— Он что, врач? — поинтересовался я. Флако пожал плечами.
— Иначе зачем бы ему интересоваться сохранением мозга? — Флако снова пожал плечами, достал кристалл из кармана и сообщил: — Если захочешь продать, можем получить пятьсот семьдесят две тысячи стандартных Международных Денежных Единиц.
Я подсчитал: если не произойдет осложнений, лечение женщины будет стоить примерно двадцать шесть тысяч МДЕ, так что на мое омоложение останется достаточно. Нужно будет только вложить куда-нибудь эти деньги на один — два года. Однако я все же решил поинтересоваться у раненой, есть ли у нее удостоверение на кристалл: вдруг она все же не украла его. И попросил Флако несколько дней подержать кристалл у себя.
* * *
Когда мы спустились в подвал, пациентка сидела в углу спиной к стене. На коленях у нее лежали три желтые розы. Она спала. Я открыл сумку восстановления конечностей и принялся доставать и раскладывать мази, растворы и медицинские инструменты на чистой ткани на полу.
Флако прочел инструкцию по применению флуотана и теперь учился прикладывать маску к лицу пострадавшей. Когда он достаточно напрактиковался, я коснулся плеча женщины и разбудил ее. Она отползла от стены и легла на спину.
Розы упали с ее колен, Флако протянул их ей. Вдохнув их аромат, она сказала:
— Знаешь, когда нюхаешь розы долго, перестаешь чувствовать их аромат. Не нужно делать это долго.
Мы с Флако кивнули.
— Кстати, — заметил любезник, — как нам вас называть?
Женщина не ответила. Флако продолжал болтать:
— Анжело говорит, что мы должны звать вас Паучьи Лапы. Думает, это очень забавно. Но я ему объяснил, что к женщине так обращаться не следует. Вы должны его простить — у него ум крестьянина, такие ничего другого не понимают.
— Зовите меня Тамарой, — ответила она.
— Ага, Тамара. Подходящее имя, очень красивое, — восхитился Флако.
— Кристалл еще у вас? — спросила Тамара.
— Да, — ответил я.
— Можно мне его потрогать? Держать, пока вы не кончите?
Я кивнул, а Флако вложил ей в левую руку кристалл, надел на ее лицо газовую маску и открыл клапан в канистре. Женщина вдохнула острый запах флуотана, попыталась было сбросить маску и — уснула.
Я наложил ей на запястье турникет и снял повязку. Немного прозрачной маслянистой синовиальной жидкости собралось под повязкой вместе с гноем. Рана снова начала кровоточить, поэтому я раскрыл пакет пластиковых противоинфекционных клипов и перекрыл лучевую артерию. В таких случаях полагается запечатать каждую кость и выращивать ее отдельно. Молекулы в регенерирующем растворе снимают генетический код клеток, в которые они проникают, и начинают упорядочение дублировать их — в сущности, повторяется процесс роста зародыша. Но костная ткань скелета регенерирует по иным химическим формулам, не так как другие ткани тела, и ни одна ткань, за исключением кожи, не возродится на конечности, если оба типа формул не используются одновременно.
Я взял одноразовый скальпель и принялся отделять плоть от лучевой и локтевой кости. Из-за малого диаметра последних я подумал, что они перерублены сразу за суставом. Но, к моему удивлению, светло-голубой артикулярный хрящ, который, как шапкой, покрывает сустав, оказался не тронут. Только связка, фиброзное покрытие, соединяющее кости в суставе, оказалась разорванной. Очевидно, кисть не отрезали, не отстрелили, а просто оторвали. Мой сосед однажды поставил капкан на злую собаку, которая пугала его детей. Собака попалась и вырвала из капкана лапу точно так же, как у женщины была вырвана рука. Все кости ниже кистевого сустава отсутствовали, хотя длинный обрывок плоти с ладони еще сохранился. Это делало мою работу легче. Я убрал окровавленный скальпель в целлофановый пакет, согнул руку женщины так, чтобы мышечная ткань отошла от обнаженной кости, и погрузил кость в раствор для регенерации. Вначале Флако следил за моей работой, но потом ему это наскучило, он поднял левую руку пациентки, отпустил и посмотрел, как она безвольно упала вниз.
— Не делай этого, — сказал я.
— Почему?
— Кости могут сломаться. Мне кажется, она родилась не на Земле. Слишком хрупкая.
— У меня был когда-то друг, он ударил приезжего с другой планеты и случайно убил его, — вспомнил Флако. Он начал рыться в сумочке женщины, достал платок, баночку с таблетками, похожими на витамины. И складной химический лазерный пистолет. — Ха! Как ты думаешь, это ей для охоты на муравьедов?
Я удивился при виде пистолета. Флако положил его назад и вышел. Я занялся регенерирующей жидкостью для плоти и кожи, с помощью зажимов Деринга закрепил порванные сгибающие мышцы на нужных местах; потом наложил на рану смолистое покрытие и решил, что поработал на славу. Конечно, регенерация никогда не проходит точно так, как запланировано, и через несколько недель все равно придется открепить сухожилия и соединить несколько новых нервов со старыми.
Пока смолистая повязка не высохла, я раскрыл пакет для реабилитации кости, вставил гормонный катетер на пять сантиметров выше запястья и принялся накачивать кальцитонин, коллагены, SGH (гормон роста крови) и минеральные добавки. Когда повязка высохнет, она плотно обхватит катетер и предотвратит инфекцию.
Тем временем Флако принес сканер для сетчатки глаза и возился с ним у розетки. Я думал, он принесет небольшую переносную модель, какими пользуются иногда полицейские, но у него оказалась большая стационарная установка. Углы ее загибались — она явно была оторвана от чьей-то стены, и из гнезд еще свисали болты крепления; на них все еще видны были частички белой краски и штукатурки. Флако перерезал шнур питания, чтобы украсть сканер — и теперь присоединял вилку на место.
— Откуда ты его оторвал? — поинтересовался я.
— Украл у стола контроля в публичной библиотеке.
— А почему просто не взял напрокат?
— Не знаю. Мне казалось, ты хочешь сохранить все в тайне — никаких записей.
— Это не так важно.
— Если тебе от этого будет лучше, завтра отнесу его назад.
— Хорошо.
Флако закончил соединять провода и включил сканер, а я перекрыл у раненой флуотан и открыл ей один глаз. Флако нацелил на него сканер, но глаз закатился — сетчатки не было видно, поэтому Флако начал взывать: «О, Паучьи Лапы! О, Паучьи Лапы! Проснись! У нас есть отличные мухи для тебя!» Я слегка похлопал женщину по щекам. Вскоре глазное яблоко встало в обычное положение, и Флако отсканировал радужку. Тамара по-прежнему спала, но я все равно снова пустил флуотан, чтобы она не помнила, что ее сканировали. Затем Флако включился в сеть и прочел идентификационный номер — AK-483-VO-992-RAF.
Я убрал все и сделал раненой укол, чтобы она проспала всю ночь. Флако отправился в ванную. Пять минут спустя он вышел:
— Я связался со своим агентом. Мы верно прочли ее номер?
Сканер был еще включен, и я заново прочел ему номер.
Флако стоял в углу, прислушиваясь к голосу в связном устройстве.
— Согласно записям, она — Тамара Мария де ла Гарса. Родилась 24.2.2267 на Бахусе 4 в системе Кита. Улетела оттуда в возрасте восьми лет, семнадцать лет провела в полете на Землю. Два года назад вступила в Объединенную Морскую Пехоту Земли и в составе миротворческих сил улетела в систему Эпсилон Эридана. — Взгляд Флако блуждал в пространстве, он продолжал прислушиваться к голосу в голове. — Согласно данным военных, она уже два года в полете. Должна достичь Эпсилон Эридана в 2313 году.
— Ага, — сказал я. Отключил от ее маски флуотан. По словам моего друга, этот «солдат удачи» должен находиться на расстоянии светового года от Земли. Очевидно, она либо сбежала с корабля, либо вообще никуда не улетала — но в таком случае она числилась бы среди не явившихся к полету. Военные явно сфальсифицировали ее данные. Я начал думать, зачем это военным «понадобилось, и придумал множество возможных объяснений. Флако продолжал стоять в углу.
— К тому же, — добавил он, — мой друг говорит, что два месяца назад владелец кристалла, Амир Джафари, произведен в генералы класса Д в Объединенной Морской Пехоте Земли, он глава разведки киборгов. — Флако улыбнулся, по-прежнему находясь на связи.
Вначале я решил, что это объясняет интерес Джафари к программе реальности. Отряд киборгов стал известен в связи с похищением мозга призывников; его помещали в сумку и подключали к устройству; люди были убеждены, что ведут нормальную жизнь, пока их сознание не перемещали в механические тела. Но почему тогда компьютерный кристалл значится за Джафари, а не за Объединенной Морской Пехотой? Он не стал бы хранить его просто как вложение капитала: цена таких штук постоянно падает, на рынке все время появляются усовершенствованные модели.
Флако щелкнул переключателем за левым ухом; взгляд его стал осмысленным — связь прервалась.
— Мой друг передал, что больше не хочет меня знать. Его засекли. Он отправляется в отпуск.
— На нас выйдут?
Флако попытался ответить уверенно:
— Нет, не думаю. Это я ему звонил. Они до нас не доберутся, — затем сел на пол и вздохнул.
Я знал, что он ошибается. Если захотят, проверят все разговоры его приятеля и обнаружат нас. Но на это потребуются часы, может быть, дни.
— Так что же ты думаешь? — спросил Флако.
Я понимал: он хочет, чтобы я сообразил, кто подделал документы. Отвечал я осторожно, тщательно подбирая слова и стараясь сменить тему разговора:
— Я думаю, эта женщина не Джафари, кристалл она украла.
— А знаешь, что я думаю? — продолжал Флако. — Я видел, как ты работаешь. Ты зря тратил деньги, изучая морфогенетическую фармакологию. Ты всего лишь читал инструкции на упаковках. Всякий мог бы это сделать. Обезьяна могла бы.
— Да, — согласился я, — Флако мог бы.
— Я хорошо справился с флуотаном, верно? Я хороший анестезиолог.
— Да, ты хороший анестезиолог, — подтвердил я.
— Устал. — Флако зевнул.
— Я тоже.
— Можно мне здесь поспать?
— Женщину нужно положить на диване, а других постелей у меня нет.
— Буду спать на полу, — сказал он, — пол хороший, очень мягкий, очень практичный.
— Хорошо, — согласился я, — к тому же присмотришь, чтобы эта воровка не унесла мои ценности.
— Придется охранять твои ценности ценой собственной жизни, — пообещал Флако.
Мы перенесли Тамару на диван, потом мой «охранник» лег на пол и закрыл глаза.
Хотя было уже поздно, предстояло еще многое сделать. Пройдя к себе в комнату, я включил свой компьютер и набрал номер Информатора — 261 — это Искусственный Разум, который меня обслуживает. Нужно было запросить все научные статьи по морфогенетической фармакологии, опубликованные за последние три дня. ИР начал торговаться, пытаясь пересмотреть ставку за обслуживание. Он хотел слишком много; иногда мне кажется, что его устройство для заключения сделок неисправно и совсем не понимает эмоциональной привязанности к деньгам. Договорившись об относительно разумной плате, я получил доступ к информации, и изучал ее далеко за полночь.
* * *
Утром Тамара вернула мне компьютерный кристалл, а я пополнил ее запас гормональной жидкости, велел есть и пить как можно больше и ушел. «Доктор» Флако пошел со мной.
Грязную повязку с ее руки я отнес в «Упанишады — Смит», чтобы сделать анализ крови. У Тамары оказался очень низкий уровень — лейкоцитов и других антител, что было очень странно. При такой серьезной ране уровень антител должен бы резко повыситься. Но у людей, выросших в искусственной атмосфере, иммунная система часто реагирует неадекватно, так что я не сильно тревожился. Однако в Панаме чрезвычайно высокая влажность, соответственно возрастает опасность инфекции, и я подумал, что следует купить иммунную сыворотку широкого назначения. Потом я пошел в свой киоск на ярмарке. День тянулся медленно: сделал два липидных и холестериновых укола старикам, заглянул один игрок в американский футбол, он хотел, чтобы я с помощью миелина ускорил его мышечную реакцию. Его просьба была невыполнимой — гораздо лучше поставить протетические нервы, потому что серебряная проволока передает импульс гораздо быстрее, чем миелиновый нерв; пришлось порекомендовать ему врача, который заменял мне симпатическую и периферийную нервные системы. Было прохладно, и я отправился домой еще до заката.
Вернувшись домой, я обнаружил, что на крыше моего дома сидит серый котенок с белыми лапами, а Флако и Тамара кидают ему красный пластиковый мяч. Котенок прятался за скатом крыши — Флако бросал мяч, он катился по черепице, котенок слышал это, выбегал из-за гребня и гнался за мячом, пока тот не падал вниз. Тогда котенок начинал шипеть, волосы у него на спине вставали дыбом, словно «зверь» не ожидал увидеть Тамару и Флако, и снова бежал прятаться. Тамаре эта игра нравилась не меньше, чем котенку. Она смеялась, когда котенок бросался на мяч, была очень возбуждена, часто прижимала руку ко рту. Мне неожиданно захотелось поцеловать ее, и мысль о том, чтобы обнять ее, показалась мне совершенно естественной — я бы, пожалуй, так и сделал. Немного подумав, я решил, что Тамара, когда смеется, не менее красива, чем когда пугается. Лицо у нее очень выразительное, все эмоции напоказ, и это делает ее совершенно непохожей на мрачных беженок с пустыми глазами и торговок, которых я обычно вижу днем. Флако, должно быть, тоже заметил это: он говорил с ней мягким уважительным тоном.
Некоторое время я следил за моей пациенткой: нет ли признаков судорог, которые иногда вызываются гормональными инъекциями. Она пошатывалась, и иногда ей приходилось придерживаться за Флако. Что ж, физическая нагрузка пойдет ей на пользу. Я вспомнил о пакете со средствами для выработки антител, и велел ей посидеть на крыльце, чтобы ввести антитела в катетер.
— Думаю, вы хотите продать кристалл, — сказал я, закончив. — Нет ли у вас на него удостоверения?
Тамара удивленно взглянула на меня, потом рассмеялась так, что на глазах у нее выступили слезы. Флако тоже начал смеяться. Я почувствовал себя очень глупо. Зато теперь был уверен, что кристалл похищен. Успокоившись, Тамара пожала плечами и пошла в дом отдыхать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68