- А кто же руководил?
- Все и никто. Похоже, каждый предложил в качестве участника сам себя, но не каждый из них лично знаком со всеми остальными. Переговоры велись через посредников. Некоторые, видимо, знают двоих-троих, другие - никого. Это дало нам возможность, действуя через Уинвуда, включить тебя в список... Естественно, не как Джона Корри. Твое имя - Брайан Торникрофт.
- Хорошее имя, раза с пятнадцатого запомню... И все-таки, если предположить тот абсолютно невероятный случай, что я соглашусь, в чем будет заключатьс моя задача?
- Наблюдать. Только наблюдать. Мы ставим перед собой более чем скромные цели. У нас практически нет информации. Мы хотим, чтобы ее стало больше.
Вот и все.
- Прелестно, - буркнул Корин. - А если кто-нибудь из этой милой компании или даже все вместе возьмут да и поинтересуются, что тут забыл некий мистер Торн-как-его-черт?
- Такое исключено, Джон. Ты считаешь, что я посылаю тебя в логово мафии?
Да нет же. Это люди, занимающие высокое положение в обществе - финансисты, банкиры, правительственные советники!
К тому же с женами...
- О Боже милосердный! Честное слово, Фрэнк, я предпочитаю громил с ножами...
Проигнорировав реплику, Коллинз продолжил:
- Девяносто девять процентов из ста за то, что в замке вообще ничего не произойдет. Взаимное знакомство, светские беседы, ужины при свечах. И уж точно никаких подписаний договоров и тому подобного. И никто никого не станет выспрашивать с пристрастием... В таких кругах это не принято. Если результатом рождественских каникул в Везенхалле и станет возникновение нового финансового объединения на обломках "Тени", это случится много позже, быть может, годы спустя... Вернее, случилось бы, если бы мы позволили. Ты позволил, Джон.
Корин сунул руку в карман пиджака в поисках сигарет. Полковник протянул ему распечатанную пачку. Закуривая, Корин спросил:
- Но зачем понадобился я? Вы напичкали замок жучками и телекамерами...
- Нет.
- Нет?! - поразился Корин.
- Мы не могли себе этого позволить.
Возможности каждого из этих людей велики, и современные средства обнаружения подслушивающей и подглядывающей аппаратуры мощны и компактны. Стоит кому-нибудь найти хоть один жучок... Да что найти, хотя бы заподозрить... Все, встреча не состоится.
- Но там будет Уинвуд.
- Вопрос об Уинвуде не подлежит обсуждению, - жёстко сказал Коллинз. - Кроме одного уточнения. Приглядывайте за Уинвудом так же внимательно, как и за остальными.
Корин исподлобья покосился на полковника и после паузы проговорил:
- Это ты предложил мою кандидатуру, Фрэнк?
Коллинз пожал плечами.
- Какая разница? Достаточно того, что ты понравился Макинтайру. Кроме -loro, никто лучше тебя не осведомлен в подробностям деяний организации "Тень", а в Везенхалле может всплыть ее призрак Решение принималось наверху, Джон.
Но если бы спросили моего мнения, сказал бы только одно.
- Что же?
- "Он сделает это".
- Гм...
- Ну, и не последнюю роль сыграло то, что ты не состоишь у нас в штате.
Частное лицо - это очень важно. Среди независимых агентов на сегодня ты - лучший.
- Только среди независимых и только на сегодня? - обиделся Корин. Полковник от души расхохотался и хлопнул его по плечу. Обстановка несколько разрядилась.
- Разумеется, ты дашь мне подробные досье на каждого? - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Корин.
Полковник покачал головой.
- Нет. Ты и имен их не узнаешь, пока не познакомишься лично.
- Как это?! - Корин всплеснул руками.
- Для нас первостепенно отсутствие любых предубеждений. Ты должен быть абсолютным наблюдателем - с нуля.
Только тогда твоя информация, сопоставленная с нашей, будет иметь ценность.
Корин задумался и кивнул.
- Пожалуй, в этом есть смысл. Но о себе - мистере Брайане Торникрофте - должен я что-то знать?
- Запомнил все-таки имя? - съязвил полковник. - Это другое дело. Твоя биография здесь. - Он вручил Корину компьютерную дискету. - Изучи сегодня и сотри - начисто, программой "Уайпинфо", - потому что завтра ты вылетаешь в Швейцарию.
Корин положил дискету в карман.
- Мне никогда не приходилось сталкиваться со столь странной миссией, Фрэнк. Это даже нельзя назвать секретным совещанием, замаскированным под рождественские каникулы. Черт возьми, похоже, это действительно рождественские каникулы, и ничего более!
- В таком случае желаю приятно провести время, Джон.
- Спасибо. Но так как ты сказал мне намного меньше, чем мог бы, ответь хоть на один вопрос.
- Попробую.
- В какой руке полагается держать рыбный нож?
7
Черный "Ниссан-Президент" (эту аристократическую машину иногда называют японским "Роллс-Ройсом") пересек австро-швейцарскую границу по мосту через Рейн близ Вадуца, севернее княжества Лихтенштейн. Недавно прошел сильный снегопад, но дорожные службы успели расчистить автостраду, ведущую на Цюрих и далее Берн. Водитель "НиссанПрезидента" - в форменной куртке и фуражке - держал среднюю скорость, около ста миль в час. Предельной на спидометре лимузина была цифра 220, но лишь потому, что конструкторы намеренно ограничили скоростные возможности двухсотсемидесятисильного двигателя.
На заднем сиденье (которое следовало бы именовать диваном или как угодно, но не банальным сиденьем!) удобно расположился барон Франц Эстерхэйзи подле своей закутанной в шиншилловые меха супруги.
Барону Эстерхэйзи, чья основная резиденция находилась в Вене, а прочие - по всему миру, было шестьдесят два года, но слово "пожилой", тем более "старый", никак не увязывалось с этим подтянутым, стройным, физически сильным, высокорослым мужчиной. Злые языки поговаривали, что барон красит волосьь Это было неправдой. В его роскошной каштановой шевелюре до сих пор не появилось ни одного седого волоска. Серые глаза под высоким лбом обычно смотрели немного насмешливо, что смущало и дезориентировало собеседников. Прямой нос, широкие скулы, подбородок с ямочкой - женщины находили Франца Эстерхэйзи красивым, мужчины - опасным. Впрочем, женщинам не было смысла крутиться возле барона - он их едва замечал, считая их сотворение досадным недоразумением Господа Бога. Кроме жены, разумеется.
Сорокалетняя Марианна Эстерхэйзи была доктором искусствоведения, что само по себе необычно для супруги крупного банкира. Ее книга об итальянских архитектурных мотивах в творчестве Жана Фуке пользовалась популярностью в кругах специалистов. При сочетании <женщина-искусствовед> большинство людей представляет себе унылую дурнушку, эдакую музейную крысу, сублимирующую недостаток мужского внимания бегством от действительности в призрачный мир старых картин. Так вот, невозможно вообразить описание, менее подходящее к облику и характеру Марианны Эстерхэйзи. Синеглазая блондинка с идеальной фигурой, энергичная и решительная, однако умеющая быть и мягкой, и лиричной в предлагаемых обстоятельствах, Марианна принимала деятельное участие в финансовых делах мужа. Ей он был обязан по меньшей мере двадцатью миллионами из своих... Скольких? Барон и сам не знал в точности.
По обе стороны дороги пролетали изумительные швейцарские пейзажи, ставшие еще восхитительнее от выпавшего снега, но барон Эстерхэйзи не смотрел в окно. Он хмуро затягивался сигаретой, пепел сыпался на рукав пиджака безумно дорогого серого костюма, сшитого в Париже его личным портным.
- Что ты решил насчет покупки греческого острова, Франц? - мелодичный голос Марианны вытащил барона из глубин мрачных раздумий. - Я говорила с премьер-министром по телефону. Греческое правительство не против, и цена приемлемая.
Эстерхэйзи с трудом сообразил, о чем идет речь.
- Ах, это... Скорее всего нет. Это плохое капиталовложение.
- Капиталовложение! - возмутилась Марианна. - Кто здесь говорит о капиталовложениях! Это просто транжирство, но я уже пять лет выпрашиваю у тебя остров. Мы можем позволить себе выбросить немного денег на ветер.
- Зачем? - рассеянно отозвался барон.
- Я построю там парк развлечении для избранных, - не унималась Марианна _ фантастическую страну грез. Как по-твоему, в какой обстановке легче воздействовать на твердолобых ослов из всевозможных правительств, сенатов и комиссий? В твоем угрюмом кабинете или...
Барон заинтересованно посмотрел на Марианну, в углах его глаз проявились морщинки - спутники знаменитой усмешки. Транжирство? Да нет, Марианна не выбросит на ветер и цента. Пожалуй, она права, это следует обдумать.
- Мы еще вернемся к этому, - бросил Эстерхэйзи, зажигая вторую сигарету.
- Ты слишком много куришь, - Марианна открыла бар. - Выпей-ка лучше шартреза.
- К черту шартрез, - рассердился барон. - Если на то пошло, налей коньяку.
Он взял шаровидный хрупкий бокал, но сигарету не потушил. Мысли его вновь возвратились к Эммету Уинвуду - человеку, о котором он неотступно думал все последние дни, часы и минуты. Кто он такой на самом деле? Коррумпированная личность без всяких моральных правил? Идейный попутчик нацистов?
Полезный агент влияния в ЦРУ или...
"Или" не давало покоя барону Эстерхэйзи. Слишком многое стало известным Уинвуду. Этот человек превратился в проблему. Проблемы необходимо решать, но решать таким образом, чтобы при этом не создавать новых... Нужен безупречный вариант, и у барона Эстерхэйзи кое-что припасено.
- Когда мы прибудем в замок, Франц? - спросила Марианна, взглянув на украшейные бриллиантами часики.
Эстерхэйзи развернул карту.
- При нашей скорости... Часа через два, два с половиной...
- Так прикажи ехать быстрее!
Барон указал за окно, на валяющуюся на обочине перевернутую машину.
- Вон тот молодой человек как раз ехал быстрее.
Марианна поежилась и тут же оставила тему скорости.
- Франц, Везенхалле - это подлинно старинный замок? Я не нашла его в справочниках.
- Что? Не знаю. Приедем, увидим.
- Вряд ли там найдется что-нибудь интересное для меня, - вздохнула Марианна. _ Ни один крупный каталог не сообщает о значительных произведениях искусства, хранящихся в замке Везенхалле.
- Ты едешь туда не работать. Надеюсь, мы весело проведем Рождество.
Барон Эстерхэйзи произнес эти слова далеко не безмятежным тоном, поскольку мало верил в такую перспективу.
8
Частный самолет, принадлежащий графу Огдену Лэдцери, приземлился в Цюрихе в 8.45 утра. До самой посадки Лэддери читал, и не биржевые сводки в газетах, а "Мир как воля и представление" Шопенгауэра. Лишь когда колеса шасси коснулись полосы, Огден Лэддери выбрался из метафизически-идеалистических дебрей.
Граф Лэддери вовсе не был чудаком, человеком не от мира сего. Будь он таковым, вряд ли сумел бы сколотить одно из крупнейших в Европе состояний. Просто он привык, сталкиваясь с новым для себя явлением, докапываться до самых корней и уж тогда определять свое к нему отношение. Идеология, лежащая в основе современного нацистского движения, была для Лэддери явлением новым. И хотя отнюдь не Шопенгауэр, а голый финансовый расчет в конце концов решит для Лэддери, стоит ли ему поддержать движение или отойти в сторону, обратиться к первоисточнику не мешает.
Накануне Рождества Огдену Лэддери исполнилось пятьдесят лет. Потомственный аристократ, ярко выраженный южанин с черными бровями, карими глазами и хищным носом, он родился в обедневшей семье и вынужден был начинать карьеру с нуля. На первых порах помог титул, открывший молодому графу двери лучших домов. Но один титул без денег ничего не стоил, а деньги графу приходилось добывать самостоятельно. И он добыл их - столько, что теперь главной проблемой стало не где их взять, а куда их деть. Что ж, возможно, перед ним вырисовывается панорама неплохих инвестиций. Но до принятия решения еще очень далеко. Смотреть, думать, анализировать, взвешивать десятки раз.
Если Огден Лэддери ждал встречи в Везенхалле без особых радужных надежд, то совсем иные чувства и настроения владели графиней Рамоной Лэддери.
Еще немного времени - и она увидит Эммета Уинвуда.
Они встретились в Ницце три года назад, и это был самый потрясающий уикэнд из всех когда-либо проведенных ею в жизни. Эммет Уинвуд не блистал ни красотой, ни остроумием, но в нем было столько обаяния и внутренней силы, что только гранитный обелиск устоял бы перед ним. Графиня Рамона (до замужества - танцовщица из Буэнос-Айреса Рамона Санчес) проявила значительно больше эмоций, нежели упомянутый обелиск. Она иногда думала: знает ли об этом Огден?.. Или хотя бы догадывается? Тогда он тоже был в Ницце и казался настолько поглощенным делами, связанными с приобретением отелей на Лазурном берегу, что Рамона чувствовала себя в безопасности. Но позже, когда схлынула эйфория бурного романа, графиня Лэддери оценила положение хладнокровнее.
Огден не из тех людей, которые закатывают истерики и гоняются за изменницами с кухонным ножом. Он обладает незаурядной выдержкой, и, если находит нужным скрывать свою осведомленность, ответный удар может оказаться страшным...
Глядя на мужа, с головой ушедшего в философские выкладки Шопенгауэра, темноволосая красавица Рамона размышляла о том, как мало, в сущности, его знает. Она и представить себе не могла, как этот человек отреагировал бы на ее стороннее увлечение. Допустим, кто-то рассказал ему... И что же? Огден с равным успехом мог снисходительно рассмеяться... Раздраженно отмахнуться - мол, ерунда это, у меня есть дела поважнее...
Но мог и затаить обиду, вынашивая ужасные планы мести за оскорбление.
Самолет остановился на полосе. Подали трап, и тут же к нему подкатил темно-красный "Инфинити-"345". Рамона поправила прическу, разгладила ладонью несуществующие складки на облегающем черном платье. Ей следовало бы носить что-то посвободнее: фигура начинала расплываться, не в силах противостоять напору кулинарных излишеств.
Огден прошел в пилотскую кабину, перебросился несколькими словами с летчиками и вернулся в салон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23