Она сказала мягко:
- Бедный Оуэн. Значит, вы уже все знаете.
- Работник полиции взял меня с собой в Лидо. Он думал, что я знаю
что-нибудь об этом деле. Ему известно, что Оуэн хотел жениться на вашей
сестре... когда-то.
Она молча курила, глядя на меня полными покоя черными глазами.
- Это было бы не так уж глупо, - тихо сказала она наконец. - Он любил
ее. А это редко встречается в нашей среде.
- Он был судим.
- Попал в плохую компанию, - пожав плечами, пренебрежительно заметила
она. - Ведь это и значит в нашей деморализованной стране понятие "судим".
- Я бы этого не сказал.
Она сняла правую перчатку и прикусила указательный палец, глядя на
меня с полным самообладанием.
- Я пришла сюда не за тем, чтобы вести речь об Оуэне. Вы уже созрели
для того, чтобы сказать мне, чего, собственно, хотел от вас мой отец?
- Без его разрешения не могу.
- Речь шла о Кармен?
- Я не могу сказать даже это. - Я кончил набивать трубку и поднес к
ней спичку.
Некоторое время она смотрела, как я курю, потом вынула из открытой
сумочки толстый белый конверт и кинула его на стол.
- Может, на всякий случай, вы познакомитесь с его содержимым.
Я взял конверт. Адрес, - миссис Вивиан Риган, 3765 Альта Бри
Кресчент, Вест-Голливуд, - был напечатан на машинке. Письмо послано
пневматической почтой, а отправлено согласно проставленной на нем пометке
в восемь пятнадцать утра. Я открыл конверт и вынул из него блестящую
фотографию небольшого формата. На ней красовалась Кармен, сидящая в
костюме Евы с серьгами в ушах в кресле с подлокотниками, стоящем на
возвышении в комнате Гейгера. Глаза ее были еще более безумны, чем я их
запомнил. Обратная сторона снимка была чистой. Я вложил ее обратно в
конверт и спросил:
- Сколько они хотят?
- Пять тысяч. За негатив и остальные снимки. Дело должно быть улажено
сегодня вечером, в противном случае они грозятся передать фото газете,
специализирующейся на публиковании скандальных историй.
- Как они вам это сообщили?
- Какая-то женщина позвонила мне через полчаса после того, как пришло
письмо.
- Того бульварного листка вам нечего бояться. Любая информация
подобного рода сейчас предварительно рассматривается. Что еще она
говорила?
- А она должна была говорить еще что-то?
- Конечно, - ответил я.
Она посмотрела на меня слегка смешавшись.
- Да, вы правы. Та женщина добавила, что эта история связана с
отвратительным уголовным делом и мне лучше действовать побыстрее, иначе я
смогу поговорить со своей маленькой сестренкой только через железную
решетку.
- Прекрасно, - заметил я. - И что это за уголовное дело?
- Не знаю.
- Где сейчас Кармен?
- Дома. Ночью она заболела. Кажется, все еще лежит в кровати.
- Она выходила куда-нибудь ночью?
- Нет. Правда, меня не было дома, но слуги утверждают, что Кармен
провела ночь дома. Я была в Лас-Олиндес, играла в рулетку у Эдди Марза, в
клубе "Под кипарисами". Проигралась до нитки.
- Ага. Значит, вы любите рулетку. Этого следовало ожидать.
Она закинула ногу на ногу и прикурила новую сигарету.
- Да, я люблю рулетку. Все Стернвуды увлекаются азартными играми, в
которых можно проиграть, такими как рулетка или замужество с мужчинами,
которые удирают, или конные скачки с препятствиями в возрасте пятидесяти
восьми лет, когда можно вылететь из седла и остаться калекой на всю
оставшуюся жизнь. У Стернвудов есть деньги, но все, что они за них
приобрели - это куча несчастий.
- Что ездил Оуэн в эту ночь на вашей машине?
- Этого никто из нас не знает. Он взял ее без разрешения. Мы всегда
позволяли ему брать машину, когда у него был выходной, но в эту ночь у
него не было выходного. - Она скривила губы. - Вы думаете, что...
- Что он знал что-то об этом снимке? А как бы я об этом узнал? Во
всяком случае этого нельзя исключить. Вы можете получить эти пять тысяч
наличными?
- Если не поговорю с отцом, то исключено. Я могу их только занять.
Эдди Марз, вероятно, занял бы мне. У него есть все основания быть щедрым
со мной.
- Тогда попытайтесь. Возможно, вам придется действовать в спешке.
Она отклонилась на стуле и забросила руку за его спинку.
- А как вы относитесь к тому, чтобы сообщить в полицию?
- Неплохая мысль. Но вы этого не сделаете.
- Не сделаю?
- Нет. Вам прежде всего надо поберечь отца и сестру. Вы не знаете, до
чего может докопаться полиция. Возможно, она выявит что-нибудь такое, что
не удастся сохранить в тайне. Несмотря на то, что в случаях шантажа
полиция старается быть деликатной.
- А вы можете что-нибудь сделать?
- Думаю, да. Но не могу сказать вам, что и каким образом.
- Вы начинаете мне нравиться, - неожиданно сказала она. - Вы верите в
чудеса. У вас есть что-нибудь выпить в этом вашем бюро?
Я открыл ящик стола, вынул "канцелярскую" бутылку и два стаканчика и
наполнил их. Мы выпили. Она подняла вверх сумочку, закрыла ее и отодвинула
стул.
- Я добуду эти пять кусков, - сказала она. - Я хорошая клиентка Эдди
Марза. Кроме того, есть еще одна причина, по которой он должен хорошо
относиться ко мне. Быть может вы не знаете о ней. - Она одарила меня
улыбкой того рода, когда улыбаются только губы, а глаза остаются пустыми.
- Светловолосая жена Эдди и есть та дама, с которой сбежал Риган.
Я молчал. Она проницательно посмотрела на меня и добавила:
- Вас это не интересует?
- Это была бы какая-то зацепка, позволяющая быстрее отыскать его...
если бы я его искал. Вы ведь, наверное, не думаете, что он замешан в
историю с вашей сестрой?
Она пододвинула ко мне свой пустой стакан.
- Собственно, вы вытянули из меня все, что хотели знать. Теперь у вас
есть уверенность в том, что я не ищу вашего мужа.
Она опорожнила стакан весьма быстро. У нее перехватило дыхание... а
может, она только хотела сделать вид, что у нее перехватило дыхание. Она
медленно и глубоко втянула воздух.
- Расти не был шантажистом. А если бы даже и был, то наверняка не
польстился бы на какие-то гроши. У него всегда было с собой пятнадцать
тысяч наличными. Говорил, что он так привык. Эти деньги были у него когда
я выходила за него замуж и были еще и тогда, когда он бросил меня. Расти
никогда не занялся бы таким жалким шантажом. - Она взяла конверт и встала.
- Я буду держать с вами связь, - сказал я. - Если вам понадобится
оставить для меня какое-нибудь сообщение, оставьте его у телефонистки в
доме, где я живу.
Мы подошли к двери. Постукивая белым конвертом по большому пальцу,
она сказала:
- Вы все еще считаете, что не можете сказать мне, о чем говорили с
отцом?..
- Я должен был бы сначала спросить его об этом.
Она вынула снимок из конверта и стала разглядывать его, уже стоя в
дверях.
- У нее великолепное маленькое тело. Вам не кажется?
- Угм.
Она слегка наклонилась ко мне и серьезно сказала:
- Вам надо увидеть также и мое.
- А это можно как-то устроить?
Она рассмеялась резко и коротко, повернулась к двери и, еще раз
обернувшись на пороге, холодно произнесла:
- Вы самый холоднокровный мужчина, какого я когда-либо встречала,
Марлоу. А может, я могу называть вас Филом?
- Конечно.
- А вы зовите меня Вивиан.
- Благодарю вас, миссис Риган.
- А, чтоб вас черти побрали, Марлоу!
Она вышла, больше уже не обернувшись.
Я позволил захлопнуться двери и стоял, держась за дверную ручку и
глядя на свою руку. Лицо у меня слегка пылало. Подойдя к столику, я убрал
бутылку с виски, тщательно сполоснул оба стаканчика и тоже спрятал их.
Затем снял шляпу с телефона, соединился с уголовным отделом и попросил к
телефону Берни Ольса. Оказалось, что он как раз возвратился в свою келью.
- Я оставил старого генерала в покое, - сказал он. - Лакей обещал,
что или он сам, или которая-нибудь из дочерей скажут ему о том, что
произошло. Этот Оуэн Тэйлор жил над гаражом. Я просмотрел его имущество. У
него родители в Дубьюке в штате Айова. Я позвонил шерифу в городке, где
живут его родители. Стернвуды готовы взять на себя все расходы, связанные
с похоронами.
- Это самоубийство? - спросил я.
- Трудно сказать. - Он не оставил никакой записки. Машину взял
самовольно. Все были вчера дома, кроме миссис Риган. Она была в
Лас-Олиндес с одним игроком по имени Ларри Кобб. Я проверил это. У меня
там есть один знакомый крупье.
- Вы должны как-то прикрыть эту пещеру азарта, - сказал я.
- Что я могу сделать при действующем в нашем штате синдикате? Не
будьте ребенком, Марлоу. Меня беспокоит этот синяк на голове парня.
Наверняка вы и здесь не можете мне помочь, Марлоу?
Я был доволен, что он именно так говорил со мной. По крайней мере я
мог сказать "нет", не солгав. Мы попрощались и я покинул свое бюро. Я
купил все три дневных газеты и взял такси, чтобы поехать к зданию суда и
взять со стоянки свою машину. Ни в одной газете не было ни слова о
Гейгере. Я снова углубился в его голубую книжечку. Увы, шифр был непонятен
для меня так же, как и в прошлую ночь.

12
Деревья вокруг Лэйверн-террас после дождя были свежи и зелены. В
лучах прохладного послеполуденного солнца я видел вершину холма и ведущую
вниз лестницу, по которой, сделав три выстрела, в темноте сбежал убийца.
Два маленьких домика стояли на улице, проходящей немного ниже
Лэйверн-террас. Может быть, кто-нибудь из их жильцов слышал эти выстрелы.
Возле дома Гейгера и в его окрестностях абсолютно ничего не
происходило. Живая изгородь спокойно зеленела, а гонтовая крыша все еще
была влажной. Я медленно ехал по улице, и мне не давала покоя одна мысль.
Прошлой ночью я не обшарил гараж Гейгера. В принципе я не очень-то
старался отыскать труп Гейгера, исподтишка вынесенный кем-то, ибо тогда
связал бы себе руки. Затащить труп в гараж, уложить его в машину Гейгера и
вывезти в какой-нибудь пустынный старый овраг в окрестностях Лос-Анджелеса
- это был бы лучший способ замять дело на много дней и даже недель. Были
только две проблемы: ключи к машине и их дубликат. Это должно несколько
сузить круг подозреваемых, особенно, если принять во внимание, что личные
ключи Гейгера находились в моем кармане, когда все это происходило.
У меня не было возможности осмотреть гараж. Дверь была закрыта и на
ней висел замок, а кроме того, что-то пошевеливалось в живой изгороди,
когда я подъехал ближе. Женщина в плаще в бело-зеленую клетку и с
маленькой шляпкой на мягких светлых волосах показалась среди лабиринта
растений и стала, глядя на машину широко раскрытыми глазами, как будто не
слышала, как я въезжал в гору. Потом она резко повернулась и отбежала
назад, исчезнув из поля зрения. Это была, естественно, Кармен Стернвуд.
Я проехал вдоль улицы, припарковал машину и пешком вернулся к дому.
Среди бела дня это было демаскирующее и опасное мероприятие, но
приходилось рисковать. Я прошел через отверстие в живой изгороди.
Она стояла, молчаливая и прямая, перед запертой входной дверью. А
увидев меня, медленно поднесла ко рту и прикусила этот свой комичный
палец. Под глазами у нее были синие круги, лицо бледное, измученное.
Она неуверенно улыбнулась и сказала тонким, ломким голосом:
- Хэлло. Что?.. - и снова принялась грызть ноготь.
- Вы помните меня? - спросил я. - Догхауз Рейли, человек, который
вырос чересчур высоким. Вы помните?
Она кивнула и по ее лицу скользнула мимолетная судорожная улыбка.
- Попробуем войти вместе, - предложил я. - У меня есть ключ. Здорово?
- Что... что?..
Я отодвинул ее в сторону, сунул ключ в замок, отпер дверь и втолкнул
ее внутрь. Запер дверь и постоял, прислушиваясь. При дневном свете комната
выглядела ужасно. Китайское барахло на стенах, ковер, претенциозные лампы,
мебель, безвкусно подобранная феерия красок, "индейский тотем", флакон с
эфиром и опиумом - все это при дневном свете имело неприятный привкус
только что закончившегося приема в поликлинике.
Мы стояли и молча глядели друг на друга. Девушка пыталась сохранить
легкую улыбку на лице, но лицо ее было чересчур измучено, чтобы заставить
его улыбаться. Я не сводил с нее глаз. Улыбка исчезла, как вода в песке.
Под одурманенными, отупевшими и пустыми глазами я видел бледную, неприятно
зернистую кожу. Белесый язык облизывал уголки губ. Красивая, плохо
воспитанная и не очень умная девчонка, слишком далеко зашедшая по пути
нравственного падения и никем не остановленная. К чертовой матери всех
этих богачей! Они вызывали у меня отвращение. Я покрутил в пальцах
сигарету, отодвинул в сторону несколько книжек на черном столе и сел на
его край. Закурил, выпустил облачко дыма и принялся молча созерцать как
она грызет большой палец, на время оставив в стороне всякую деятельность.
Кармен стояла передо мной, как нашалившая ученица перед учителем.
- Что вы здесь делаете? - наконец спросил я.
Она начала теребить свой плащ и ничего не ответила.
- Что вы помните из того, что было этой ночью?
На этот раз она ответила. В ее глазах загорелись хитрые лисьи
искорки.
- Помню? О чем? Этой ночью я была больна. Я была дома. - Она
произнесла это осторожно, горловым голосом, так что я едва услышал ее.
- Как бы не так! Черта с два вы были!
Глаза ее блеснули, но тут же погасли.
- Прежде чем я забрал вас домой, вы были здесь. Сидели в этом кресле,
- я показал ей, - на оранжевой шали. И вы хорошо помните это.
Медленный румянец заливал ей шею. Я удивился. Она еще могла краснеть.
Что-то вроде проблеска добродетели. Она сосредоточенно грызла палец.
- Вы... были там... - прошептала она наконец.
- Я. Как много вы запомнили?
- Вы из полиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29