В данном случае такой мозг представлял собой Влатузианскую
матрицу личности. Вы прекрасно понимаете, какие возможности собраны на
этой планете. Я просто использовал те, которые были нужны для выполнения
этой работы. Мне кажется, мы вполне преуспели. Вы согласны, Сэм?
- Еще бы! - Сэм ударил себя в грудь. - Я еще никогда не чувствовал
себя так хорошо, - он повернулся ко мне. - Мне сказали, что это совсем не
обычное, заурядное человеческое тело.
- Нет, - отозвался Прим. - У него нет кое-каких тонкостей
биохимического цикла человеческого тела - даже наука в самом расцвете не
может сравниться с гением Создателя. Например, Сэм никогда не сможет
иметь, скажем, еще одного сына и вообще никакого потомства. Но у его тела
есть и ряд преимуществ. Сэм никогда не постареет. Он не будет болеть...
- Но я не бессмертен, - ответил Сэм.
- Нет, не бессмертны, - сказал Прим, подходя к нам. - Я предлагал
Сэму сказать ему примерное количество лет, на которое рассчитано это тело,
но он не хотел и слышать.
- Даже если это и миллион лет или только неделя, - ответил Сэм, - мне
не хотелось бы знать. Пусть меня живьем черти заберут, если я собираюсь
прожить свою вторую жизнь, подсчитывая, сколько дней мне осталось. Так
жить нельзя.
- Я понимаю и согласен с этим, - сказал Прим.
Я спросил:
- Как вам удалось сделать так, чтобы его тело выглядело точно так же,
как и его бывшее?
- Создание внешнего облика потребовало нескольких источников - но
главным среди них была трехмерная фотография, где вы стоите с Сэмом. Она
занесена во вспомогательные банки памяти компьютера. Вы знали, что она
там?
Я сказал:
- Да, мне помнится, я велел несколько старых фотографий перевести в
пикселы и сохранить в памяти компьютера.
- Помогли нам и ваши воспоминания о Сэме, - добавил Прим.
- О'кей, - сказал я смущенно и довольно нелепо, словно мы с ним
говорили о погоде. Я уселся и налил себе чашку кофе. Я не мог оторвать
глаз от Сэма, который уселся за стол и отхлебнул из своей чашки.
Он подмигнул мне.
- Кто говорит, что однова живем?
- Сэм, а у тебя был выбор, воплощаться или нет? - спросил я.
- Только не тогда, когда меня вытаскивали из тяжеловоза. Когда я
пришел в себя, то понял, что меня загружают в какой-то странный
компьютер... мне так показалось, - Сэм посмотрел на Прима, ища
подтверждения своим словам.
- Это по сути и был компьютер, - отозвался Прим.
- Как бы там ни было, - продолжал Сэм, - я был в контакте с нашим
любезным хозяином, и он спросил меня, не хочу ли я присоединиться к
Кульминации. Я сказал спасибо, но что-то не хочется. Он тогда спросил
меня: ладно, пусть так, но как насчет нового тела? И я ответил: конечно,
почему бы не попробовать?
Я рассмеялся.
- Конечно, почему бы и нет.
- Я уже стал немного уставать от того, что я тяжеловоз с прицепом.
Мне нравится быть человеком куда больше.
- Не могу тебя винить. Но то, как ты пропал из машины, меня страшно
напугало.
Прим уселся за стол.
- Наши извинения. Но, если бы я сказал вам наши намерения в отношении
Сэма, я сомневаюсь, что вы поверили бы мне.
- Можно было бы и рискнуть сказать, - ответил я.
- Я и пытался, - сказал Прим, - и преуспел бы в этом, не покинь вы
нас столь внезапно.
Не беря во внимание то, что объяснение Прима хромало на обе ноги -
можно было бы спросить, не слышал ли он о том, что связаться можно и по
радио, - мне невозможно было на это что-либо ответить. Казалось, что в
любом отдельно взятом споре Прим всегда успевает так построить свои
аргументы, что он неизменно оказывается на твердой почве, оставляя своего
противника в зыбучих песках. Не могу точно сказать, как у него это
получалось, но с ним невозможно было просто согласиться, а мне не хотелось
спорить с ним заново.
- Где вы были, ребята? - с любопытством расспрашивал Сэм.
Я осмотрелся.
- Как долго нас не было?
- Примерно дней пять, - ответила Зоя. - Мы уже начали волноваться.
Дарла рассказала им, что с нами было, пока мы завтракали.
- Значит, Карл наконец добрался домой, - сказал Сэм. - Ну и хорошо. И
мне кажется, что Лори там будет счастлива, - он отодвинул свою чашку и
откинулся на стуле. - Представить только, - сказал он ностальгически, -
Земля, черт знает в каком времени. Наверное, было на что посмотреть.
Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год. Господи, это же за семьдесят
лет до моего рождения.
Дарла сменила тему, сказав:
- Не могу никак оправиться от того, насколько же вы двое похожи, -
она переводила взгляд с Сэма на меня и обратно. - А то, что вы выглядите
примерно на один возраст, делает вас чуть ли не близнецами.
Я хотел было ей ответить, что меня всю жизнь обвиняли в том, что я не
сын Сэма, а его клон, когда я сообразил, что забыл про самую важную тему.
- Где, черт побери, Сьюзен и все остальные? - выпалил я.
- Трудно сказать, - ответил Сэм, почесывая иссиня-черную щетину на
подбородке. Сколько я помню, борода у него всегда бурно росла. Он
посмотрел на Прима. - Ты не хочешь ему сказать, что сказал нам?
- Я бы и рад, - сказал Прим, намазывая маслом рогалик, - но... Джон,
не будешь ли добр передать мне джем?
Джон передал ему джем.
- Спасибо. Джейк, Дарла... разрешите сперва вас заверить, что ваши
друзья в полном порядке. Они в здравии и благополучии, в счастье и
согласии, и все такое. На них не оказывали никакого...
- Ладно, ладно, - резко сказал я. - Я верю вам на слово. Просто
скажите мне, где они.
- Это снова выводит на первый план вечную проблему понимания и
передачи мыслей. Но давайте я попробую...
- Послушайте, - перебил я его, - я уже начинаю уставать от этих
огромных философских барьеров, которые не дают вам ответить адекватно на
простейшие вопросы. Например, на вопрос о том, где мои друзья. Они здесь
или где-то еще?
Прим перестал даже намазывать джем на рогалик, повернул ко мне голову
и спросил:
- Вы хотите их повидать?
- Разумеется.
- Тогда сядьте и успокойтесь.
Я попробовал.
- Теперь освободите свой мозг и позовите ваших друзей. Кого-нибудь из
них.
Я уставился на него вытаращенными глазами.
- Просто делайте, как я сказал, - скомандовал Прим.
Я откинулся на спинку стула и нарисовал в воображении лицо Сьюзен.
Ничего не произошло.
Прим улыбнулся, его черные глаза лукаво поблескивали.
- Старательнее, пожалуйста.
Я и стал изо всех сил стараться... сделать сам, не знаю что. Но я
стал чувствовать, что мне не по себе в таком дурацком положении: сижу,
уставясь в пространство, как идиот. Но постепенно что-то стало меняться.
Трудно представить себе, что именно, но все вокруг меня стало как бы
растворяться, переходить в совершенно другое окружение, словно сцена в
фильме. Сперва меня это очень поразило, и процесс замедлился и пошел
вспять: снова появилась столовая, лица вокруг стола. Но потом я снова
расслабился и дал возможность происходящему идти своим чередом. Я
обнаружил, что могу влиять на то, что происходит. И я позволил окружавшей
меня действительности раствориться.
Я обнаружил, что сижу на краю крутого скалистого обрыва. Далеко внизу
подо мной была полная тумана долина, обрамленная заснеженными вершинами.
Надо мной была зубчатая горная вершина на фоне серого неба. Я остановился
и вздохнул полной грудью. Воздух был прохладный, такой свежий, словно его
создали минуту назад. Оглянувшись вокруг, я увидел кривоватые деревца,
которые прижались к склонам и обрыву, среди них время от времени
попадались кустики. Склон был крутой, но карабкаться по нему было
нетрудно, потому что в нем были неровные широкие камни, словно ступеньки.
Я поднялся повыше и оглянулся. Решив взобраться на гору и, возможно,
наконец получше понять, что именно тут происходит, я стал взбираться
дальше.
Поднялся холодный ветер. Наконец склон превратился в широкое плато,
на котором кое-где росли деревца. Я прошелся по краю, заглядывая вниз,
пока не оказался на узеньком выступе, по которому едва-едва можно было
пройти, не сорвавшись. Я медленно прохаживался вокруг него. Уступ стал еще
уже, и я стал подумывать, не повернуть ли мне обратно, но все-таки пошел
дальше. Вскоре выступ стал совсем узким, не шире ноги. Осторожно я
двигался дальше, а ветер между тем крепчал настолько, что стал рвать на
мне куртку, но все-таки он не мог сдуть меня в пропасть. Далеко внизу, у
подножия скалы, клубился туман.
Наконец я подошел к расщелине, надвое разделявшей стену, к которой я
прижимался спиной. Разлом был похож на неровное У. Я шагнул в него. Разлом
переходил в туннель в горе, который расширялся и становился проходом,
ведущим вниз. Я прошел несколько минут, вышел как бы с обратной стороны
горы и оказался на плавном склоне, который вел к опушке леса. Я выбрал
тропинку, спускавшуюся вниз между высокими соснами с огромными шишками.
Нежная трель раздалась из вершин деревьев. Может быть, птицы. Может быть,
что-нибудь другое.
Я дошел до дна лощины и обнаружил быстрый ручей. Я пошел вниз по
течению, перескакивая по гладким камням, валявшимся по берегу. Когда лес
кончился, я перестал ступать по камешкам и вместо этого пошел по тропинке,
которая шла параллельно ручейку и извивалась между маленькими деревцами и
кустиками. Тропинка постепенно перешла в мощеную камнем дорожку и стала
уходить от главного русла ручейка, изгибаясь между кустиками, почти
ухоженными, словно в саду. Впереди показалось жилище. Коттедж, построенный
в несколько восточном стиле. Он стоял перед большим прудиком. Там сидела
Сьюзен. Я увидел ее фигуру на каменной скамье возле пруда, где она читала
большую книжку, переплетенную в голубой холщовый переплет.
Она взглянула вверх, увидела меня и улыбнулась, потом подбежала ко
мне.
Мы обнялись. Ее карие глаза сияли.
- Джейк! Кажется, что прошли годы! - сказала она, просияв.
- Действительно, такое впечатление, будто прошло много времени, -
сказал я, проведя рукой по ее прямым, светло-каштановым волосам.
Все это было так странно, подумал я. Это не было сном, но и явью
этого нельзя было назвать. По крайней мере, не совсем явь, подумал я.
- Где мы? - спросил я. - Что это за место?
- Это то место, где я живу... иногда, - ответила Сьюзен, взяв меня за
руку и подведя к скамье возле пруда. - Тут тихо, и здесь можно сидеть и
думать.
- О чем?
- Обо всем, о чем, по-моему, стоит думать.
- Понятно.
Мы уселись. Розовые и желтые цветы плавали на поверхности пруда,
мягко покачиваясь, отражения нависающих ветвей поблескивали в глубине
пруда. По краям пруда росли камыши. Трель птицы, наверное, дрозда,
раздалась из деревьев. Кроме журчания ручья, вокруг ничего не было слышно.
- Где мы? - спросил я снова.
- Это время и пространство, которые мне чем-то нравятся, - ответила
она. - Разве тут плохо?
- Тут очень хорошо. Скажи мне, неужели то, что ты присоединилась к
Кульминации, означает, что ты никогда больше не сможешь ответить прямо на
поставленный вопрос?
Она рассмеялась.
- Нет, Джейк, я действительно не знаю, где это и в каком времени
находится. Это где-то вне пространства и времени - или, может быть, я сама
все это создала? Честное слово, не знаю, никогда об этом не задумывалась.
А это важно?
- Может быть. А может быть, и нет.
- А что ты начал говорить насчет прямых ответов на вопросы?
- Извини, - сказал я. - Это не имеет никакого значения. Но как я сюда
попал?
- Я дала тебе доступ в Метафизический субстрат Консенсуса. Но это
невозможно объяснить в двух словах. Поэтому давай, спрашивай, что это
такое.
- И что это такое?
- Я все еще учусь этому, но в своей основе это такая реальность, с
которой все согласны. Но это не обязательно подлинная реальность.
- Подлинная реальность чего?
- Всего на свете. Настоящая реальность.
Я кивнул, потом повернул голову и уставился в пруд.
На дне его лежало что-то темное.
- Трудно объяснить, - сказала мне Сьюзен.
- Естественно.
Она похлопала меня по руке, и я взял ее ладонь в свою.
- А ты настоящая? - спросил я. - Мы действительно здесь, или это все
иллюзия?
Она ущипнула меня за руку.
- Чувствуешь?
Действительно, почувствовал.
- Да. Но мне пришло в голову спросить: а что это доказывает? Ведь и
щипок может присниться. - Я взглянул ей в глаза.
Она сказала:
- Я действительно здесь, Джейк. И ты тоже.
Я никогда не замечал раньше, что в ее глазах есть небольшие искорки
зеленого.
- Я-то наверняка реален, - сказал я.
По пруду прошла рябь, и слабая волна откатилась от берега.
- Где ты был? - спросила Сьюзен. - Вы, ребята, уехали пару дней
назад.
- На Земле, - ответил я, - отпуск проводили.
Она кивнула так, словно понимала.
- Все произошло, как надо, все получилось?
- Более или менее.
- Отлично.
На ней была одежда, которую она всегда любила носить: серо-коричневый
комбинезон и серые высокие сапоги. Волосы, как всегда, слегка растрепаны.
Я сказал:
- Наверное, не имеет ни малейшего смысла спрашивать тебя, что такое
на самом деле Кульминация и как человек себя чувствует, оказавшись ее
частью.
- А тебе хотелось бы стать частью Кульминации, Джейк?
Я покачал головой:
- Нет.
Она снова кивнула и улыбнулась, словно поняла, только на сей раз она
и впрямь прекрасно понимала, о чем речь.
- Это не для тебя, Джейк. Ты не сможешь присоединиться к этому. Сама
мысль об этом заставляет тебя ощетиниваться.
- Наверное, да.
- Но ты не прав, Джейк. Кульминация - такая вещь, которую ты никогда
прежде не встречал и ничего подобного не испытывал.
- Во мне есть нечто, что изо всех сил противится потере личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46