— Не убивай нас, Царица Неба. Пощады!
Болдред разжала когти. Белки плюхнулись на головы своим соплеменникам, а сова, опустившись на прежнее место, заговорила, грозно пощелкивая крючковатым клювом:
— Вы глупые создания с короткой памятью, и все же на этот раз я пощажу вас. В следующий раз я вас убью — всех до единого! Помните, я вас предупредила! В наказание вы все должны просидеть внизу на карнизе до завтрашнего заката солнца. Вам запрещается есть, пить, двигаться и говорить. Идите!
Не издав ни звука, все племя Гоо повернулось и, отступив от пещеры, спустилось на указанный Болдред карниз и застыло в молчании. Болдред снова взлетела и сделала круг над самыми их головами:
— Помните и повинуйтесь, иначе Болдред вернется!
Отступив в глубь пещеры, четверо друзей освободили место для совы. Болдред знаком велела им молчать и пройти дальше в туннель, где белки не смогут их услышать.
Некоторое время они следовали за ней по туннелю, а затем Болдред ввела их через искусно замаскированный проход в боковую камеру пещеры. Войдя, друзья с удивлением увидели, что она освещена лучом лунного света, падавшим откуда-то из-под неровного свода пещеры. Здесь им кивнул добродушного вида сова-самец, сидевший рядом с пушистым совенком.
Переваливаясь, Болдред подошла к мшистому выступу в стене и вздохнула:
— Ох уж это племя Гоо! Знаешь, что они мне сказали, Хорти?
Огромный самец усмехнулся:
— Можешь не говорить: они просто играли.
— Вот именно! — фыркнула Болдред и повернулась к путникам: — Познакомьтесь, это мой муж Хортвингль — зовите его просто Хорти, он терпеть не может своего полного имени. А это наша дочка Эмалет. Как вы уже знаете, я — знаменитая Болдред. Итак, с кем имеем честь?
Мартин, Паллум, Роза и Грумм представились. Взглянув на Мартина, Болдред кивнула:
— Так, значит, ты и есть Мартин? С виду ты похож на воина. Хорошо, что ты побил вождя племени Гоо, не то они убили бы вас всех на месте — и сказали бы, разумеется, что это такая игра.
Мартин пощупал царапины у себя на щеках:
— Ничего себе игра!
Болдред, соглашаясь, кивнула головой и повернулась к Хорти:
— Я посадила всю эту банду на карнизе ниже пещеры и запретила им до завтрашнего захода солнца есть, пить и разговаривать. Может быть, хоть это их образумит.
Хорти погладил Эмалет по пушистой спинке:
— Неужели ты думаешь, они послушаются? К полудню они про все забудут и спустятся в предгорья поиграть.
Мартин осмотрел пещеру сов. Это было уютное семейное жилище; повсюду лежали кисти, перья, чернила, растительные краски и угольки, а также длинные полосы бересты.
Грумм вынул из котомки пищу и питье. За едой Болдред рассказала о своей семье:
— Мы картографы и историки, поэтому у нас не хватает времени следить за белками. Один из нас должен оставаться здесь с Эмалет, пока другой летает в исследовательские экспедиции и добывает пищу. Как видите, мы — короткоухие совы, а значит, охотимся днем. Сейчас нам положено спать, но вопли этого сброда нас разбудили.
Роза учтиво поклонилась:
— Нам очень повезло, что это случилось. Благодарю вас.
Хорти спросил мышку:
— Ты Роза, дочь Уррана Во и Арьи?
— Да. А вы знаете моих родителей?
— Еще бы. Ты бы не поверила, если бы мы тебе рассказали, сколько мы всего знаем, хотя в Полуденной долине мы побывали много сезонов назад. Ты нас не помнишь, тогда ты была совсем крошкой. Насколько мне помнится, ты все время пела.
Грумм почесал в затылке:
— Я вас помню, хотя я тогда вовсе, это самое… несмышленыш был, на два сезона старше Розы. Вы, это… частенько тогда в Полуденную долину прилетали, а мы, значится… сейчас туда как раз и идем.
Болдред улыбнулась:
— Какое чудесное место! Мы в то время составляли его карту. Я просто мечтаю побывать там еще раз. Хорти, ты не посидишь с Эмалет, пока я провожу до Полуденной долины наших друзей? Это поможет им избежать многих опасностей.
Добродушный муж Болдред взглянул, как Эмалет играет возле его когтей, и, посмеиваясь, ответил:
— Я не против, в душе я домосед. Мы с тобой неплохо ладим, правда, птенчик мой маленький?
Эмалет бросила на отца полный обожания взгляд и забралась ему под крыло.
В пещере сов было так покойно и уютно, что остаток ночи четверо друзей безмятежно проспали.
За завтраком совы продолжили разговор о племени Гоо:
— Жаль, что нам никак не вытащить сюда старину Стража. Бьюсь об заклад, он бы им прищемил хвосты! Или не худо бы позвать Полликин.
Мартин поднял голову от стола:
— Так вы знаете Полликин?
Болдред почистила перья:
— Знаем, и вообще у нас с вами много общих знакомых. Страж, семейство Мирдоп, Полликин, королева Амбалла…
— А Бадранг? — перебил Паллум.
Хорти покачал огромной головой:
— Этого мы не знаем и знать не хотим. Это чудовище — проклятие всей нашей прекрасной страны. Водить знакомство с такими зверями — верная смерть.
Болдред развернула крылья, что означало, что ей не терпится отправиться в путь.
— Знайте одно: мы знакомы с очень многими зверями, живущими по обе стороны этой горы. Итак, Роза, посмотрим, как тебе помочь вернуться домой.
Туннель казался не более чем пещерой в склоне горы, однако он пронизывал ее насквозь, образуя внутри целый лабиринт со множеством поворотов и тупиков. По нему Болдред вывела друзей на противоположный склон горы, залитый ярким утренним солнцем.
Привыкнув к дневному свету, Мартин оглядел местность. Этот склон был гораздо более пологим и весь порос лесом, испещренным зелеными полянами. Кругом не было ни ветерка, ни один лист не шелохнулся.
Грумм с силой втянул в себя воздух:
— Ого, это самое… почти что домом родным пахнет!
Паллум принюхался:
— А я и не знал никогда, что это такое — родной дом. И как же он пахнет?
Роза погладила ежа по лапе:
— Когда мы доберемся до Полуденной долины, узнаешь. Там и будет твой родной дом.
Они не спеша стали спускаться, то и дело останавливаясь, чтобы полакомиться дикими сливами, терном, грушами и яблоками, которые в изобилии росли на обращенном к солнцу склоне. Иногда Болдред куда-то улетала, но через некоторое время возвращалась.
— Я даю поручения знакомым птицам. Теперь они полетели вперед известить выдр, что вы идете.
— А зачем выдрам знать, что мы идем?
— Чтобы поберечь ваши лапы. Выдры помогут вам: вы проделаете часть пути по реке Широкой на их барке.
Грумм встревожился:
— Только часть? А остальной путь — что, это самое… вплавь? Я вообще-то плавать не умею. Что вода, что горы — гадкая это штука.
— Тебе не нужно уметь плавать, Грумм, — объяснила сова. — Выдры передадут вас речным землеройкам, и дальше вы поплывете на их долбленках. На них не так удобно, как на барке у выдр, зато они движутся куда быстрее.
Роза нашла куст лиловой камнеломки, сплела из ее цветов венок и надела себе на голову. Затем друзья вышли к неглубокому ручейку, который вился между деревьев и скал. Сев на ветку рябины, Болдред следила, как они сбегают вниз по склону горы и со смехом плещутся в согретой солнцем воде. Сова опечаленно покачала головой — ей вспомнилось, что рассказала Полликин, у которой она побывала на следующий день после того, как путники ночевали в ее домике на дереве.
— Если видения Полликин — это правда, впереди у тебя длинный и тяжкий путь, маленький Воитель. Наслаждайся каждым выпавшим тебе счастливым днем, пока можешь.
30
Капитан Трамун Клогг проснулся с жуткой головной болью. Чтобы поправить свое здоровье, он осушил бутыль эля, сожрал огромное блюдо соленых морских ракушек и уселся переплетать косички у себя на груди. В дверь негромко постучали.
— Крестозуб, ты, что ли? — спросил, не отрываясь от своего занятия, Клогг. — Ну как там, братишка, Бадранга не видать еще?
Скрипнув, дверь отворилась. В залитом солнечным светом проеме стоял Бадранг:
— Убери свой жирный зад с моего кресла, Клогг!
Пират был так ошеломлен, что, вскакивая, опрокинул кресло и грохнулся навзничь на пол. Бадранг подошел и с силой поставил тяжелую заднюю лапу на его раздутое брюхо.
— Ну, давай, Клогг, спроси меня, как я сюда попал.
— К… как ты сюда попал? — заикаясь, пробормотал распластанный на полу пират.
Бадранг самодовольно улыбнулся:
— Я проник сюда через подкоп, по которому сбежали рабы. По нему можно ходить и туда, и обратно, а ты это упустил из виду!
Внезапно Клогг вскочил и с неожиданным для его толщины проворством бросился к двери, вопя:
— Крестозуб, Хныкса, Боггс, к оружию!
Бадранг поднял упавшее кресло и сел улыбаясь:
— Кричи хоть до посинения, кореш, никто не придет тебе на помощь.
Минуту Клогг постоял на крыльце, глазея на солдат из шайки Бадранга, окруживших дом:
— Мерзавец, ты перебил всю мою команду!
Бадранг понюхал пустую бутыль из-под эля, брезгливо наморщил нос и отодвинул ее подальше от себя.
— Нет, но я мог бы это сделать. Невелика хитрость — скрутить кучу идиотов, упившихся до бесчувствия вином и элем. Что касается двух часовых, которых ты поставил караулить ворота, у них теперь на затылке шишки размером с яйцо чайки. Неужели ты и в самом деле думал, что можешь захватить мою крепость?
Поведение Клогга переменилось столь же внезапно, как меняется ветер на море. Широко разведя лапы, он скорчил гримасу, которая ему казалась обезоруживающей улыбкой:
— Слушай, кореш, кто говорит, что я ее захватил? Я ее просто охранял. Кстати, а рабов-то ты поймал?
Бадранг покачал головой:
— Мне не было в этом нужды. Идем, я покажу тебе почему.
Крепко связанные пираты сидели рядами в углу крепостного двора под надежной охраной. Бадранг вывел Клогга на середину двора.
— Слушайте меня внимательно. Я предлагаю вам выбор. Во-первых, рабство — в настоящий момент у меня нет рабов. Во-вторых, смерть — вы можете остаться верными Клоггу, но за это вас ждет казнь. Я казню вас за попытку захватить мою крепость. В-третьих, и в-последних, вы можете присягнуть мне на верность и стать солдатами моей шайки.
Лис Крестозуб с трудом поднялся на ноги:
— Снимите с меня эти веревки, я готов служить под знаменами Властителя Бадранга!
Остальные последовали его примеру, приговаривая, что лучше быть солдатом, чем рабом или покойником. Клогг печально покачал головой:
— Ох, в недобрый день ступил я на этот берег. Крестозуб, неужто я был плохим капитаном?
— Не обессудь, кэп, коли дело о шкуре заходит, тут уж каждый сам за себя.
Пока пираты приносили присягу, двое солдат подвели Клогга к подземной темнице. Он бросил в яму тоскливый взгляд:
— Так вот, значит, что меня ждет — сиди в яме, как червяк какой.
Но конвоиры подтолкнули Клогга к тачке, в которой лежала лопата.
— Нет, сидеть в яме ты не будешь. Властитель Бадранг приказал ее засыпать. Считай, что тебе повезло, — вместо того чтоб тебя казнить, он позволяет тебе искупить вину честным трудом. Теперь ты раб, и не волнуйся — без работы не останешься!
Феллдо готовил войско для нападения на Маршанк. Над лагерем на скалах гордо реяло знамя — зеленое, с изображением летящего дротика, разбивающего цепь. Дубрябина размяла ноющие лапы.
— Сколько времени я потратила на то, чтобы сшить это знамя из лоскутков, которые отыскала в нашем сундуке с костюмами! Впрочем, смотрится оно неплохо.
Баллау, который проводил строевые занятия, дал команду «вольно» и, подойдя к Дубрябине, молодцевато отдал ей честь:
— Здравия желаю! Нельзя ли узнать, в котором часу нам, бравым молодцам, отобедать подадут? Сама знаешь — как полопаешь, так и потопаешь, и все такое прочее.
Барсучиха подняла глаза к небу:
— Диву даюсь, как ты еще можешь топать, когда столько лопаешь, обжора лопоухий! Меня спрашивать нечего, пойди узнай у поваров.
И Баллау двинулся строевым шагом на кухню, сверкая роскошным мундиром, который отыскал в костюмерной труппы. Чтобы не сбиваться с ноги, он напевал:
Посмотрите-ка сюда, дамы, дамы!
Зайцы — это высший класс! Господа мы!
И в строю, и в бою форму держим мы свою,
Только голодны, а так — хоть куда мы!
Недалеко от лагеря Феллдо обучал всех желающих обращаться с копьеметалкой. А Кейла показывал, как можно сражаться обычным камнем.
После незамысловатого обеда новоиспеченные воины отдыхали от тренировок. Тем временем Баркджон и Дубрябина пытались отговорить Феллдо и Баллау от наступления на Маршанк.
— Феллдо, у тебя под началом нет и десятой доли тех сил, которыми располагает Бадранг, — убеждал сына Баркджон.
Феллдо отодвинул еду.
— Я не говорю об открытом бое, отец. Молниеносные партизанские налеты — вот что я задумал: быстро нанести удар и исчезнуть. Что с тобой стряслось? Помнится, когда мы были рабами, ты клялся отомстить Бадрангу.
В спор вмешалась Дубрябина:
— И у тебя, и у твоего отца есть здравые мысли, Феллдо, но все же я соглашусь с ним. Мы не воины и ни разу в жизни не бывали в бою. Безусловно, Бадранг — чудовище и Маршанк нужно смести с лица земли, но ты должен понимать: его шайка состоит из опытных бойцов, привыкших убивать. Между тем все, что у нас есть, — это горстка освобожденных рабов и несколько бродячих комедиантов.
Баллау доел лепешку и облизал мед с лап.
— Но мы все-таки освободили этих рабов, так ведь? Кто сказал, что мы не можем стать первоклассными бойцами и покончить с Бадрангом раз и навсегда? Ну, что скажешь, старина Бром?
Бром избегал смотреть Феллдо в глаза:
— Мне особо нечего сказать. Может, я и храбрый, и везучий, но я не воин. Теперь я это знаю. Я не хочу видеть, как убивают зверей, особенно наших.
Феллдо потрепал своего юного друга по ушам:
— Тогда ты можешь стать врачевателем и лечить раненых. Чтобы перевязывать их и вытаскивать с поля боя, нужно быть смелым.
Феллдо повернулся к Дубрябине:
— Решено, сегодня ночью я возглавлю первый налет на Маршанк.
Видя, что возражать бесполезно, Дубрябина пожала плечами:
— Что я могу к этому добавить, кроме одного: ни пуха ни пера!
Феллдо эти слова, казалось, озадачили, но Баллау объяснил:
— Так у нас, актеров, говорят, когда желают удачи.
31
Для Мартина путешествовать вместе с Болдред было просто наслаждением. Сова выбирала самые красивые тропинки и общалась как старый друг со всеми зверями, которые обитали в округе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31