хотя, конечно же, это всего лишь сплетни, что герцог переживает тяжелые времена, и ему все труднее расплачиваться с наседающими со всех сторон кредиторами.Маркиз кивнул, словно ожидал услышать от Теда именно эти слова.Затем, понимая, что было бы ошибкой предаваться сплетням с одним из работающих на него людей, он чуть пришпорил Агамемнона, и тот начал беспокойно перебирать на месте ногами.Вскоре стало ясно, что из-за беспокойного поведения коня продолжать разговор совершенно невозможно, и маркиз отъехал от Теда.Он не стал возвращаться в дом, а пустил коня галопом, удовлетворив тем самым желание обоих – всадника и животного.Примерно час они носились по полям, а потом, уставшие, обессиленные, направились легкой трусцой к дому.Все это время маркиз думал о герцоге Мэтлоке, который был – он знал это – его настоящим врагом.Айво думал, как бы ему расквитаться с герцогом за подлый поступок и в то же время предотвратить скандал, который мог бы пагубно сказаться на всем мире скачек, а таких происшествий члены жокейского клуба, в котором состоял маркиз, всегда старались избегать.Только проезжая по мосту через речку, протекающую в его владениях, Айво вспомнил, что ему надо решить еще одну проблему. Что делать с Карой?Пока он думал о Мэтлоке, губы его были плотно сжаты, теперь же они дрогнули и расплылись в улыбке, когда Айво вспомнил о вчерашнем неожиданном появлении Кары в его экипаже.Он вспоминал не без удовольствия решительность девушки, упрямо отказавшейся сообщить свое имя, другие подробности их разговора.Всю дорогу Кара сидела напротив Айво, избегая расспросов о себе и отвечая маркизу колкостями, казавшимися весьма забавными и оригинальными, хотя и чересчур вызывающими. Для столь юного возраста девушка была слишком своенравна и независима.«– Мне холодно без плаща, – вспоминал маркиз слова Кары. – Если не возражаете, я бы тоже воспользовалась вашим пологом. К тому же будет гораздо удобнее, если я сяду рядом с вами.Девушка не стала дожидаться согласия Айво, просто пересела и накрылась до самого подбородка собольим покрывалом, лежавшим на коленях маркиза.Сидеть молча и неподвижно она не могла. Поерзав на сиденье, девушка сказала:– Не хочу вам навязываться, милорд, но раз уж вы решили помочь мне добраться до Франции, я хотела бы одолжить шубу или меховой плащ. Иначе я могу умереть по дороге от холода.– Если это и случится, то по вашей собственной вине, – без всякого сочувствия произнес маркиз. – Вы должны были заранее подумать о том, что в это время года не пускаются в подобные путешествия, одевшись так легко.– Конечно, я подумала об этом, но не нашла на чердаке ничего подходящего среди вещей кузена, – ответила Кара и упрямо вздернула подбородок. – Но я пустилась бы через снега Гималаев и через льды Антарктиды, чтобы избежать ужасной судьбы, уготованной мне в Лондоне.Маркиз с любопытством посмотрел на девушку, ожидая, что сейчас она, может быть, все-таки расскажет что-то о себе.Кара сидела теперь рядом с ним, и лицо ее скрывала тень. Айво видел только белокурые вьющиеся пряди волос.Девушка усмехнулась.– Я понимаю, вы ждете, пока я проболтаюсь, – сказала она. – Но можете забыть об этом. Единственный вопрос, на который я жду ответа, – будете ли вы настолько великодушны, чтобы отправить меня во Францию с надежным провожатым. Или, как я уже предлагала, высадите меня в ближайшем городке, и я позабочусь о себе сама.– Есть вариант и получше, – возразил Айво. – Вам надо вернуться туда, откуда вы убежали. Каким бы неприятным ни было то, что ждет вас в Лондоне, уверяю: во Франции будет гораздо хуже. Да и в маленьком городке, в котором вы просите вас высадить, вы покажетесь местным бродягам весьма необычной фигурой, и вас не ждет ничего хорошего. Советую прислушаться к моим советам, мисс Кара.– Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном, – взмолилась девушка. – Или, может быть, вы не любите разговаривать во время поездки?– Неплохая идея, – пробормотал Айво, – но обычно я путешествую один и не разговариваю сам с собой.– Папа всегда говорил, что болтливые девицы невыносимы, особенно когда стук колес дорожного экипажа развязывает им языки.Маркиз улыбнулся, цинично подумав про себя, что, когда он остается с женщинами наедине, они чаще всего дают волю не только языкам.Но, конечно, он не мог сказать Каре ничего подобного. Несмотря на острый язычок и известную долю нахальства, девушка казалась такой неиспорченной и невинной, что даже думать о подобном в ее присутствии было почти кощунством.Последовала пауза, затем Кара произнесла:– Теперь, когда я согрелась, мне очень хочется спать.– Тогда засыпайте, кто вам мешает? – пожал плечами Айво.– Я засну только в том случае, – сказала Кара, – если вы обещаете не воспользоваться этой возможностью, чтобы выбросить меня в придорожную канаву или вернуть с наемным экипажем в Лондон.– Неужели вы действительно думаете, что я способен на такое? – удивился маркиз.В темноте он едва разглядел, что девушка покачала головой.– Нет, вы не сделаете ничего подобного. Это наверняка показалось бы вам неспортивным, – сказала она и зевнула. – Я вам доверяю. Разбудите меня, когда будем подъезжать к Бруму или… когда решите, что мне пора вас покинуть.Последние слова Кара произнесла уже совсем слабым голосом, и маркиз понял, что девушка тут же заснула.Спустя какое-то время голова ее опустилась на спинку сиденья, и Айво поднял ноги Кары, чтобы уложить их поудобнее.Девушка спала, свернувшись калачиком, словно младенец в колыбели.Маркиз прикрыл ее меховым покрывалом, а сам откинулся на спинку сиденья, думая, что тоже заснет. Но сон почему-то не шел, и Айво стал размышлять о том, кем могла оказаться его юная попутчица и что ему теперь делать с ней.Ясно было, что девушка получила хорошее воспитание и образование, судя по украшениям, бывшим при ней, – происходила из богатой семьи. Айво не допускал и мысли, что Кара украла где-то эти драгоценности. Маркиз не сомневался также, что при дневном свете Кара наверняка окажется хорошенькой.Он понимал, что должен решить, какое участие готов принять в судьбе этой девушки, до того, как они достигнут Брума, потому что новость о том, что маркиз привез в свой дом юную особу, одетую в мужское платье, наверняка сразу же распространится среди слуг, а в течение ближайших дней станет достоянием лондонского света. Айво хорошо представлял, какой отклик вызовет это среди его друзей и недругов.«Я не хочу скандала!» – решил для себя маркиз.Тогда лучше всего согласиться на просьбу Кары и высадить ее в небольшом городке, который они будут проезжать примерно за полчаса до Брума.Но Айво тут же понял, что никогда не сделает этого.Если Кара, убегая из дома, не подозревала о тех опасностях, которые ожидают в пути переодетую в мужское платье девушку, то Айво прекрасно представлял себе это.По всей стране было неспокойно – он не уставал твердить об этом членам кабинета, но не получал ответов на свои вопросы – Айво знал, что в маленьких городах, где люди сильнее всего страдали от нужды и голода, сильно возросла в результате преступность.Три четверти членов кабинета были пэрами Англии, и, несмотря на все, что они видели сами и слышали на заседаниях, эти люди были совершенно равнодушны к бедствиям народа и думали только о том, как задушить любые ростки революционных настроений.Во время войны с Наполеоном была сильно ограничена свобода слова, и ограничения эти продолжали действовать и после заключения мирного договора.Из тысячи пятисот человек, вышедших в Северной Англии с маршем протеста против роста цен на хлеб, двадцать четыре демонстранта были приговорены к смерти. Людей сажали в тюрьму, отправляли в ссылку и даже вешали за попытки протестовать против низких зарплат и невыносимых условий жизни.Маркиз был уверен, что в недалеком будущем английское общество ждут новые потрясения.Поэтому он не мог даже помыслить о том, чтобы оставить одну юную особу, не имевшую понятия об условиях жизни за пределами Лондона, – а скорее всего даже за пределами родительского дома.Деньги, которые, как думала Кара, обеспечат ей независимость, будут тут же украдены у нее, как только она наткнется на какого-нибудь голодного рабочего, а если девушка будет сопротивляться, она может расстаться с жизнью или пережить такое, о чем страшно даже подумать.«Лучшее, что я могу сделать, – решил наконец маркиз, – это отправить ее во Францию, как она того хочет. В этом случае мне хотя бы не придется больше отвечать за нее».Но Айво тут же почувствовал себя неловко при мысли, что хочет избавиться от девушки, которая несомненно была настоящей леди.Он так и не решил точно, что же будет делать дальше, когда вдруг заметил, что кони уже сворачивают к воротам Брума и экипаж едет по усаженной дубами аллее, ведущей к его дому.Маркиз встряхнул Кару за плечо.– Что это? Что происходит? – быстро спросила она, резко выпрямившись.– Проснитесь, – сказал маркиз. – Мы приехали в мое поместье, и вынужден с неохотой признать, что мне придется предложить вам ночлег. А завтра утром мы вместе решим, что делать с вами дальше.Кара зевнула, и маркиз понял, как сильно она устала.– Ночлег… – медленно произнесла девушка, видимо находя эти слова обнадеживающими. – А завтра вы отправите меня во Францию?– Я подумаю об этом, – заверил ее Айво. – Но сейчас мне бы не хотелось, чтобы мои слуги видели вас в столь неподобающем наряде.Говоря это, Айво снял с плеч отороченный мехом плащ и протянул его девушке со словами:– Вам лучше надеть вот это. И, ради бога, постарайтесь как-то спрятать под плащом брюки, когда я поручу вас заботам своей экономки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18