Пятнадцатый калибр стоит только на старых тинборских линкорах.
Вопрос повис в воздухе. После долгого молчания Визброй сказал неуверенно, как будто размышлял вслух:
– Неужели… может быть, бустафонцы собирались передать кристаллы своим тинборским хозяевам – для обновления запалов на старых орудиях?
Снова тишина. Потом Гаффай сказал недовольным тоном:
– Умеете вы, братцы, испортить долоку хорошее настроение. Невооруженным же глазом видно, что нас буквально за уши тянут в большую войну!

Глава 6
Новая молодость на новой планете

Он снова был молод и здоров. Он сдач в Военном Департаменте экзамен на огневика и получил квалификационный разряд «младший специалист». За опытный образец автомата ему дали орден Серебряной Звезды и огромное вознаграждение, на малую часть которого Шестоперов приобрел особняк и летающую машину.
– Начинаем! – ударил по мембранам свирепый рев Гаффая.
Девять рейдеров, разбившись на тройки, устремились к тускло-оранжевой звезде Отирам. Шестоперов подкручивал штурвалы визуальной наводки, и, повинуясь его командам, наполовину утопленная в корпус башня проворачивалась, нащупывая цель. Первую мишень Кузьма Петрович поразил длинной очередью с предельной дальности. Вторая – тоже легкая добыча – попыталась, прикрывшись защитным полем и помехами, выполнить маневр уклонения на расходящихся курсах, но землянин хладнокровно давил ногой на гашетку до тех пор, пока космос не полыхнул ярко-алой вспышкой.
– Молодцы, пушкари! – прокомментировал командир.
Корабли атакующей эскадры разделились. «Лабиринт», «Галактика» и «Пульсар», не снижая хода, выполнили вираж. По левому борту промелькнула гигантская планета Таретифо. Затем тройка рейдеров, едва не врезавшись в протуберанец, пронеслась над самой короной Отирама и, заходя со стороны светила, ринулась прямо на Ратул. На этом фланге сражения оборонялись крейсер, два фрегата и старенький монитор, которые, растянувшись неровным квадратом, энергично имитировали обмен лучевыми и торпедными залпами с двумя другими тройками рейдеров.
Отряд Гаффая обнаружили слишком поздно, однако выведенный в резерв крейсер «Беспощадный», сопровождаемый фрегатами «Удар» и «Взрыв», попытался контратаковать. Опоздали! Выстрелы обороняющихся прошли мимо, тогда как Шестоперов дважды добился условного попадания в «Беспощадный».
Проскочив с разгона мимо отряда легких боевых кораблей, рейдеры выпустили по Ратулу торпедные имитаторы, после чего стали тормозить. Быстро развернув башню стволом к корме, Кузьма Петрович успел увидеть, как ракетные снаряды взорвались над атмосферой, озарив планету искрами праздничного фейерверка. Будь это настоящие торпеды, а не учебные хлопушки – весь Ратул был бы сейчас охвачен огненным штормом разрушения и смерти. Выстроившись правильным треугольником, рейдеры двинулись к планете-крепости. Со всех сторон подтягивались остальные корабли.
– Учения закончены, отбой общей связи, – объявил Гаффай и после паузы добавил: – Теперь приказ по «Лабиринту». Дежурная смена остается на борту, остальные – по домам. Завтра к полудню всем явиться на космодром. Будем готовить рейдер к дальнему походу.
Дежурными Визброй назначил двоих бессемейных: борт-инженера таренийца Ларгона и техника Торка, который принадлежал к расе спрутов-восьмируков. Очень довольный, что избежал наряда, Шестоперов сел в катер, и спустя несколько минут свободные от вахты члены экипажа уже стояли на монолитной плите центрального космодрома.

Навстречу им из здания космопорта вышел наблюдавший за ходом маневров президент Ратула профессор Саникар Дасим, окруженный высшими руководителями планеты. Все они были таренийцами, как президент, либо долоками, как главнокомандующий, он же директор Военного Департамента адмирал флотилии Махад Радден. Существа прочих рас в правительство, очевидно, не допускались.
– Что скажете, адмирал? – возбужденно спросил президент, приблизившись к Гаффаю. – Неужели так плохо?
Командир «Лабиринта», возглавлявший на учениях эскадру условного агрессора, махнул рукой и нехорошо выразился. Потом проговорил, морщась, словно хлебнул кислятины:
– Отвратительно, вы же сами видели. Я атаковал четырежды, каждый раз меняя тактику. Теперь ясно, что прежнюю оборонительную концепцию можно со спокойной совестью выбросить на помойку! Если скорость нападающих превышает десять-двенадцать узлов – они неотвратимо и почти без потерь прорвутся к Ратулу.
Президент неуверенно напомнил, что в случае реального сражения силы обороны удвоятся за счет рейдеров, которые сегодня играли роль агрессоров. Главком деликатно возразил ему: мол, рейдеры хороши, когда надо терроризировать или привести в чувство слабосильные государства типа Захру, но не способны дать серьезный отпор современному боевому флоту Тинборда или Конфедерации. По суммарной огневой мощи все девять рейдеров эквивалентны разве что двум крейсерам новейших модификаций и к тому же существенно уступают последним в скорости.
– На днях вступят в строй после ремонта «Зловещий» и «Безжалостный», так что мы снова будем располагать полной эскадрой, – заметил Дасим. – Семь крейсеров и шесть фрегатов – это уже кое-что. Тогда бросим все силы на достройку «Победы» и «Триумфа».
– Когда планируется закончить работы на тяжелых крейсерах? – нервно покусывая губы, спросил Гаффай.
Вместо президента ответил главком Махад Радден:
– Согласно графику, «Победа» будет полностью готова уже через двадцать дней, «Триумф» – через сорок пять… – Он добавил, не скрывая восхищения: – Каждый из этих кораблей превосходит по мощности залпа весь флот, который Ратул имеет сегодня.
Гаффай задумчиво покивал, затем задрал голову, вглядываясь в темно-синее вечернее небо. Все остальные невольно посмотрели туда же: над космодромом сверкали три продолговатые «звездочки» – старые маванорские линкоры, два из которых после капитального ремонта и модернизации должны были пополнить флот Ратула.
– Советую вам форсировать работы, – сказал Гаффай. – Мобилизуйте всех инженеров, рабочих-монтажников, приостановите монтаж других объектов, бросьте на эти корабли всех роботов, каких сумеете наскрести! Тяжелые крейсера должны быть введены в строй дней через десять, а линкоры…
Он вздохнул. Шестоперов понимал его тревогу: позавчера в Тинборде состоялся первый тур парламентских выборов, нарушивший и без того хрупкий баланс сил в Конгрессе. В связи с оглушительным успехом партии войны большая драка на космических просторах представлялась теперь совершенно неизбежной.
Шеф Военного Департамента подошел вплотную к Гаффаю и положил руку на плечо пиратскому командиру. Оба адмирала были очень похожи внешне: рослые даже по меркам долоков, с мощными грудными клетками. Под облегающей тканью мундиров выразительно перекатывались рельефные бицепсы.
– Висад, ты должен это сделать, – тихо произнес Радден. – До сих пор ты отказывался, предпочитая вольную жизнь корсара, однако сейчас ситуация слишком тревожна. Получается полный абсурд: ведь я, по своей подготовке и с Индексом в восемь с четвертью, пригоден лишь на то, чтобы командовать кораблем или, самое большее, малым соединением, но я возглавляю весь флот Ратула. А ты, прирожденный стратег и флотоводец, прозябаешь на рейдере… Ты должен принять мой нынешний пост…
– Да-да, несомненно, – поддержал его Дасим. – В это трудное время главнокомандующим должны быть вы. адмирал Гаффай.
– Я подумаю, – кивнул командир «Лабиринта». – Вы получите мой ответ, как только мы вернемся из следующего рейда.
– Отлично! – обрадовался Радден. – К тому времени, вероятно, завершатся основные работы на тяжелых крейсерах.
– Возьмешься командовать этой парой? – ухмыльнулся Гаффай, подтолкнув главкома плечом.
– Почту за честь! – Радден расхохотался. – Это дело как раз по мне. Но я думал, дивизией будет командовать твой сын Мафтинд…
– Рано ему, – отмахнулся Гаффай. – Пусть крейсером командует под твоим крылышком.
На этом они рассталась. Долоки и ремеды улетели на аэробусах в свои города, а землянин отправился к станции монорельса. Кузьма Петрович поселился в небольшом городке, где жили, главным образом, фитаклиды и таренийцы – всегда спокойнее видеть вокруг себя гуманоидов. Пусть даже пернатых.

Возле самого вокзального здания его неожиданно окликнула по имени молодая и очень привлекательная женщина. Он удивленно оглядел незнакомку: высокая, стройная, сине-фиолетовые глаза, светло-русые волосы, полные чувственные губы…
– Меня зовут Наршада Миран, – представилась она. – Я сестра вашего друга Ушафиана… Или он только хвастался, что подружился с вами?
– Нет-нет, что вы… – Кузьма Петрович лихорадочно пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах слышал он это имя – Наршада. – Конечно, мы с ним друзья. Он вылечил меня, я обязан ему…
– Насколько мне известно, вы тоже спасли моего легкомысленного старшего братца. – Женщина подарила ему ослепительную улыбку. – Если не возражаете, я могу подбросить вас до города. У меня машина.
Перспектива поближе познакомиться с потрясающей красавицей захватила землянина. Он даже не спросил, до какого именно города намерена «подбросить» его Наршада. Да хоть в другое полушарие!
– Сделайте одолжение…
Ослепительно улыбнувшись, таренийка отвела землянина к стоянке аэромобилей.
Машина у нее была мощная – кабриолет последней серии, однако Наршада, видимо, не любила больших скоростей. Летели они довольно медленно, по каковой причине путешествие растянулось почти на полчаса. Впрочем, Шестоперова столь долгий полет вполне устраивал – очень уж прелестная досталась ему попутчица.
Всю дорогу женщина без умолку развлекала его разговорами на самые разные темы: о Земле, о женских модах на разных планетах, о спорте – Кузьма Петрович едва успевал отвечать. Время от времени Наршада принималась расспрашивать о впечатлениях в новом для него мире – как-де он воспринимает жизнь на Ратуле и как перенес такой длительный космический перелет.
– Это, наверное, было потрясающее зрелище, когда вы пересекали Черную Сферу, – щебетала она, широко раскрыв глаза. – Особенно когда распустились антенны дальней связи…
– Что-то вы путаете, – удивился Шестоперов. – Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в вашей технике, но, по-моему, антенну раскрыли только на следующий день после Черной Сферы…
– Думаю, что вы ошибаетесь, – настаивала женщина. – Антенны огромны и должны быть хорошо видны, они заслоняют большую часть панорамы. Наверное, вас просто не было в рубке, когда «Лабиринт» пересекал Черную Сферу.
– Да был же я там, – обиделся Кузьма Петрович. – Мы сидели в рубке втроем: я, Визброй, наш пилот, и штурман Ролианус, он ремед…
Улыбнувшись, Наршада поведала, что прекрасно знакома со всем экипажем рейдера.
– Ну, тем лучше, – сказал Шестоперов. – Значит, я любовался звездами, а навигаторы, как всегда, ругались о политике… Нет, вру, – поначалу с нами был еще тинбор Орта Хуру, но потом у Туба с Шовитом случилась стычка, и тинбор сбежал от греха подальше.
– Орта слишком интеллигентен, – рассмеялась женщина. – Хорошее качество, но иногда мешает в жизни.
– Вот именно… Потом пилот вдруг заметил, что мы залезли в эту самую Сферу. Туб начал паниковать, еще уверял, будто не прокладывал курс через этот район…
Шестоперов внезапно замолчал – он вспомнил, откуда ему знакомо имя собеседницы. Визброй и Хирин Гзуг как-то упоминали таренийку Наршаду, которая была возлюбленной штурмана-ремеда Кузьма Петрович исподтишка посмотрел на спутницу. Лицо ее стало сосредоточенным, она буквально сверлила землянина испытующим взглядом, так что Шестоперову почему-то вспомнился особист, допрашивавший его осенью сорок первого, когда их эскадрилья потеряла четыре корабля. Именно «кораблями» назывались в те времена дальние бомбардировщики.
А его спутница резко изменилась. Взбалмошная девчонка, встречавшая Кузьму Петровича на космодроме, исчезла без следа… «Хорошая женщина, только чересчур суровая», – кто это оказал? Не то Шовит, не то Рин…
– Значит, вы абсолютно уверены, что в Черной Сфере антенны не разворачивались? – процедила она сквозь зубы. – Очень любопытно. И за борт ничего не выбрасывали?
Несколько удивленный ее настырным любопытством землянин задумался и припомнил обстоятельства легкой паники, охватившей навигаторов, когда экипаж «Лабиринта» узнал, что их занесло в Черную Сферу. Визброй стал беспокоиться, что мусорный контейнер переполнен, Ролианус отстрелил бак с отходами…
– Вот оно! – победоносно воскликнула Наршада. – Осталось узнать совсем немного – кто запустил передатчик в этот контейнер…
«Какой еще передатчик?» – недоумевал Шестоперов. Увы, ответа он не получил.
Похоже, интерес Наршады к землянину мгновенно упал до нулевой отметки. Теперь красавица-таренийка была поглощена собственными размышлениями и не обращала на Шестоперова ни капельки внимания. Потом она прибавила скорость и раздраженно пробормотала: дескать, руки-ноги следовало бы оторвать идиоту, который выстроил космопорт в такой глуши, откуда приходится столько времени тащиться через пустыню!
Пустыня? – Шестоперов непроизвольно поглядел в окно. Аэромобиль мчался на высоте около десяти метров, и в оранжевых лучах заката были видны рощи, густые высокие травы, кустарники, множество ярких цветов на склонах холмов.
– Почему вы обозвали такую прелесть пустыней? – удивился он. – По-моему, типичная степь. Вот озеро, деревья растут…
Наршада недоуменно посмотрела на него, пожала плечами, засмеялась и объяснила, что вся эта красота создана за последние десятилетия. Прежде Ратул был гладким каменным шаром без малейших признаков растительности, поэтому крепостной гарнизон располагался в подземных убежищах, оборудованных замкнутыми системами жизнеобеспечения – как на космических аппаратах. Сто с лишним лет назад, когда миллионы эвакуированных принялись обживать планету, правительство Гаффая разработало обширную программу экологического развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43