Ч Мутанты?
Ч Чуть ли не по всему материку сразу?
Скалли понимающе кивнула: действительно, невероятно. Ей и в голову не при
шло напомнить напарнику, что оперировать масштабами материков было все
ж таки не вполне правомерно, ведь на материк затесались по крайней мере е
ще и Канада с Мексикой; то были мелочи. Округляем. От Пасадены до Бангора
Ч чем не материк?
Ч Гуманоиды? Ч позволила себе слегка пошутить Скалли, потому что ей пок
азалось, будто Фокс начинает впадать в некий пафос. Пафос загадки века.
Ч Несколько негуманные гуманоиды, тебе не кажется? Ч и Молдер щелчком п
одбросил фотографию раны поближе к ней.
Ч Негуманный гуманоид, Ч медленно произнесла Скалли, будто пробуя это
словосочетание на вкус Ч Вообще-то звучит не более нелепо, чем, скажем, б
есчеловечный человек.
Ч Браво, Ч от души сказал Молдер и улыбнулся ей с такой искренней и обая
тельной теплотой, что она, несмотря на все его задвиги, в который раз порад
овалась тому, как лихо и, похоже, бесповоротно свела их деловитая судьба.

Ч Может быть, какие-то религиозные дела? Ч боясь расчувствоваться и по
тому чуть суше, чем следовало бы, спросила она.
Ч Была такая версия. Культовое нанесение несовместимых с жизнью увечий
и все такое. Но не удалось откопать ни единого культа, в ритуальную практи
ку которого входили бы подобные жертвоприношения. И ни одна секта никогд
а не признавала, что это дело рук ее приверженцев. Если и культ Ч то абсол
ютно неизвестный и абсолютно закрытый. Понимаешь, ни один серийный прест
упник не работал так долго и так интенсивно. И ни одна из известных культо
вых организаций не числит среди своих обязательных церемоний подобног
о… подобных действий. Вот потому Ч не местная полиция.
Он помолчал. Скалли, задумчиво щурясь, смотрела в окно, сквозь которое вал
ил в комнату ослепительный и тяжелый, будто раскаленный металл, полдень
Флориды.
Ч Что скажешь, Дэйна? Ч тихо спросил Молдер.
Скалли перевела взгляд на рассыпанные по столу фотографии. Снова взяла т
у, с мертвым запрокинутым лицом в пятнах.
Ч Скажу… Ч медленно произнесла она. Ч Что я скажу? Вот представь себе, Ф
окс Ч всю жизнь прожить таким, как он… Ведь это ужасно.
Молдер кривовато усмехнулся. Поднялся.
Ч Через полчаса похороны, Скалли. Я обещал быть.
Ч Я с тобой.
Ч Тогда… тогда Ч держи себя в руках.
Ч А что такое?
Ч Думаю, нам предстоит увидеть самое странное шоу на свете.

Гибсонтонское кладбище 13.47
Осень совсем еще не чувствовалась в этих благословенных широтах. Во всяк
ом случае, не чувствовалась для северян. Возможно, местные жители назвал
и бы день прохладным, потому что безоблачное небо исходило не тягучим тя
жким зноем, а ласковым, мягким теплом, которое еще немного скрадывал вете
р с океана. Во всяком случае, можно было ходить в нормальном костюме и не м
ечтать немедленно раздеться до купального минимума. Приветливый свет б
лагословлял чуть всхолмленную равнину, почти еще не тронутую ржавчиной
увядания; городишко прятался за могучими платанами, неторопливо начина
вшими сбрасывать листву, а слева, поодаль, ярче неба сверкал необозримый
и безмятежный голубой простор залива.
Когда Скалли и Молдер вышли из машины, церемония уже началась. Прямо пере
д стоящим в десятке футов от нетерпеливо разверзшей пасть свежевырытой
могилы стоял на изумрудной траве закрытый гроб Ч а чуть поодаль, в неско
лько рядов, на легких складных стульях восседали родные и близкие. На пер
вый взгляд, похороны как похороны, никакого шоу.
Ч Господь Ч Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, Ч громко и, похоже,
из самой глубины сердца читал по лежащей на переносном пюпитре Библии мо
лодой, миниатюрный пастор. Ч Он покоит меня на злачных пажитях и водит ме
ня к водам тихим…
Стараясь не привлекать к себе внимания, Молдер и Скалли высмотрели пару
свободных стульев и уселись, украдкой оглядываясь по сторонам.
Фотопортрет покойного, установленный в изголовье могилы, был на редкост
ь удачным. Широкая, открытая улыбка на сильном, открытом, добродушном лиц
е; едва уловимые тени пятен Ч всего-то словно родинки… Лицо под стать цве
там, в которых буквально утопала остекленная фотография. Вот таким он бы
л, пока жил, подумала Скалли, невольно вспоминая кошмарное фото, которое д
ержала в руках каких-то двадцать минут назад. И отвела взгляд.
Ч Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Свое
го…
Два мальчика в первом ряду Ч конечно, сыновья. Симпатичные малыши. Старш
ий мужественно слушает, уставясь на гроб; младший прячет лицо на плече ка
кого-то бородача в черном. Кто бы это был? Брат покойного? А где же миссис Гл
эйсб-рук, почему ее нет? В первом ряду Ч лишь эти трое, дети и бородач… Стра
нно, на нем женская шляпка Ч черная, вполне траурная, но кокетливо сдвину
тая набок… О Господи, вздрогнув, подумала Скалли.
До нее дошло наконец, что это и есть миссис Глэйсбрук.
Ч Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мно
ю; Твой жезл и Твой посох Ч они успокаивают меня…
Скалли невольно покосилась на Молде-ра, словно ища какой-то поддержки ил
и, по крайней мере, объяснения. Молдер с каменным лицом смотрел прямо пере
д собой.
Ч Ты приготовил передо мною трапезу в виду врагов моих…
И тут миниатюрный пастор ловко и непринужденно, давно уже не просто отра
ботанным, а единственно естественным для себя движением, пальцами право
й ноги перевернул страницу Библии.
Ч …Умастил елеем голову мою…
У него не было рук. Потому он и выглядел таким миниатюрным и узкоплечим по
д своей ризой.
Ч …Чаша моя переполнена.
Пожилой и несколько потасканный рослый красавец Ч высокий лоб с залыси
нами, благородные, будто у кастильского гранда, горбатый нос и бородка Ч
воровато оглянулся по сторонам, не смотрит ли кто на него, чуть пригнулся
и отхлебнул из фляжки. А потом спрятал фляжку в специальном кармане на… С
калли не могла понять, на чем. На животе? Но живот у него был, будто у беремен
ного. Впрочем, после бородатой миссис Глэйсбрук… Нет, даже на девятом мес
яце не бывает таких животов. И вдобавок отдельно одетых животов. Скалли п
оморгала Ч нет, видение не исчезло. К животу красавца словно прилеплен б
ыл карлик или чучело карлика; длинные белые рукава, совершенно скрывавши
е кисти, обнимали гранда, коротенькие скрюченные ножки были обуты в черн
ые ботиночки, надраенные до зеркального блеска; а карман для фляжки расп
олагался на выгнутой горбом спинке, прикрытой черным жилетом. Но не прог
лядывало ни миллиметра плоти Ч и оттого не понять было, что это Ч чучело
, экстравагантный наряд или… или… что еще может быть?
Но даже если предположить, будто это всего лишь чучело Ч оно выглядело б
езголовым. Там, где полагалось бы располагаться голове, располагалась уж
е грудь нелепого гранда. Маленькое чучело, чем бы оно ни являлось на самом
деле, головой словно бы ввинтилось в горбоносого пьянчужку Ч который, с
удя по его виду, был то ли подавлен, то ли перепуган…
То ли, что вернее, мучился жестоким похмельем.
Ч Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я п
ребуду в доме Господнем многие дни.
Скалли затошнило. Она снова постаралась отвести глаза и отыскать хоть чт
о-нибудь нейтральное, обыкновенное… но самым обыкновенным здесь был ока
меневший, на редкость чопорный Молдер, а ей не хотелось буравить его пере
пуганным взглядом. Решит еще, будто ей нужна помощь. Успокаивать начнет.

Он стрельнула взглядом вправо, влево…
Да тут, похоже, вообще ни одного нормального.
Картинка проявлялась постепенно, и тривиальное собрание родных и близк
их у гроба усопшего превратилось теперь… Во что?
Не подобрать слов.
Шоу. Молдер сказал: шоу. Так и будем это расценивать.
Надо взять себя в руки, хватит озираться.
Ч Искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердц
е мое…
Ах, не надо бы сегодня про внутренности, длительно содрогнувшись где-то в
области желудка, с неприязнью подумал Молдер, против воли вспоминая фото
графию раны.
Ему тоже приходилось несладко. С миссис Глэйсбрук он уже встречался, но о
стальных видел впервые.
Ч Возненавидел я сборище злонамеренных, и с нечестивыми не сяду…
Он коротко покосился на Скалли. Похоже, та уже приходила в себя. Во всяком
случае, губы перестали дрожать.
Вероятно, она и понятия не имела, что с того момента, как она опознала мисс
ис Глэйсбрук, у нее дрожали губы.
Ч Господь Ч свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь Ч крепос
ть жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, пр
отивники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и пад
ут…
Да что же это они сегодня, как нарочно, все про потроха да про плоть пожрат
ь, подумал Молдер, натужно пытаясь сглотнуть кислый ком в горле. Перед гла
зами опять маячил призрак жеваной раны в животе мистера Глэйсбрука.
Надо смотреть на птиц, поняла Скалли. Они тут, как везде. Летают. И на двух кр
ыльях; не на одном, и не на трех, и не на пропеллере. Она подняла глаза к сияю
щей голубизне, которую в разных направлениях неторопливо чертили черны
е крестики. Раз… два, три… С детства не считала ворон; со школы, пожалуй.
Впрочем, это не вороны.
Впрочем, что за разница.
Молдер снова покоился на Скалли. Ее завороженные глаза были устремлены в
бездонную пучину небес, яркие губы едва заметно шевелились. Какая набож
ная у меня напарница, с отчетливым удивлением подумал Молдер. Никогда пр
ежде не замечал.
Наверное, подумал он, в вере действительно есть что-то такое. Что дает сил
ы и устойчивость. Помогает отрешаться от преходящих тягот и уродств мира
сего. Вон как лицо у нее просветлело и разгладилось.
Шестнадцать, семнадцать…
Ч Не предавай меня на произвол врагам моим; ибо восстали на меня свидете
ли лживые и дышат злобою…
Чтобы скоротать время, Молдер принялся вспоминать наказания, предусмот
ренные за лжесвидетельство.
Ч Но я верую, что увижу благость Господа на земле живых. Надейся на Госпо
да, мужайся, и да укрепляется сердце твое, надейся на Господа.
Гроб шевельнулся.
Птицы уже иссякли, их оказалось всего лишь двадцать семь. Краем глаза Ска
лли уловила невероятное шевеление на лужайке Ч и сердце у нее оборвалос
ь.
Желваки Молдера будто попытались выпрыгнуть из скул.
Пастор лихо захлопнул Библию немного испачканным в травяной зелени бол
ьшим пальцем правой ноги и заговорил, ничего вокруг себя не замечая, уже п
очти неофициальным, всего лишь дружески проникновенным голосом:
Ч Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память и проводить в послед
ний путь Джеральда Глэйсбрука, Человека-крокодила, любимого мужа, забот
ливого отца и надежного, верного и радушного друга, великого циркача.
Гроб встряхнулся и сделал попытку ползти.
Миссис Глэйсбрук медленно встала. Пришибленный пыльным мешком беремен
ный гранд-красавец втянул голову в плечи и обеими руками обхватил свой о
детый-обутый живот, плотнее прижимая его к себе Ч ни дать ни взять молода
я мама, при первых признаках тревоги пытающаяся защитить младенца от все
х возможных напастей.
Потом вспомнил и о себе Ч и одной рукой торопливо достал фляжку.
Ч Мы скорбим не только об окончании его земного пути, извилистого и терн
истого, как у всякого гения. Мы скорбим о том, что безвременно угас его дар,
доставлявший столько радости и восхищения нам, коллегам. Мы скорбим о то
м, что Джерри, снискавший себе мировую славу демонстрацией освобождений
и побегов в самых невероятных ситуациях, из самых плотных уз и тенет, не су
мел избежать своей участи в тот самый миг…
Гроб шумно и размашисто заходил ходуном, и не замечать этого стало уже не
возможно. Кряжистый человек в форме шерифа бросился к нему и ухватился з
а ручку сбоку, пытаясь то ли оттащить гроб в сторону, то ли утихомирить и п
ризвать к порядку…
Гроб игриво вырвался.
Ч Да помогите же мне! Ч гаркнул шериф, и лишь тогда стало ясно, что происх
одит действительно нечто неожиданное. Неожиданное не только для пришлы
х агентов, но и для всех, кто собрался здесь отдать мистеру Глэйсбруку дан
ь последнего уважения. Стоило лишь посмотреть на их лица. Стоило посмотр
еть, как некая старушка во втором ряду, аккуратная и вполне человекообра
зная, лишь закругленная какая-то и с неразборчивым лицом, опасливо поджи
мает маленькие ножки, чтоб они не касались земли…
К шерифу бросились на помощь. Трое мужчин отволокли гроб на пару ярдов в с
торону, и тогда стало ясно, что обитель последнего успокоения безвременн
о усопшего Человека-крокодила прыгает и веселится не сама по себе.
Из-под земли будто лез сам Сатана.
Скалли, сохраняя невозмутимую неподвижность, тихонько пискнула горлом.

Травяной покров выгнулся наружу горбом, нарывом Ч а потом нарыв лопнул,
комья земли полетели в стороны, и на свет Божий показалась вымазанная в з
емле, отчаянно пытающаяся за что-то зацепиться Ч или кого-то ухватить?
Ч рука.
Все ахнули как один человек. Кто-то вскочил, кто-то уронил стул, кто-то упа
л со стула. Только Молдер и Скалли сидели, словно изваяния. Оба боялись пок
азаться смешными Ч и в головах у них совершенно одинаково билось нелепо
е: а может, здесь так и надо?
Когда стало понятно, что так не надо, было уже поздно. Вскакивать поздно, а
хать поздно; помогать шерифу Ч тоже поздно. Приходилось и дальше изобра
жать статуи. Только Скалли приоткрыла рот, а Молдер страдальчески изогну
л брови.
Потому что из земли, чуть задыхаясь, вылез смешной, козлобородый и длинно
волосый человек в замызганной футболке и потрепанных, пятнистых от гряз
и джинсах, с молотком в одной руке и здоровенным, толщиной в палец, гвоздем
в другой. Он расставил ноги пошире, встал в картинную позу и заорал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11