– Не надо. Пожалуйста, не надо.
Ладони уперлись в смуглую демонскую грудь, голубые глаза расширились от ужаса. Тяжело вздохнув, Посланник разжал руки. Элина отпрянула от него, натягивая платье на плечо.
– Вы испугались? – Слегка прищурившись, полудемон взглянул на нее.
Апсара кивнула:
– Простите. Я обидела вас?
– Нет, не обидели. Вы еще любите меня?
Она прижала ладони к вискам, зажмурилась:
– Не знаю, не знаю… Да. Но вы такой…
– Я демон, – сказал Эмил жестко, – даже такое прекрасное чувство, как любовь, я могу превратить в нечто порочное и отвратительное. Не так ли?
Она яростно затрясла головой:
– Нет, нет. Послушайте, я знаю, зачем вы все это делаете Вы хотите, чтобы я разлюбила вас, но это невозможно. Поймите…
Он молча взял се руку и коснулся губами тонких пальцев.
– Я замучил вас, Элина.
Она светло улыбнулась и отвела волосы с лица колдуна
– Вы такой красивый, но очень жестокий.
– И что мы с вами будем делать? – спросил Эмил скорее из вежливости, чем из любопытства.
– Не знаю…
– Но вы же апсара. Авдиил говорил о какой-то возвышенной любви, которую вы умеете дарить… Это правда? Или всего лишь ангельская выдумка?
– Правда, – ласково улыбаясь, ответила она. – Я покажу вам.
Элина приблизилась к Эмилу, взяла его за плечи, заставляя сесть в кресло, и, когда полудемон подчинился, сделала несколько шагов назад, взлетела… Не легкие полупрозрачные крылья распахнулись, развернулись во всю длину, окружив прелестное создание светящимся бирюзовым облаком, в котором вспыхивали и гасли радужные огоньки В их свете лицо апсары стало чарующе, пленительно прекрасным. Волна теплого воздуха, пахнущего цветами, пронеслась по залу, погасив красное пламя светильников, колыхнув полог над кроватью и распушив волосы Элины. Теперь замок освещал переменчивый золотистый свет с нежными весенними бликами, скачущими по грубым камням стен и пола, по каминной решетке, по лицу Эмила…
Он сидел, не шевелясь, и смотрел на нее. Ему хотелось… впрочем, он сам не знал, чего хочет. Демоническая половина души замерла в растерянности, не понимая, как реагировать на это волшебное существо, парящее перед ним, человеческая часть с восторгом ожидала чего-то невероятного. И дождалась. Апсара запела…
В ее песне не было слов. Дрожащий, вибрирующий звук рождался, казалось, из частых взмахов ее крыльев, из их переливчатого сияния. Тонкий, робкий, звенящий вначале, он становился увереннее, сильнее, полился мощной рекой, в которой искрилось, сверкало счастье, нежность, любовь… И каждая из этих волн, катящаяся навстречу Эмилу, вызывала в нем наслаждение, не демоническое, но и не человеческое. Это был бесконечный, абсолютный восторг, умиротворение, теплая, нежная, нематериальная ласка, удовольствие от созерцания совершенства…
Эмилу казалось, что он задыхается от наслаждения, вот-вот задохнется, ему хотелось броситься на это изумительное существо, поющее столь упоительно, и заставить его замолчать, и в то же время он мысленно умолял ее не обрывать песню.
– Сирена…– прошептал Эмил, облизывая пересохшие губы.
Апсара нежно улыбнулась и обрушила на очарованного полудемона последнюю трель своей песни. Ему почудилось, что в его солнечном сплетении взорвалась шаровая молния, брызнув по всему телу страстным жгучим огнем. Минуты две он не мог даже пошевелиться, пережидая блаженство, в котором невероятным образом смешивались удовольствие и боль. Когда сладкая муть в голове рассеялась, он понял, что зал снова освещен красными факелами, в камине потрескивает огонь, а Элина сидит на полу возле его ног и смотрит в лицо обожающим взглядом.
«Было бы неплохо оставить ее здесь, – рассеянно подумал Эмил, рассматривая милое, ясное личико. – Просыпаться и видеть ее рядом, такую ласковую, прелестную. Она пойдет за мной куда угодно, если я прикажу… Прыгнет даже в демонический мир… И всегда будет любить меня…»
– Вы созданы для того, чтобы любить?
– Да. Мы дарим счастье, покой, утешение.
– И физическое удовольствие. – Полудемон рассеянно протянул руку и погладил золотистый локон, выбившийся из прически апсары.
– Ты был счастлив? – Она обеими руками взяла его руку, прижалась к ней щекой.
– Да.
– Значит, я счастлива тоже.
«Нет, я не могу оставить ее здесь. Эта бабочка умрет в моем замке без любви и света. Разве я смогу каждый день, каждый час выносить ее обожание?»
– Меня убьет не Хозяин. – Эмил сгреб в кулак кудри Элины, наслаждаясь их мягкостью. – Меня убьет Авдиил или этот ваш Эрнолтинаор. Зарубит своим пылающим мечом за святотатство.
Элина зажмурилась, закусила розовые губы, а потом вдруг крепко обняла колени полудемона, раскрыла крылья, словно хотела укрыть его, защитить от ангельского гнева. Эмил погладил ее по голове, приподнял за подбородок лицо, на котором отражались чувства, недопустимые для апсар: тоска и отчаяние.
– Я провожу тебя домой.
…Свернувшись клубочком па мягком мху под раскидистой ивой, Элина громко плакала.
«Разве она виновата в том, что она апсара? Разве по своей воле она выбирает, кого любить? Разве можно отвергать любовь, которая дает покой и силу? И в которой вся ее жизнь?!» Элина заплакала еще жалобнее, но вдруг почувствовала на своей голове прикосновение теплой ладони.
– Когда ты плачешь, у меня идет дождь, – тихо произнес знакомый голос.
– Он не любит меня, Авдиил. Я ему не нужна.
– Он никого не любит. Ему никто не нужен.
– Ты передал мою мантру?
Ангел промолчал, Элина подняла голову и увидела, что лицо его сумрачно, брови нахмурены. Он вздохнул и ответил нехотя:
– Передал.
– И что он?
– Просил поблагодарить тебя за внимание…
Апсара вытерла слезы краем туники, поправила волосы.
– Мне нужно забыть его? Да?
– Да. – Авдиил хотел добавить что-то еще, но промолчал.
– Он правда демон?
– Правда.
– И ты не позволил бы мне остаться с ним?
– Нет.
– Что же мне делать, Авдиил? Я не умею забывать, я умею только любить.
Она вспомнила огромную комнату. Кресло из черного дуба перед камином, сильную смуглую руку, небрежно опущенную на подлокотник, темный излом крыла и красные блики вокруг…
– Я не умею забывать, – повторила она твердо. – Наверное, я сумею смириться с тем, что не нужна ему, но забыть не смогу.
Глава девятнадцатая

Через подземелья Падших
Хул подняла голову, словно пытаясь рассмотреть сквозь потолок, куда же ей двигаться дальше. Храм Огня находился там, наверху, где-то в горах. И попасть в него, по словам Эмила, можно только через Срединные земли.
Кошка села на камень, подобрала под себя ноги и развернула на коленях карту. Теперь нужно решить, как лучше добираться до Храма.
По миру людей? Хул нахмурилась, разглядывая море Эль-Рияр, разделяющее два материка. Чтобы попасть в Южные земли, надо переправиться через него, а Хул, как все звери ее породы, терпеть не могла воду. Ее передергивало от отвращения, когда она видела водоем чуть больше лужи, а путешествие на корабле через гигантское водное пространство представлялось полным безумием. «Да я скончаюсь прямо на палубе через десять минут после того, как берег скроется из вида!» – решила она.
Значит, нужно идти через подземелья. Эмил говорил о том, что мир демонов тесно связан со Срединным миром людей и буквально повторяет очертания земных материков. Так что территориальных проблем с ориентированием на местности не возникнет. Конечно, было бы гораздо проще телепортироваться прямо к Храму Огня. Но телепорт не работает на такие большие расстояния. Кажется, Буллфер вообще заблокировал ориентир на Южные земли. Считает, что его демонам нечего делать на юге.
Хул вздохнула, запихнула карту обратно в мешок и отправилась дальше.
Каменные коридоры были одинаково однообразными, запущенными, темными. Кое-где в каменной кладке стен виднелись двери, потемневшие от времени, покрытые плесенью и полосами ржавчины. Видимо, когда-то эти коридоры были жилыми, но потом подземелье отступило дальше к северу, и после него остались пустые этажи. Интересно, почему демоны ушли отсюда?
Подавляя приступы естественного любопытства, Хул шла мимо заброшенных жилищ. Она рассматривала полустертые символы на стенах, пустые крючки из-под факелов, разбитые «окна» в каменной кладке и невольно поеживалась от неприятного ощущения запустения. Почти то же самое она испытывала в замке Эмила, но здесь было гораздо хуже.
Хул старалась ступать потише и держаться в тени. Кошачье чутье подсказывало, что коридоры совершенно пусты, но периодически ей начинало казаться, что за углом притаилось какое-то очень опасное существо. Кошке захотелось «прижать уши» и зашипеть на несуществующую опасность, но она сдержалась. Демоница завернула за угол и поняла, что дальше идти некуда. Дорогу преграждал внушительный завал. Огромные камни, наваленные один на другой, заполняли весь коридор почти до самого потолка. Кошка с тоской огляделась по сторонам, но не нашла ни одною бокового прохода, по которому можно было бы обойти преграду. «Значит, придется лезть».
Удобнее устроив мешок на плече, она подвернула подол платья и стала карабкаться наверх, цепляясь за выступы гранитных глыб, по дороге думая о том, откуда здесь взялись эти камни. Землетрясение? Ремонтные работы? Или демоны специально завалили коридор, чтобы с той стороны к ним не пробрался кто-нибудь чужой?..
Граница.
Несколько раз из-под ног у демоницы выскальзывали камни, и она не падала вниз только потому, что цепко держалась когтями за неровности гранитных блоков. «Если только выберусь отсюда, – обещала себе кошка, – оторву o6а каблука». Наконец она добралась до узкой дыры, через которую можно было попытаться пролезть на ту сторону. Стараясь не шуметь, Хул протиснулась между камнями и попробовала рассмотреть, что находится за этим завалом. Но ничего не увидела. Даже ее кошачьи глаза не видели ни зги в абсолютной темноте. И пахло оттуда холодом сыростью… Хул поежилась. Ощущение того, что впереди нет ничего – вообще ничего, кроме темноты, – становилось все сильнее. «Наверное, спасаясь от этой пустоты, демоны завалили коридор камнями, – подумалось Хул, – и ушли отсюда они тоже потому, что она подползла слишком близко… Ну его, этот Рубин Карашэхра, она не собирается сдохнуть здесь…»
Лезть вперед расхотелось совершенно, кошка дернулась было обратно, но в ту же секунду почувствовала, что камни начинают дрожать, разъезжаться и катятся куда-то вниз, увлекая ее вместе с собой в темноту и пустоту. Хул вцепилась в свои мешок и зажмурилась, ожидая, что какой-нибудь булыжник поувесистее ударит ее по голове. А потом кошка почувствовала, что скольжение по острым камням закончилось и она падает уже по-настоящему. Ее тело само перевернулось в воздухе, чтобы приземлиться сразу «на все четыре лапы». Но древние рефлексы не помогли, она не смогла сориентироваться в полной темноте, больно ударилась боком обо что-то очень твердое и потеряла сознание…
Ныл ушибленный бок, кружилась голова, хотелось свернуться клубком, забиться в какую-нибудь теплую нору и уснуть, позабыв и о Рубине, и о Буллфере. Но Хул нашарила на груди Ключ, убедилась, что он не разбился, и заставила себя открыть глаза.
Сначала ее сердце замерло, а потом заколотилось частыми неровными толчками. Из пустоты прямо на нее смотрел огромный немигающий глаз. Хул застыла, не смея пошевелиться, даже поднять руку, чтобы вытереть пот, проступивший на лбу. Она сама не знала, сколько просидела так, загипнотизированная черным круглым зрачком, пока не поняла, что глаз, пристально и гневно смотрящий на нее из пустоты, – холодный, мертвый. Сразу стало легче дышать, вернулась боль в разбитом теле, и Хул смогла наконец разжать пальцы, нервно вцепившиеся в Ключ…
Кошка поднялась и, с трудом перебирая негнущимися ногами, сделала несколько шагов вперед. Теперь ей казалось, что глаз, висящий на высоте нескольких демонических ростов, испускает яркое сияние. И чем дальше она шла вперед, тем светлее становилось вокруг. Кошка поняла, что находится в огромном зале, вымощенном ровными плитами. Каждая из них была покрыта сложным узором, переплетением топких линий, фигурок зверей, демонов, людей, ангелов и знаков странного алфавита. Высокие колонны, похожие на стебли каких-то неведомых растений, поднимались к потолку, теряясь в темноте свода.
Пол под ногами начал поблескивать, и Хул увидела, что глаза у фигурок, вырезанных в каменных плитах, сделаны из крошечных драгоценных камней. Она шла по рубинам, изумрудам, бриллиантам… драгоценные камни были вставлены в серединки цветов, обвивающих колонны. И с каждым шагом все это великолепие сверкало все сильнее. Хул остановилась, зажмурилась, помотала головой, а когда открыла глаза, то тихо ахнула и тут же, испуганная громким эхом, зажала себе рот обеими руками.
Она увидела огромный барельеф, почти наполовину выступающий из стены. Именно на нем светились в темноте глаза.
Это был ангел.
Его широко распахнутые крылья отражали свет тысяч драгоценных камешков, щедро разбросанных по залу, голова чуть наклонена вперед, брови сурово сведены, и в глазах ни тени обычного ангельского спокойствия. Взгляд гневный, губы упрямо сжаты, в руке обнаженный меч. Ангелы не бывают такими. Хул с удивлением рассматривала барельеф, замечая все больше необычного. Концы крыльев ангела были темными, и эта темнота как будто все выше поднималась по их гладкой белоснежной поверхности, у его ног плясали красные языки пламени, подсвечивая тревожным багровым светом одежду, похожую на сверкающую боевую броню.
Затаив дыхание, Хул рассматривала барельеф, и чем дольше смотрела на него, тем сильнее чувствовала странную тоску, беспокойство, тревогу. Пора было идти дальше, но она не могла заставить себя повернуться к этому ангелу спиной.
– Кто это? – прошептала она, и мгновенно услышала ответ.
– Один из Падших.
Хул подпрыгнула от неожиданности, круто обернулась и тут же поняла, что слышит голос Эмила.
– Ты… ты видишь?
– Да. Твоими глазами.
– Эмил, зачем он здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56