- Да, - протянул он презрительно, - вы действительно не приспособлены
для кладки яиц... Не волнуйтесь, мадемуазель, - продолжал он, видя, что
пчелка сердито повернулась к нему лицом. - Вы, если не ошибаюсь, оса?
- Нахал! - сердито воскликнула оскорбленная этой дерзостью Майя.
Но кузнечик опять крикнул "опля!" - и был таков.
- Нет, этот грубиян окончательно расстроил меня, - сказала сама себе
пчелка и решила улететь.
Слыханное ли дело? Такого оскорбления ей еще никто никогда не
наносил. Принять ее за осу, за представительницу этого разбойничьего
бродячего народа! Возмутительно!
Но в эту минуту кузнечик снова очутился возле Майи.
- Мадемуазель, - проговорил он, поворачиваясь к ней, причем его
задние ноги изобразили часовые стрелки, когда они показывают половину
седьмого. - Мадемуазель, вы должны меня извинить, если я время от времени
так странно и неожиданно прерываю разговор. Но я не виноват: это находит
на меня как-то сразу, и я должен прыгнуть, скакнуть куда глаза глядят... А
вы умеете прыгать? - вдруг задал он ей вопрос, и его рот растянулся в
широкую улыбку.
Майя невольно засмеялась.
- Кто вы такой? - спросила она. - Вы обладаете удивительным свойством
раздражать всех, кто с вами разговаривает.
- Что делать! Все уж меня знают таким, - ответил он и состроил при
этом такую смешную гримасу, что пчелка не могла понять, говорит ли он
серьезно или смеется над нею.
- Я здесь иностранка, - вежливо заметила Майя, - иначе я, конечно же,
знала бы вас. Но прошу вас запомнить, раз и навсегда, что я не оса, а
принадлежу к благородному семейству пчел.
- Да ведь это одно и то же! - воскликнул кузнечик.
- Вы - невежда, - с трудом сдерживая негодование, сказала Майя. -
Потрудитесь при удобном случае внимательно рассмотреть осу.
- Зачем? - небрежно ответил кузнечик. - К чему искать различия,
которые существуют только в воображении? Вы летаете, жалите и не умеете
прыгать. Оса - тоже. В чем же разница?.. Опля! - И он снова исчез.
"Ну, пора убираться прочь", - подумала пчела, но не успела она
расправить крылья, как собеседник снова очутился возле нее.
- Завтра будут соревнования кузнечиков в саду пастора Зюнделика, -
сказал он. - Не желаете ли получить входной билет, мадемуазель? У моей
старухи осталось еще два, и я полагаю, что она не откажет уступить один
вам. Я надеюсь побить завтра рекорд.
- Меня это мало занимает, - ответила еще не оправившаяся от досады
Майя. - Кто умеет летать, у того интересы - повыше.
Кузнечик громко расхохотался.
- Не зазнавайтесь, мадемуазель, - произнес он. - Летать умеют многие,
а вот прыгать-то не всякий способен. Даже человек, и тот стремится к
этому. На днях я видел, как пастор Зюнделик подпрыгнул почти на
пол-аршина, желая хвастнуть своим искусством перед змеей, пересекавшей ему
дорогу. При этом он даже трубку выронил и не нагнулся, чтобы ее поднять. А
уж без трубки - какой это пастор! Вот до чего доходит честолюбие! Я знавал
одного кузнечика, который подпрыгивал на высоту, в триста раз большую, чем
его собственное тело... Вот, видите, теперь вы удивляетесь, молчите и,
конечно, раскаиваетесь в своих легкомысленных заключениях! В триста раз
выше себя! Кто другой решится на такое рискованное дело? Даже величайшее в
мире животное - слон, и тот не в состоянии сделать такой прыжок... Ну, что
же вы молчите, сударыня?
- Да ведь вы все время болтаете и не даете мне слова сказать! -
воскликнула Майя.
- Пожалуйста, говорите, - приветливо предложил кузнечик, крикнул
"опля!" и снова пропал.
Пчелка, несмотря на свою досаду, опять рассмеялась. В своей жизни она
не видела ничего подобного. С одной стороны, ее раздражали насмешки
кузнечика, а с другой - она не могла не удивляться его опыту и большим
познаниям. Правда, она расходилась с ним по вопросу о важном значении
прыганья, но была в восторге от всего того, что узнала от него за эту
краткую беседу. Жаль, что зеленый собеседник не мог долго усидеть на одном
месте: иначе она забросала бы его вопросами.
Понимает ли он язык людей? Ведь он даже их имена знает! Она очень
хотела его спросить об этом, если он еще раз вернется. А затем, было бы
интересно узнать, что он думает о попытке приблизиться к человеку,
познакомиться с ним в его собственном жилище.
- Мадемуазель! - позвал ее вдруг кузнечик, и она увидела, как
соседний стебелек сильно закачался.
- Господи! - вздрогнула от неожиданности Майя. - Откуда вы опять
взялись?
- Да я все время тут поблизости.
- Скажите, неужели вы постоянно скачете, сами не зная куда?
- Конечно, - ответил кузнечик. - А как же иначе? Разве кому-нибудь
известно будущее? Никому. Только лягушка умеет его предсказывать, но она
не говорит, как она это делает.
- Откуда только вы знаете такие вещи! - удивилась Майя. - А язык
людей вы понимаете?
- Это вопрос, на который очень трудно дать ответ, мадемуазель. Еще
совершенно не доказано, есть ли вообще у людей язык, хотя они издают
какие-то отвратительные, ни на что не похожие звуки, при помощи которых
они объясняются, по-видимому, друг с другом. Иногда, впрочем, и у них
наблюдается стремление к благозвучию. Я видел раз, как два мальчика, держа
между пальцами соломинки, дули в них изо всех сил, получая довольно
красивое жужжание, несколько напоминавшее голос стрекозы, но, конечно,
далеко не такое звучное. Во всяком случае, они стараются говорить. Угодно
вам еще что-нибудь узнать? Я ведь очень опытный.
Но в ту же секунду он снова исчез, и уже больше не возвращался.
Маленькая Майя тщетно ждала его, осматривая вокруг траву и цветы. Он
пропал бесследно.

6. ПУКА
Жаркий летний день сильно утомил маленькую Майю. Она вяло летала
среди ярко-зеленых садовых кустов, пока не нашла себе прохладный уголок в
ветвях огромного каштана, под сенью которого, на утоптанной траве, были
расставлены столы и скамьи. Все указывало на то, что здесь жили люди.
Неподалеку краснел кирпичный крестьянский домик, увенчанный низкой, слегка
дымившейся трубой.
Пчелка была уверена, что теперь-то она, без сомнения, встретит
человека: ведь она пробралась почти к самому его жилью. Наверняка и это
дерево, и эти странные деревянные сооружения под ним принадлежат людям.
Вдруг что-то прожужжало над самым ухом Майи, и рядом, на лист, где
она сидела, опустилась муха. Сначала муха заметалась по зеленым жилкам
листа, бегая по ним какими-то странными маленькими толчками, так что
движения ног сливались вместе и можно было подумать, что она не ходила, а
скользила взад и вперед. Затем она начала перелетать с одного края
зубчатого листа на другой, да так быстро и порывисто, что казалась не
летающей, а прыгающей. По-видимому, она выискивала таким образом местечко,
где могла бы усесться поудобнее. Иногда муха неожиданно взвивалась вверх и
жужжала при этом с такой болезненной тоской, словно страдала при виде
чего-то ужасного или болела душой за бедствия мира; затем она снова
опускалась и как ни в чем не бывало прыгала по листу. Наконец, тихо
усевшись, она замерла в неподвижной позе.
Майя внимательно следила за мухой, а когда та угомонилась, она
придвинулась к ней и вежливо сказала:
- Здравствуйте! Добро пожаловать на мой лист. Насколько я могу
судить, вы - муха?
- А вам-то что? - ответила та, в свою очередь, вопросом. - Мое имя
Пука, и я очень занята. Вы, кажется, хотите прогнать меня отсюда?
- Что вы! Что вы! - поспешила ее успокоить Майя. - Я очень рада с
вами познакомиться.
- Я думаю! - самоуверенно произнесла муха и резко схватила себя за
голову, словно хотела ее оторвать.
- Ради Бога! - испуганно воскликнула пчелка. - Осторожнее!
- Не волнуйтесь попусту, - снисходительно проворчала муха и начала
проводить лапками по крыльям с такой силой, что они совсем загнулись вниз.
- Вы в этом деле ничего не понимаете. Имейте в виду, что я - комнатная
муха, - с гордостью объявила Пука, - и вылетела только на одну минуту,
чтобы подышать свежим воздухом.
- Как интересно! - радостно воскликнула Майя. - Значит, вы знаете
человека?
- Как карман своей юбки! - небрежно ответила муха. - Я ведь постоянно
сижу на людях. Неужели вам это неизвестно? А еще говорят, что пчелы -
смышленый народ. По крайней мере, вы сами не перестаете это утверждать.
- Меня зовут Майей, - робко сказала пчелка, удивляясь, откуда берется
у других насекомых такая уверенность в себе, такое сознание собственного
достоинства и даже иногда вот такая наглость.
- Как бы вас там ни звали, а вы все-таки глупы, - дерзко заявила
муха.
Она сидела нахохлившись и напоминала пушку, из которой собирались
выстрелить. Голову и грудь она выпятила вперед, а нижней частью туловища
плотно прижалась к листу, почти слившись с его поверхностью.
Майя была вне себя от нанесенного ей оскорбления. Недолго думая, она
бросилась вдруг на Пуку и крепко схватила ее за шиворот.
- Я покажу вам, как грубить пчеле! - крикнула Майя.
Муха жалобно застонала.
- Ради Бога не жальте меня! - взмолилась она. - Только не жальте! Это
- единственное, на что вы способны, но это очень опасно. Будьте добры,
отодвиньте, пожалуйста, подальше ваше жало! Прошу вас, отпустите меня, я
сделаю все, что вы захотите!.. Неужели вы не понимаете шуток? Я ведь
пошутила... Ведь кто же не знает, что пчелы - самые уважаемые и
могущественные среди насекомых! Только не убивайте меня, умоляю вас, -
ведь это была бы непоправимая глупость... Господи! И почему это никто не
понимает моих шуток!..
- Ну, так и быть! - не без презрения произнесла Майя. - Я подарю вам
жизнь, но при условии, что вы сообщите мне о человеке все, что вы о нем
знаете.
- Да я и без того хотела вам рассказать о человеке! - радостно
воскликнула Пука. - Только не трогайте меня!
Майя выпустила ее. Ей стало вдруг совершенно безразлично, расскажет
ли что-нибудь муха или нет, так как пчелка потеряла к ней всякое доверие и
уважение. "Опыт такого жалкого существа не может быть важным и интересным
для меня, - подумала Майя. - Наверное, все-таки мне придется самой
познакомиться с человеком".
Но полученный урок не прошел даром для Пуки. Ворча и бранясь, она
расправила свои усики и крылышки, сильно пострадавшие от пчелки; затем
несколько раз подряд она высунула и втянула обратно свой хоботок - ничего
подобного Майе до сих пор видеть не доводилось.
- Вы мне вывихнули хоботок, совсем вывихнули! - сокрушенно вздохнула
Пука. - Очень уж вы неосторожны. Вот, посмотрите сами: вы мне раздавили
все подушечки на лапках.
- Разве у вас есть на лапках подушечки? - удивилась пчелка.
- Конечно, есть. Как бы я без них держалась на потолке и стенах?..
Итак, что вы хотите узнать о человеке? - спросила муха. - Если угодно, я
расскажу вам случай из моей собственной жизни. Ведь я выросла среди людей.
- Неужели? - сказала Майя.
- Очень просто! В уголке комнаты, где живет человек, моя мать
положила яичко, из которого я потом и вышла. На оконных гардинах я делала
свои первые шаги, а на пространстве между Шиллером и Гете пробовала силу
своих крыльев.
- А что такое Шиллер и Гете? - полюбопытствовала пчелка.
Пука объяснила, что это бюсты двух людей, наверное чем-то
отличившихся. Они стоят у зеркала, по правую и левую стороны от него, но
никто не обращает на них внимания.
Майя поинтересовалась, что такое зеркало и почему возле него
находятся два бюста.
- Если вы встанете на зеркало, - начала ей растолковывать муха, - то
сможете увидеть свое брюшко. Это очень забавно. Когда люди подходят к
зеркалу, они обыкновенно или гладят себя по волосам, или теребят свою
бороду. Если же они остаются одни в комнате, то улыбаются перед зеркалом,
а когда при этом есть еще кто-нибудь, то делают серьезное лицо. Какое
значение у зеркала, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, это просто
бесполезная игрушка. Что касается меня, то в первые дни моего
существования зеркало причиняло мне немало страданий, так как я часто со
всего разгону ударялась в него.
Но Майе этого объяснения было мало, и она продолжала расспрашивать
Пуку о чудесном предмете:
- Скажите, вы когда-нибудь летали над водою? - догадалась наконец
привести подходящее сравнение муха. - Ну, так вот, то же самое и зеркало -
только оно твердое и стоит стоймя.
Видя, с каким вниманием Майя ее слушает, Пука сделалась приветливее,
и язык у нее постепенно развязался. Хотя пчелка верила далеко не всему,
что ей рассказывала муха, но все же поняла, что думала о ней сначала уж
слишком пренебрежительно.
А Пука продолжала рассказывать:
- Не скоро научилась я языку людей. Если не находишься с ними в
близких отношениях, то это очень трудно. Зато теперь я их понимаю очень
хорошо. Впрочем, по большей части они ежедневно повторяют одно и тоже.
- Как это может быть? - возразила Майя. - Ведь у человека столько
интересов, столько великих мыслей и дел! Кассандра говорила мне, что люди
строят города, которых не облететь за целый день, и башни, выше которых не
может подняться даже наша царица; она рассказывала мне, что у них есть
плавающие по воде дома и еще маленькие домики, которые быстрее любых
зверей мчатся по земле по двум узким серебряным дорожкам...
- А кто эта Кассандра? - перебила ее муха.
- Ах да! - ответила Майя. - Я и забыла, что вы ее не знаете.
Кассандра - моя воспитательница.
- Воспитательница... значит, тоже пчела, - небрежным тоном заметила
Пука. - Ну, тогда мне все ясно: кому же, как не ей переоценивать
достоинства человека. Должна вам сказать, что у вашей госпожи Кассандры
нет никаких исторических знаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15