— Но я решил составить скромный фон вашему блистающему великолепию, ваше высочество, — парировал маркиз.
Принц любил его и позволял ему обращаться к себе с фамильярностью, которой не потерпел бы ни от кого другого.
Еще мгновение принц оставался, казалось, раздосадованным, потом морщинки на его лбу разгладились, и он рассмеялся:
— Алтон, хитрый пес, ты сказал это, чтобы польстить мне! Однако мне кажется, что в такие дни, как сегодня, нам следует показывать иностранцам, что, несмотря на войну, англичане превосходят этого корсиканского выскочку и тогда, когда дело доходит до великолепия.
— Как первый джентльмен Европы (а, возможно, в настоящий момент — единственный джентльмен Европы), — ответил маркиз, — вы всегда могли это делать, ваше высочество.
Принц был в восторге.
— Хорошо сказано, Алтон! — воскликнул он. — Право слово, хорошо! Единственный джентльмен Европы… прекрасно! Это следует запомнить.
«Да, он наверняка это запомнит», — подумал маркиз, слыша, как принц снова и снова повторяет эту фразу гостям, собравшимся в Китайской комнате.
Наконец, под неумолчную болтовню, все общество разместилось в длинной веренице ожидавших карет, чтобы проехать то небольшое расстояние, которое отделяло Карлтон-Хаус от Министерства иностранных дел.
Мистер Лоусон не ошибался, говоря, что зрелище будет впечатляющим.
Довольно мрачные помещения совершенно преобразились благодаря гирляндам цветов — настоящим, казалось, зарослям папоротников и пальм — и бумажным фонарикам, однако наиболее экзотичными украшениями, безусловно, являлись сами гости.
Здесь собрались мужчины и женщины со всего света: индийские раджи, у которых в чалмах горели рубины и изумруды величиной с голубиное яйцо, арабы и китайцы с Востока, чилийцы и аргентинцы, представлявшие Южную Америку.
Во множестве явились бежавшие с родины французские аристократы, заполнившие Лондон: они стремились продемонстрировать свою неприязнь к новому властителю Франции и вновь и вновь засвидетельствовать свою преданность Англии.
Послов было действительно маловато: в Европе оставалось слишком мало стран, где не властвовал бы Наполеон. Однако их малое количество, как и предсказывал лорд Хоксбери, восполнялось целым роем дебютанток в сопровождении блистающих драгоценностями маменек.
Послушно выполняя приказ министра, маркиз занимал гостей, уделяя свое внимание заморским гостям и приводя их в восторг своим обаянием, любезностью и остроумием.
В течение двух часов маркиз исполнял свои обязанности и наконец почувствовал, как внезапно нахлынувшая волна усталости и скуки топит его. Он больше не в силах был выносить все это.
Алтон покинул бальную залу, миновал коридор и через стеклянную дверь вышел на балкончик, обращенный к саду позади здания.
С балкона ступеньки вели вниз, но маркиз не испытывал желания присоединиться к толпе гостей, прохаживавшихся возле фонариков, или помешать парочкам (что видно было с его наблюдательного пункта), страстно и, как они думали, скрытно обнимавшихся под прикрытием искусно расположенных цветов и папоротников.
Маркиз стоял и думал, нельзя ли ему незаметно уйти, и тут услышал, что за его спиной кто-то вышел на балкон. Мужской голос произнес:
— Теперь оставайтесь здесь и не вздумайте куда-нибудь исчезнуть. Я принесу вам бокал лимонада, раз вы просите, но вы будете ждать моего возвращения. — В голосе было что-то на редкость агрессивное и деспотичное.
Маркиз вскользь подумал, что это должно быть весьма неприятно той, кому эти слова были адресованы.
И в то же мгновение до него донесся мягкий прерывающийся ответ:
— Я останусь… здесь.
Все еще не веря своим ушам, маркиз обернулся… и увидел Сильвину. Она стояла одна, повернувшись спиной к застекленной двери балкона, и смотрела на небо, как будто искала помощи свыше.
Маркиз изумленно смотрел на нее. Его скука и лень мгновенно исчезли куда-то, и он быстро вышел к ней от края балкона, где его скрывали тени.
— Сильвина, — негромко произнес он. Она повернула к нему лицо, и в ее глазах он безошибочно прочел безмерную радость. Маркиз взял ее за руку.
— Пойдемте, — сказал он, и она покорно последовала за ним.
Он увлек ее по ступенькам в сад, и, избегая толпы, они свернули на узенькую дорожку, которая очень скоро привела их к калитке в стене, окружавшей сад.
Маркиз открыл ее и, как он и ожидал, за ней оказался часовой, поставленный для того, чтобы не впускать в сад посторонних.
Часовой знал маркиза в лицо и браво ему отсалютовал.
По-прежнему молча ведя Сильвину за руку, маркиз провел ее через узкую пыльную улочку, которая вела к Хорс-Гард, и они вошли в Сент-Джеймс парк.
Он услышал, как она вздохнула всей грудью, когда он провел ее по узкой тропинке к мостику туда, где серебряная вода струилась под плакучими ивами.
Было очень тихо.
Только когда они подошли к месту, где лунный свет, серебривший прекрасные деревья и мерцающий в водной ряби, осветил лицо Сильвины ярче тысячи свечей, маркиз наконец остановился.
— Почему вы привели меня сюда? — спросила девушка, подняв к нему глаза. Он не отвечал, и она сказала:
— Конечно, я знаю ответ: потому что здесь прекрасно! Не так прекрасно, как в нашем волшебном саду, но все равно чудесно! Как вы думаете, утки спят здесь, под свисающими к воде ветками? Мой брат как-то приводил меня сюда днем посмотреть на них.
Маркиз почувствовал, что, говоря все это, девушка стремится скрыть свое смущение, и поэтому прервал ее; его голос прозвучал в тишине глубоко и взволнованно:
— Где вы были? Как вы могли так исчезнуть?
— Вы искали меня?
— Мы договорились, что на следующий день я приду спросить… о Колумбе.
— О, ему лучше, — ответила она, и лицо ее просияло. — По правде говоря, его лапка уже почти зажила. Вы, наверное, сочли меня очень… неблагодарной.
— Мне казалось невозможным, что вы сумеете спрятаться от меня на Олимпе — или откуда там еще вы явились — так стремительно и безнадежно.
На это она рассмеялась.
— Не на Олимпе, а просто в Лондоне, который никак нельзя назвать местом обитания богов… кроме, может быть, этого уголка…
Сильвина не осознавала, насколько она хороша: ее глаза в лунном свете казались таинственными мерцающими озерами, мягкие золотистые волосы — облачком осенней листвы.
Маркиз заметил, что она одета по моде. На ней было платье из газа с серебряной нитью, а по плечам шли серебряные ленты, перекрещивающиеся на груди и завязанные за спиной в виде пышного банта. Волосы ее также были уложены в модную прическу. И все же ему показалось, что она не изменилась, эта лесная фея, с которой он разговаривал и смеялся в те незабвенные очарованные часы.
— Сильвина, я искал вас!
— Вам не следовало этого делать. Я же сказала вам, что мы больше не встретимся.
— И все же мы встретились.
— Почему вы здесь? — недоуменно проговорила она. — Я представляла себе вас живущим в поместье и обрабатывающим землю и думала, что вы не можете позволить себе поездку в Лондон.
Она взглянула на него, и взгляд ее остановился на лунных лучах, играющих в его бриллиантовой звезде.
— Но вы… вы… человек значительный, — обвиняюще сказала она. — У вас орден.
— Тот, что на мне сегодня, — ответил маркиз, — я заслужил в бою. Я был солдатом, Сильвина.
Он увидел, как исчезла с ее лица внезапная обеспокоенность.
— Солдатом! — выдохнула она. — Мне следовало бы догадаться. — Неудивительно, что вы были моим рыцарем-спасителем, сэр Юстин. Сегодня здесь много солдат — наверное, вы хотели встретиться с товарищами?
Она пыталась объяснить для себя его появление на приеме, и маркиз не стал ей противоречить.
— Все это не имеет значения. Сильвина, — сказал он. — А важно то, что я снова вас нашел.
— Вы хотели видеть меня? Это был вопрос ребенка. Маркиз отозвался своим низким сильным голосом:
— Я хотел найти вас… больше всего на свете. Сильвина отвернулась, но маркиз почувствовал, что она покраснела.
— Нам больше не о чем говорить, — быстро сказала она. — Я уже говорила вам, что нам нельзя встречаться. Ах, сэр Юстин, не надо портить воспоминания о тех дивных-дивных часах — или это была целая жизнь? — которые мы провели вместе. Я думала о них… это помогает мне… позволяет вынести…
Внезапно она замолчала.
— Вынести — что?
— Я не могу сказать вам, — быстро ответила она.
— Тогда поговорим о чем-нибудь другом, — предложил он.
— Нет, я должна вернуться… Мне не следовало приходить сюда… Вы сами знаете, что не следовало.
— Но вы пришли, — ласково сказал маркиз.
— Я так удивилась, увидев вас, что растерялась. Я не успела вам возразить.
— Разве это была не судьба? — спросил маркиз. — Посмотрите вокруг, Сильвина: разве это не очарованное место?
Он наблюдал, как Сильвина послушно посмотрела вокруг, замечая глубокие, таинственные тени, отбрасываемые деревьями; сияние лунных лучей, проникающих сквозь трепещущую на ветру листву; зыбь водной глади; звезды, мерцающие высоко в темно-лиловом закатном небе.
— Это… так прекрасно! — выдохнула она.
— Прекрасно, — согласился маркиз. Но смотрел он на ее лицо, и инстинкт человека, хорошо знающего женщин, подсказывал ему, что девушка остро ощущает его присутствие подле нее.
— Взгляните на меня, Сильвина, — приказал он.
Она повиновалась. Лунный свет упал прямо на ее лицо. Его выражение, одновременно доверчивое и испуганное, которое он уже так хорошо знал, делало ее похожей одновременно и на ребенка, и на женщину.
— Я должен вас видеть, — твердо сказал маркиз. — Вы говорили, что наша встреча была похожа на сказку — значит, то, что произошло между нами, должно иметь счастливый конец.
— Такого конца… быть не может, — чуть слышно ответила Сильвина.
— Но почему? — настаивал маркиз.
— Из-за вещей… о которых я не могу рассказать вам. Потому что… есть препятствия и… трудности, проблемы и… страхи, которыми я… не могу поделиться.
— Представляете ли вы себе, каково это было, — спросил маркиз, — искать неуловимую лесную нимфу по имени Сильвина среди несметных скопищ народа, обитающего в Лондоне?
— Вы искали меня?
— Ну конечно же.
— Но почему? — безыскусно удивилась она.
— Вы и вправду не знаете ответа? — ответил Юстин вопросом на вопрос.
Сильвина заглянула ему в лицо, и он понял, что она дрожит — но не от страха.
— Я должна… идти, — прошептала она, но голос ее прерывался от волнения.
Сильвина хотела было повернуться, но маркиз взял ее за плечи и удержал на месте.
Его прикосновение заставило ее застыть в полной неподвижности.
Встретившись со взглядом маркиза, ее глаза расширились, и ему показалось, что он тоже не в силах пошевелиться. Чары, неведомые ему доселе, приковали его к ней. Говорить не было нужды: что-то странное, магическое происходило между ними, и оба без слов знали желание другого.
Казалось, что Сильвина почти не дышит, но сэр Алтон чувствовал, как трепещет все ее тело под его руками.
Медленно, очень медленно, как будто движимый чем-то, что было сильнее его, маркиз склонился к ней; их губы встретились, и он почувствовал, что ее уста нежны и сладостны, как лепестки цветка.
Поцелуй длился лишь одно мгновение, потом с тихим вскриком, почти рыданием, Сильвина вырвалась из его рук и исчезла.
Это произошло так быстро, что маркиз не успел остановить ее, не смог ничего предпринять, и только беспомощно смотрел ей вслед. Она убегала от него по дорожке, по которой они пришли в парк.
Платье девушки еще некоторое время мелькало среди таинственных темных деревьев, потом оно слилось с сумраком, и Юстин потерял Сильвину из виду.
И только тогда маркиз почти с отчаянием вспомнил, что по-прежнему не знает ни ее фамилии, ни места, где она живет.
Глава 6
Маркиз медленно вернулся в бальную залу. Подсознательно он был уверен, что Сильвины там не окажется, но не мог не взглянуть на танцующих в надежде увидеть ее хоть мельком.
По краям залы стояло немало народа, предпочитавшего просто поговорить или посмотреть на тех, кто более энергичен.
Маркиз скользнул по ним взглядом, но и среди них не видно было изящной фигурки в белом платье со сверкающими серебром лентами.
— Неужели вы ищете меня? — прозвучал подле него знакомый голос.
Он повернулся и увидел Леону, выглядевшую чрезвычайно эффектно в платье смелого покроя, открывавшем ее белые плечи. Шею ее украшало рубиновое колье.
— Леона! Я не ожидал увидеть вас здесь сегодня! — воскликнул маркиз. — Мне казалось, что общество слишком неинтересно для той, которая так любит веселье… Если только у вас нет особых причин для посещения министерства иностранных дел.
— Напрасно вы стараетесь быть нелюбезным, Юстин, — ответила она, — для моего присутствия нет каких-то скрытых причин. Отец считает, что его долг — быть здесь, а я просто поехала с ним.
— Верх дочерней преданности, — не без иронии заметил маркиз.
— Похоже, бесполезно просить вас танцевать со мной контрданс? — тихо спросила Леона.
При этом она придвинулась поближе к нему, и Алтон ощутил экзотический, восточный аромат ее любимых духов.
Этот запах, подумал он, очень ей подходит: в Леоне было что-то восточное, проявлявшееся в том, как она двигалась, что-то почти змеиное в том, как она незаметно приближалась почти вплотную к мужчине, так что тому начинало казаться, что леди Леона предлагает ему неземные радости, в то время как она всего лишь внимательно разглядывала его сквозь темные ресницы.
— Мне не хотелось бы, чтобы вы сочли меня невежливым, — очень официально сказал маркиз, — но я уже собрался уйти.
— Манит какой-то игорный дом? Или, может быть, у меня есть соперница? — игриво спросила Леона.
— Ни то, ни другое. Может, это звучит банально, но я просто хочу спать.
— В такой ранний час! — изумилась она.
— Вы забываете, — сказал маркиз, — что теперь я — человек служащий.
— Как я могу об этом забыть! — улыбнулась его собеседница. — Весь Лондон говорит о ваших неустанных поисках шпионов Наполеона. Всякий раз, попеняв кому-нибудь по-французски, я жду, что вы потащите меня в Тауэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26