Сунул сигарету в рот, и
уронил спички. Поднимая их, он огляделся и, заметив, что я наблюдаю за ним
из-за угла, выпрямился так резко, как-будто ему дали пинка. Потом поспешно
двинулся дальше, почти поднимая пыль своими неуклюжими ногами и постукивая
тросточкой по плиткам тротуара. Затем снова свернул - на этот раз налево.
Он опережал меня более чем на пол-улицы, когда я добрался до того места,
где он свернул. Я перевел дух. Это была узкая, обсаженная деревьями улица,
ограниченная опорной стеной с одной стороны, и тремя бунгало с двориками -
с другой.
Он исчез. Я брел вдоль улицы, озираясь на все стороны.
Я остановился возле второго имения, носящего название "Али Баба". Это
было тихое место с двумя рядами маленьких деревянных коттеджей,
располагавшихся в тени деревьев. Дорога, проходящая между двумя домиками,
была обсажена итальянскими кипарисами, подстриженными так, что они
напоминали низкие и пузатые кувшины с маслом из "Али-Бабы и сорок
разбойников". За третьим кувшином я заметил плечо в материале кричащей
расцветки.
Прислонясь к придорожному кипарису, я стал ждать. Где-то над
взгорьями снова прогремел гром. Просверк молнии осветил нагромождение
черных туч на юге. Первые капли дождя упали на дорогу, оставив на ней
мокрые пятна величиной с пятицентовик. Воздух был почти так же неподвижен,
как и в теплице генерала Стернвуда.
Из-за дерева снова показался цветастый пиджак, затем большой нос,
глаз и русая голова без шляпы. Глаз пристально посмотрел на меня и исчез.
Второй глаз словно дятел возник по другую сторону дерева. Прошло пять
минут. Этого оказалось достаточно, я доконал его. Он принадлежал к типу
людей со слабыми нервами. Я услышал треск спички, потом до меня донеслось
посвистывание и неясная тень скользнула к следующему дереву. Спустя
некоторое время он оказался на дорожке и направился прямо ко мне,
насвистывая и поигрывая тросточкой. Свист звучал несколько искусственно и,
видимо, давался ему нелегко. Я задумчиво поднял глаза к небу. Он прошел в
трех метрах от меня, не удостоив даже взглядом. О был спокоен, так как
избавился от свертка.
Я подождал, пока он уйдет, потом направился к "Ла Бабе" и раздвинул
ветви третьего кипариса. Вытащив оттуда звернутую в бумагу книжку, я сунул
ее под мышку и пошел своей дорогой. Никто меня не окликнул и никто не
преследовал.

5
Снова оказавшись на бульваре, я зашел в телефонную будку и отыскал в
справочнике домашний адрес Артура Гвинна Гейгера. Он жил на
Лэйверн-террас, боковой улочке, ответвляющейся от бульвара Ларель-каньон.
Я опустил в автомат монету и из чистого любопытства набрал номер. Никто не
ответил. Просмотрев справочник, я записал адреса нескольких книжных
магазинов, расположенных в близлежащих кварталах.
Первый, в который я отправился, находился на северной стороне -
большой подвал с письменными принадлежностями и набитый книгами полуэтаж.
Это было не то, что я искал. Я перешел на другую сторону улицы и
направился в восточном направлении, к следующему. Этот был уже более похож
на магазин, который мне требовался. Небольшая лавчонка, уставленная
полками с книгами от пола до потолка. Четверо или пятеро книгочеев листали
новые издания, оставляя следы пальцев на новехоньких обложках. Никто не
обращал на них внимания.
Протолкавшись между ними, я прошел за перегородку и наткнулся на
низенькую брюнетку, читавую за столиком какую-то юридическую книгу.
Я положил перед ней открытый бумажник и дал возможность взглянуть на
прикрепленный к его клапану значок. Она посмотрела на него, сняла очки и
отклонилась назад, удобнее устроившись на стуле. Я спрятал бумажник в
карман. У нее было утонченное лицо очень умной еврейки. Она молча смотрела
на меня.
- Не окажете ли вы мне одну услугу? - спросил я. - Маленькую услугу.
- Трудно сказать. А в чем дело? - У нее был мягкий глухой голос.
- Вы знаете магазин Гейгера? В двух кварталах отсюда, на запад?
- Кажется, я проходила там несколько раз.
- Это книжный магазин, - пояснил я. - Но не такой, как ваш. Впрочем,
вам это, очевидно, хорошо известно.
Она ничего не ответила, лишь слегка искривила губы в презрительной
гримасе.
- Вы знаете Гейгера в лицо? - спросил я.
- Весьма сожалею, но я не знаю мистера Гейгера.
- А вы не могли бы сказать мне, как он выглядит?
Ее губы искривились чуть больше.
- А я должна?
- Нет, конечно, не должны. Если вы не желаете, я не могу вас
заставить.
Она посмотрела на дверь в перегородке и снова откинулась на спинку
стула.
- На вашем значке была выбита звезда шерифа?
- Его добровольный помощник. Но это ничего не значит. И стоит не
больше понюшки табака.
- Понятно. - Она достала из ящика стола пачку сигарет, вытащила одну,
раскатала в пальцах и взяла ее в рот. Я поднес ей зажженную спичку. Она
поблагодарила и посмотрела на меня сквозь облачко сигаретного дыма. - Вы
хотите знать, как он выглядит, но не хотите лично встретиться с ним? -
осторожно спросила она.
- Его нет в магазине, - сказал я.
- Я думаю, он когда-нибудь придет. В конце-концов это его магазин.
- Пока что я не хотел бы встречатся с ним, - признался я наконец.
Она снова взглянула через открытую дверь внутрь магазина.
- Вы разбираетесь в белых воронах? - спросил я.
- Можете проэкзаменовать меня.
- Нет ли у вас Бен Гура 1860 года, третье издание с повторяющимся
стихом на сто шестнадцатой странице?
Она отодвинула юридический труд, протянула руку к толстой книге,
лежавшей на столе, пролистнула несколько страниц, нашла нужную и
просмотрела ее.
- Этого нет ни у кого, - не поднимая глаз сказала она, - ничего
такого не существует.
- Вы правы.
- Ради бога, к чему вы клоните?
- Девушка в магазине Гейгера не знала, что такой книги не существует.
Она посмотрела на меня.
- Да? Вы меня заинтересовали. Но не очень.
- Так уж вышло, что я частный детектив. Быть может я задаю слишком
много вопросов, но узнал пока что гораздо меньше.
Женщина выпустила мягкое серое колечко дыма и ткнула в него пальцем.
Кольцо расплылось на маленькие клочки, а она заговорила - вежливо, но
совершенно равнодушно.
- Ему около сорока по моей оценке, среднего роста, со склонностью к
полноте. Весит примерно семьдесят пять килограммов. У него полное лицо,
усики как у Чарли Чаплина, толстая мягкая шея. Вообще весь он какой-то
мягкотелый. Одевается очень хорошо, никогда не надевает шляпу. Делает вид,
что разбирается в антиквариате, хотя на самом деле ничего в нем не
смыслит. Ах да! Левый глаз у него стеклянный.
- Из вас вышел бы хороший сыщик, - сказал я.
Она сунула каталог обратно на полку рядом с ее столиком и снова
придвинула к себе юридический труд.
- Надеюсь, что нет, - сказала она, надевая очки.
Я поблагодарил ее и вышел. Начался дождь. С бумажным свертком под
мышкой я побежал под дождем к своей машине, запаркованной в боковой
улочке, почти напротив магазина Гейгера. Но пока добрался до нее, промок
до нитки. Забравшись в машину, я поднял оба стекла, вытер сверток носовым
платком и распаковал его.
Конечно, я знал, что в нем может быть. Тяжелая, хорошо переплетенная
книжка, красиво отпечатанная специальным шрифтом на отличной бумаге. Она
была иллюстрирована множеством фотографий на всю страницу. И текст и
снимки были неописуемо похабны. На обложке виднелись даты взятия и
возврата. Книжка, взятая на прокат. В прокатном пункте специальных изданий
с утонченной порнографией.
Я снова упаковал книжку и положил ее на заднее сиденье. То, что столь
омерзительная деятельность ведется в открытую на главном бульваре, могло
означать лишь одно: владелец прокатного пункта находится под опекой
влиятельных лиц. Я сидел в машине, травился сигаретным дымом, слушал, как
шумит дождь и размышлял.

6
Проливной дождь переполнял водостоки и, вырываясь из них, заливал
тротуары потоками воды. Высокие полицейские в блестящих, как стволы
револьверов, прорезиненных плащах развлекались тем, что переносили
хохочущих девушек через самые большие лужи на мостовой. Дождь резко
барабанил по крыше моей машины и проникал внутрь. На полу, как раз под
моими ногами, образовалась лужа. Это было ненормально - такой ливень в это
время года. Я с трудом натянул на себя отсыревший плащ и быстро добежал до
ближайшей закусочной, где купил себе бутылку виски. В машине я сделал из
нее солидный глоток, так что мне снова сделалось тепло и весело. Я стоял
здесь уже гораздо больше, чем это позволяли правила, но, к счастью,
полицейские были слишком заняты переноской девчат и своими свистками,
чтобы беспокоиться о моей машине.
Несмотря на дождь, а может быть, именно поэтому, у магазина Гейгера
царило большое оживление. Из останавливающихся перед ним элегантных
автомобилей выходили весьма прилично выглядевшие люди, исчезали внутри и
появлялись вновь, обремененные свертками. И это были не только одни
мужчины.
Гейгер появился примерно в четыре часа. Я успел заметить полное лицо
с чаплиновскими усиками, когда он вылезал из машины и входил в магазин. Он
был без шляпы, в зеленом кожаном плаще с поясом. С того расстояния, на
котором находился, я не мог разглядеть, стеклянный ли у него глаз. Высокий
молодой и красивый парень в кожаной куртке вышел из магазина и отвел
машину за угол. Он вернулся пешком со слипшимися от дождя блестящими
черными волосами.
Прошел час. Стемнело. Затуманенные дождем огни магазинов терялись в
уличном мраке. С грохотом проезжали трамваи. Примерно в полшестого
красивый парень в кожаной куртке с зонтиком вышел из магазина, подвел
кремовую машину и запарковал ее перед парадной дверью. Когда вышел Гейгер,
парень подержал зонтик над его непокрытой головой. Стряхнув с него воду,
он подал его Гейгеру, когда тот уже сидел за рулем. А сам быстро вбежал
обратно в магазин. Я завел мотор.
Машина Гейгера покатила по бульвару в западном направлении. Это
вынудило меня не по правилам свернуть налево и создало мне много недругов
среди водителей, один из которых даже высунул голову под проливной дождь и
отругал меня. Когда я закончил свой маневр, кремовый автомобиль находился
уже на два квартала впереди. У меня была надежда, что Гейгер едет домой.
Два или три раза мне удалось заметить светлую машину, и наконец я увидел,
что она свернула в один из переулков влево и поехала по кривой
бетонированной улице. Это была Лэйверн-террас, узенькая улочка с домами,
разбросанными по наклонной, расположенными только по одной стороне так,
что их крыши находились почти на уровне шоссе. Окна домов заслоняла чаща
кустов и живой изгороди. Промокшие деревья торчали там и тут на всем
протяжении улицы.
Гейгер включил фары. Я не последовал его примеру, лишь добавил газу и
обогнал его на повороте. Он как раз тормозил. Отметив в памяти номер дома,
я остановился за перекрестком. Фары гейгеровской машины освещали гараж
рядом с небольшой виллой, окруженной таким сложным лабиринтом живой
изгороди, что ее почти не было видно за ней. Я наблюдал за тем, как Гейгер
с раскрытым зонтиком вышел из гаража и исчез в доме. Он вел себя так,
словно вообще не ожидал, что за ним кто-нибудь может следить. Внутри виллы
зажегся свет. Я подъехал к ближайшему дому, производящему впечатление
нежилого. Припарковался, проветрил машину, хлебнул из бутылки и,
вооружившись терпением, стал ждать. Не знаю чего, но какой-то внутренний
голос велел мне ждать. Время тянулось немилосердно медленно.
За все время мимо меня проехало каких-нибудь две машины,
направлявшиеся к вершине возвышенности. Это была очень спокойная улица.
Вскоре после шести часов сквозь струи дождя пробился какой-то свет. Вокруг
царила настоящая тьма египетская, а свет был светом фар автомобиля,
остановившегося перед домом Гейгера. Фары сияли еще некоторое время, потом
погасли. Дверца машины открылась и из нее вышла женщина. Маленькая
стройная женщина в большой фетрофой шляпе и прозрачном дождевике. Она
направилась через лабиринт живой изгороди к вилле. Слабо прозвучал звонок.
Сквозь дождь блеснул свет, до меня донесся звук закрывающейся двери и
снова воцарилась тишина.
Из ящичка под приборной доской я достал фонарик, вылез из машины и
отправился посмотреть на автомобиль, стоявший перед домом Гейгера. Это был
"паккард". Темно-красный или темно-коричневый. Я нащупал водительские
права в рамке под целлулоидной пленкой и осветил их. Документ был выписан
на имя Кармен Стернвуд, 3765 Альта Бри Кресчент, Вест-Голливуд. Я вернулся
к своей машине, снова забрался внутрь и стал ждать. Капли дождя стекали
мне на колени, виски жгло желудок. Никто больше не проехал по
Лэйверн-террас, ни малейшего проблеска света не появилось в окнах дома,
перед которым стояла моя машина. Прекрасные условия для совершения
запретных поступков.
В двадцать минут восьмого в доме Гейгера вспыхнул яркий белый свет,
как молния в летнюю грозу. Прежде чем тьма поглотила его, раздался высокий
истерический крик и почти тотчас заглох в намоченных дождем деревьях. Я
выскочил из машины еще до того, как он успел отзвучать.
В этом крике не было страха. Он производил впечатление скорее
радостного ужаса, в нем слышалось что-то пьяное, какая-то нота чистого
безумия. Это был странный звук. Он наводил на мысль о людях в белых
халатах, размещенных в домах с зарешеченными окнами, и о твердых узких
нарах с прикрепленными к ним кожаными ремнями для рук и ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29