— Большинство слуг приходят днем. А ночью здесь только старая карга Исабель, которая готовит, и Карло, шофер.
Она посмотрела на меня непонимающим взглядом.
— Ей нужен шофер ночью?
— Бывает. Никто не знает, когда и куда ей вздумается поехать.
Я потянул за цепочку рядом с дверью, она почти сразу открылась, и за ней возникла Исабель, тощая пожилая женщина, одетая в свое традиционное платье. Голубая шаль. Тесная черная кофта, красиво отделанная золотом, и черный фартук поверх длинной, до щиколоток, юбки. В моем присутствии она ни разу не проронила ни единого слова, и я так и не мог понять: из-за того ли это, что она почему-то невзлюбила меня, или по какой-то другой причине. И сейчас Исабель молча стояла перед нами. На ее худом лице не отразилось ни одной искорки эмоций, даже когда она увидела Клер Бувье, которая, по понятиям жителей острова Ивиса, выглядела более чем экстравагантно.
— Не смотрите ей в лицо, иначе окаменеете, — бросил я девушке и проводил ее через широкий холл, выложенный белой и красной керамической плиткой, к лестнице с площадкой наверху.
За стеклянными дверями, распахнутыми в ночь, открывался вид на ярко освещенный плавательный бассейн. Преданный Карло, здоровенный силач, мускулы которого так и выпирали из-под снежно-белого пиджака, стоял возле затейливого чугунного столика и смотрел вверх.
— Богиня Любви, — прошептала Клер Бувье, глядя на стройную фигуру женщины, вытянувшуюся на краю доски для прыжков в воду.
— Вот за что ее так прозвали, — произнес я, и Карло резко повернулся ко мне, а я повысил голос и крикнул: — Эй, Лилли, спускайтесь. У вас гости.
Она махнула в ответ и тут же прыгнула, пролетела вниз в желтом свете и вошла в воду почти без брызг. Когда она вынырнула на поверхность, Карло двинулся к ней с купальным халатом наготове. Она скользнула в него, ее глаза заблестели, и этот широкий, очень широкий рот приоткрылся в самой обезоруживающей улыбке всех времен.
— О, Джек, дорогой. Где ты пропадал целую вечность? — Она поцеловала меня, потом взяла за руку так, чтобы видела Клер Бувье, и посмотрела на нее. — А я и подумать не могла, что здесь будет целое представление, как в цирке.
— Это мисс Клер Бувье, — представил я свою спутницу. — Только что мне удалось вытащить ее из большой неприятности, здесь, неподалеку, на дороге.
— Как это ужасно, дорогой! — воскликнула Лилли, всем своим тоном стараясь показать, что это ей вовсе не безразлично. — Вы должны будете рассказать мне все, до мельчайших деталей. Когда вы достигнете моего возраста, чужие приключения тоже станут вашей единственной радостью. Пока можете поплавать, любимый, увидимся позже.
— У меня на заднем сиденье джипа лежит тысяча вонючих американских сигарет, которые вы так любите, — заметил я. — Да еще ящик бурбона. Подарок от Тэрка. Я принесу все это?
— Святые Небеса, нет! Еще надорветесь, погубите свою потенцию. Оставьте это Карло. Он куда сильнее, чем все мы.
Это действительно являлось неоспоримым фактом. Я как-то случайно увидел Карло, который тренировался в поднятии тяжестей на заднем дворе у гаража. Раздетый до пояса, он напоминал Примо Карнеру в его лучшие времена.
Лилли взяла Клер Бувье за руку и повела ее в комнаты, а Карло слегка поклонился и пошел за ними. Я оказался предоставленным сам себе, поэтому отправился в раздевалку, подобрал себе плавки и пошел поплавать.
В салоне, отделанном с изысканным вкусом в древнем мавританском стиле, голубой потолок красиво контрастировал с белыми стенами и полом, выложенным черной и белой керамической плиткой. В открытом очаге пылали крупные поленья.
Я развалился перед ним с большим бокалом знаменитого джина с тоником, который приготовлял Карло, когда вошла Лилли.
Она, пожалуй, действительно самое удивительное создание изо всех, кого я когда-либо знал. За свои почти пятьдесят она так много пережила, и все же даже при ярком и беспощадном свете дня ей никто не мог дать ни дня больше тридцати пяти. Вот как сейчас, например. Она явилась в длинном черном прозрачном вечернем платье, надетом, насколько я видел, на обнаженное тело, и ее ноги могли бы на много лет лишить покоя Марлен Дитрих.
Элегантно склонившись, Лилли поцеловала меня, приоткрыв рот, будто хотела проглотить целиком. Когда ее язык наконец устал трепетать, она легла в кресло и глубоко вздохнула.
— Вы совсем исчезли, любимый. Где это вас носило?
— Работа.
Вошел Карло в перчатках, неся поднос с напитками, и подал ей мартини. Она взяла его и прикурила — он поднес ей огня, а потом молча удалился на террасу, где и остался в ожидании.
Она спросила:
— А где эти хиппи напали на девочку?
— Около мельницы у Ла-Гранде.
Она выпила мартини и прошла к огню.
— Мерзкие подонки! Надо выгнать их с острова, всех до последнего.
— Только не говорите мне, что вы тоже боитесь.
Когда она повернулась ко мне, то казалась почти рассерженной.
— А что, и боюсь! Они вытворяют такие вещи! Вламываются к людям в дома. А здесь такое чудесное место…
— Даже когда тут с вами Карло? — удивился я. — Вы, наверное, шутите. Он же один справится с шестью. Я думаю, вы поэтому его и держите.
Она вдруг изменилась, ее лицо осветилось ослепительной улыбкой, знаменитой улыбкой Лилли Сент-Клер, и она направилась к Карло.
— Верно, конечно, это так. Вы же не позволите им обидеть меня, не правда ли, Карло?
Карло взял протянутую ему руку и осторожно поцеловал ее. По выражению его лица я понял, что он поотрывает руки и ноги тому, кто попытается это сделать. Она потрепала его по щеке.
— Спасибо тебе, Карло. А не посмотреть ли нам фильм? Что скажете насчет «Двери в ад?»
Он удалился молча, как всегда. Она налила себе еще мартини и села в кресло рядом со мной. Этот ритуал я видел уже много раз.
Позади салона размещалась небольшая кинобудка, и Карло показывал фильм, используя в качестве экрана гладкую белую стену возле камина.
Свет стал гаснуть, и я спросил:
— А как насчет девушки?
— Когда я уходила, она сидела в ванне. Думаю, не задержится там долго. Она рассказала вам, как связалась с теми подонками?
— Я не спрашивал.
— А я спросила. Она сказала, что назначила встречу с приятелем в Ла-Гранде в девять часов. Приехала туда на такси, но он так и не появился. Тогда эти свиньи напали на нее.
Она покачала головой.
— Все это очень дурно пахнет, скажу я вам.
— Это ее дело, а не наше.
— И еще ее волосы, — продолжала Лилли, будто я ничего не говорил.
— А что с волосами?
— Не знаю. Это неестественно. Что-то мне напоминает, только не могу понять, что именно. Картину, в которой я когда-то снималась.
— А почему бы вам не помолчать, — остановил я этот поток. — Давайте насладимся картиной. Мне кажется, что я не видел ее раньше.
Я полагал, что она резко ответил мне на этот выпад, но тут в фильме появилось ее лицо во весь экран, и, как обычно, ее поглотила самая великая любовная страсть со времен Антония и Клеопатры: страсть Лилли Сент-Клер к Лилли Сент-Клер.
— Это тридцать восьмой год, — прокомментировала она. — Я уже два года работала в Голливуде. Это моя первая номинация на «Оскара».
Она стояла на верху мраморной лестницы в неглиже, а вокруг метались, угрожая ей мечами, с полдюжины круглоголовых. Все они выглядели достаточно злодейски, чтобы играть гангстеров в стиле Аль Капоне, что они и будут, скорее всего, делать на будущей неделе. В подходящий момент на экран выскочил атлетически сложенный тип в бриджах и белой рубашке, с мечом в зубах, и начал крушить круглоголовых налево и направо.
— Жак Дефорж, — выдохнула она. — Лучший из лучших.
— Лучше, чем Лилли Сент-Клер? — настойчиво спросил я.
— Черт побери, дорогой, вы же понимаете, что я имею в виду. Дитрих, Джоан Кроуфорд… О, они великие. Замечательные люди. Больше таких не будет.
— Но вы — величайшая из всех.
— Вот, посмотрите мой последний фильм. Не знаю, смотрел ли его кто-нибудь.
Я быстро пригнулся, чтобы уклониться от брошенного бокала. Фильм в самом деле изобиловал слабыми местами. Его сценарист, как говорили, исчез без следа.
Сзади раздалось тихое вежливое покашливание, и к нам спустилась Клер Бувье. Брюки-слаксы и спортивный свитер в сочетании с ее короткими волосами придавали ей странный мальчишеский вид. Она подняла глаза и с некоторым удивлением посмотрела на стену, где кипела схватка на мечах, а потом повернулась к Лилли и в нерешительности произнесла:
— Вы так добры, мисс Сент-Клер. Я постараюсь завтра же возвратить вам эти вещи.
— Все в порядке, дорогая. Когда в этих вещах не будет больше надобности, отдайте их бедным.
Она не предложила ей остаться на ночь, как я ожидал, потому что не терпела никакой конкуренции в своем доме.
— Отлично. Тогда поехали, — сказала Клер Бувье.
Она как-то застенчиво посмотрела сначала на Лилли, потом на меня, поднялась по ступеням и вышла из холла.
Лилли спросила:
— Она вам нравится?
— Я как-то об этом не подумал.
— Не сделайте ошибки. С этой девочкой происходит что-то странное. — Она обняла меня за шею и прошептала в мое правое ухо нечто уж совсем нецензурное.
— Это невозможно, — ответил я.
— О, я не знаю, — возразила она. — Мы всегда можем попробовать. Дорога до города Ивиса и обратно займет у вас не более часа.
И она крепко меня поцеловала, широко приоткрыв губы. Я заметил, что Карло с бесстрастным лицом вежливо ждал в сторонке, но в его взгляде мелькнуло такое, что я почувствовал, будто мне всаживают нож между лопатками.
Я потрепал ее по щеке.
— Может быть, и так, посмотрим, — и быстро ушел.
Клер немного рассказала о себе, пока мы ехали в город. Когда мы проезжали мимо мельницы, где все началось, я спросил:
— Какого черта вы здесь делали, да еще совсем одна?
— Я назначила встречу. С другом.
— Который так и не появился? — Я был сам поражен приливом гнева, охватившего меня. — Ему за это следовало бы хорошенько дать по заднице.
Она повернулась ко мне, бросила быстрый взгляд, но не произнесла ни слова. Я внимательно следил за дорогой. Чуть погодя она попросила:
— Расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь?
— Я пилот по найму. У меня гидросамолет там, в Тихоле.
— А мисс Сент-Клер, вы давно ее знаете?
— Довольно давно.
Мы уже въехали на окраину Ивисы, и я выбрал авениду де Эспанья, где располагалось много шумных баров, открытых всю ночь, — в конце концов, Испания была все еще молодой страной; но когда я выключил мотор около небольшого приморского отеля на авениде Анденес, мне показалось, что вокруг совсем тихо.
Она вышла из машины и направилась ко входу, а я последовал за ней.
— Думаю, у вас появилось желание что-нибудь выпить?
— Вовсе нет, — ответила она. — Я очень устала. Вы понимаете?
— Конечно.
Она протянула мне руку, я взял ее, почувствовав, что мне не хотелось бы расставаться с нею.
— Что я могу сказать? — произнесла она. — Я так вам обязана.
— Вы могли бы удовлетворить мое любопытство.
Она довольно долго обдумывала ответ, а потом кивнула.
— Да, я должна это сделать, хотя бы из чувства благодарности. Вам известен храм Иглесиас де Иисус?
— Одна из красивейших церквей на острове.
— Можете утром встретиться там со мной?
— Думаю, что да.
— Десять часов вам не покажется слишком рано?
— Я буду там точно в это время.
Она снова быстро дотронулась до моей руки.
— Благодарю вас, дорогой друг. — Она потянулась ко мне, коротко поцеловала в щеку и юркнула в дверь.
И это определенно вытеснило у меня из головы все, в том числе и Лилли. В Клер было что-то неуловимое. Что-то такое неопределенное, что трудно поддавалось осмыслению. Говоря откровенно, это зуд в том месте, до которого нельзя дотянуться, но страстно хочется его почесать. У меня возникло чувство, что меня втягивают во что-то помимо моей воли, а когда дело касалось женщин, я предпочитал полную ясность. Прежде чем перейти дорогу к своему джипу, я задержался на краю тротуара, чтобы закурить сигарету, и тут из-за угла вылетел грузовик «форд», заехал на тротуар и бросился на меня, как боевой бык. Я еле втиснулся в ближайший дверной проем и увидел, как, свесившись из окна машины, Красная Рубашка хохочет как сумасшедший. Грузовик свернул за угол и исчез. Я не сделал попытки погнаться за ними. Еще будет время, да и хватит с меня событий за одну ночь. В чем я нуждался сейчас, так это в высоком длинном бокале чего-нибудь, да в холодной ладони на моем разгоряченном лбу. И я поспешил обратно, к Лилли.
Подъехав к вилле, я не стал беспокоить стража главных ворот и предпочел появиться менее заметно, беспокоясь о добром имени Лилли, хотя я иногда думал, что она будет просто обрадована мыслью о том, что кто-то лезет через стену ради нее. Как всегда, она отключила электронную охранную систему, чтобы облегчить дело.
Когда я поднялся из сада на террасу возле ее спальни, Лилли громко вскрикнула, и это вовсе не прозвучало просьбой о помощи. Французское окно было распахнуто в ночь, занавеси вздымались, словно белые паруса, и внутри виднелся свет. Карло, насколько я мог судить, отлично выполнял свои мужские обязанности. И уж конечно легкое вежливое покашливание с террасы едва ли могло помочь, поэтому я просто убрался оттуда ко всем чертям.
***
Добравшись до Тихолы, я зашел в бар на пляже и заказал большой бокал местного бренди — напитка, который специально изготовлялся с таким расчетом, чтобы сдирать кожу с губ, если вы оказались бы достаточно неразумным, чтобы коснуться ими этой жидкости. В окнах моего коттеджа горел свет, что не удивило меня, потому что Тэрк имел обыкновение заходить ко мне ночью.
Я нашел его уткнувшимся в стол, без чувств. Глаза впали, но пульс стучал довольно ровно. Героин и испанский бренди. Я тащил его к кровати и спрашивал себя, сколько еще это может продолжаться. Я укрыл его одеялом и повернулся, чтобы возвратиться к столу, и тут увидел листок бумаги, пришпиленный к двери ножом для резки хлеба. «Мы спихнули птичку на дно моря. Впредь думай, что делаешь, а то настанет твой черед».
Бог знает почему я взволновался, выскочил наружу и быстро побежал. И не напрасно: я оставил «Оттер» на наклонной плоскости, а теперь его там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22