– Тогда зачем она сделала это? – раздраженно спросил Дайен.
– Прочти-ка лучше вот это, сынок, – протянул Дикстер Дайену письмо. – Она оставила его мне для тебя.
Дайен взял письмо из рук адмирала. Наверное, в этом письме масса упреков и обвинений, горечи и озлобления. Ну что ж, тем лучше. Тогда и он сумеет ответить на него, не скрывая своего оправданного гнева. Ему сейчас самое время дать выход своему гневу. Гораздо лучше, чем признавать себя виновным.
Он раскрыл конверт и, встав из-за стола (показав Дикстеру жестом, чтобы тот оставался сидеть), подошел к окну.
Письмо было написано чернилами от руки – почерком Астарты, изящным, мелким, разборчивым и красивым, как она сама.
«Супруг мой!
Нам причинили зло. Политика свела вместе двоих людей, которые не были рождены для того, чтобы жить вместе. Мы оба были тогда очень молоды. И у нас не было выбора. И помощи мы ни от кого не получили. Дочитав сказку до конца, закрывают книжку и верят, что принц и принцесса будут жить счастливо. Но мы не сказочные персонажи, а живые люди. И с нами поступили несправедливо и жестоко.
А я была несправедлива к вам. Еще в нашу свадебную ночь я поняла, что вы любите другую. Меня это не смутило. Я тоже любила раньше другого – или, по крайней мере, мне так казалось. Богиня в ее высшей мудрости открыла мне, что я была не права. Мне следовало сказать вам об этом. Но я думала, что из-за этого между нами возникнет пропасть. И мне гордость мешала признать, что у меня есть соперница. Как большинство женщин, я думала, что смогу победить ее. Да, я была несправедлива по отношению к вам.
А вы были несправедливы по отношению ко мне. Вы нарушили те обещания, которые дали мне: обещание уважать меня и почитать как свою супругу. Вы не настолько уважали меня, чтобы сделать меня вашим другом, раз уж вы не могли сделать меня своей возлюбленной. И вы не настолько уважали меня, чтобы доверять мне. Вы должны были сказать мне правду – что вы любите другую. Да, мне было бы трудно и больно, но куда больше вреда вы причинили мне – нам обоим – вашим безразличием и холодным молчанием! Хуже всего то, что вы так и не сделали попытки отказаться от этой любви. Вы отстаивали ее любым оружием, какое только находилось у вас под рукой, и использовали все для того, чтобы удалить меня от себя. Чего вы боялись? Что, не ровен час, влюбитесь в меня… хотя бы чуть-чуть? Что будете неверны ей? Да, вы принесли мне много вреда.
Я не хочу устраивать вам сцен и скандалов. Я удалюсь, чтобы дать нам обоим время спокойно обдумать ту правду, что, наконец-то, высказана теперь. Я поступаю так потому, что знаю: наш брак достиг критической точки. Я велела довести до сведения общественности, что возвращаюсь домой на празднование Фестиваля Цветущей Весны, очень важного события в жизни моего народа, связанного с прославлением Богини, спасшей его. Наш народ был бы рад, если бы его король прибыл для участия в этом фестивале.
Вы прибудете туда, мой супруг? Воспользуетесь ли вы удобным случаем, чтобы снова произнести клятвы, лежащие ныне мертвыми под зимними снегами? Протянете ли вы руку той, которая чувствует к вам нежность и любовь? Она готова простить вас за те страдания, что вы принесли ей, если ваше сердце сумеет смягчиться и вы простите ее за те страдания, которые она причинила вам».
Дайен прочел подпись: «С почтением и уважением, ваша жена».
И ниже – постскриптум, написанный почерком, выдающим волнение: «Все это должно оставаться между нами».
Дайен медленно сложил письмо, медленно вложил его в конверт, медленно спрятал конверт в нагрудном кармане своего форменного френча. Еще через некоторое время он повернулся в сторону Дикстера. Нет, он
медлил не затем, чтобы скрыть свои эмоции. Это было невозможно, они были спрятаны слишком глубоко. Он медлил потому, что впервые увидел, каково оно, его изображение, отраженное в зеркале.
– Ваше величество… – сказал, кажется, взволнованный, Дикстер.
– Со мной все в порядке, – успокоил его Дайен. Он вернулся к своему столу и снова сел. – Вы знаете, что она написала, сэр? Она показывала вам это письмо?
– Нет, сынок, конечно, нет. Но у меня возникла одна неплохая мысль. Она мне кое-что рассказала. По-моему, ей просто было необходимо кому-то рассказать об этом. Она очень одинока, Дайен.
– Знаю, знаю, черт побери! Все, что она сказала, правда. И даже больше. Гораздо больше. И она настолько добра, что избавляет меня от худшего. – Чуть поколебавшись, он добавил: – У меня давний роман.
– С дочерью Олефского, – спокойно отозвался Дикстер.
Дайен привстал со своего кресла, встревоженный и удивленный:
– Как вы узнали? Она знала? Что-нибудь сказала вам?…
Дикстер покраснел.
– Прошу прощения, я не должен был этого говорить. С моей стороны это всего лишь предположение, Дайен. Мне о ваших отношениях говорила Нола, уже давно, когда услышала, что вы должны жениться на ком-то другом. Она очень переживала за вас и хотела, чтобы я не оставлял вас без внимания. Все ваши секреты при мне, я нем, как могила.
– При вас, при Д'Аргенте, при Като, при его людях, при Олефском и его жене…
– Никто из этих людей не предаст тебя, сынок.
– Нет, – сказал Дайен, – но что должны они думать обо мне? Я король, я призван быть для них образцом…
– Но ты еще и человек, Дайен, – улыбнулся Дикстер, с нежностью глядя на Дайена.
– Но как может один сочетать в себе обоих? – Дайен снова вышел из-за стола и вернулся к окну. – Странно, что одному приходится ходить на котурнах другого. Наглядный урок от Бога, как сказал бы Саган.
– Саган, – услышав это имя, Дикстер подался вперед. – У вас есть какие-нибудь известия от архиепископа?
– У меня есть известия от Сагана. Я говорил с ним.
– Так он жив? – еле слышно сказал Дикстер.
– Еще как, – сухо проговорил Дайен. – Гораздо больше, чем сам того хотел бы, я думаю. Он поведал мне весьма интересную историю. Как будто у меня и без того мало проблем. По-видимому, я не единственный недостойный представитель нашего семейства.
Дайен пересказал Дикстеру исповедь умирающей женщины-врача. Джон Дикстер молча и очень внимательно выслушал короля и, если он и был шокирован или испытывал отвращение, то ничем не выдал своих чувств. В заключение он лишь недоверчиво покачал головой.
– В это трудно поверить. И все же такое не исключено. Многие из тех, в чьих жилах текла Королевская кровь, склонны были считать, что стоят над законами, которым подчиняются обычные люди. Ваш дядюшка, король, один из них. Еще один – Саган.
– А третий – я? – спросил Дайен, в упор глядя на Дикстера. – И все же – будь я обыкновенным человеком, то не оказался бы в такой ситуации. Я женился бы тогда на Камиле…
– Вы сделали выбор, Ваше величество.
– Да, я сделал выбор. Но теперь у нас из-за этого лишние хлопоты и тревоги, – живо парировал Дайен замечание Дикстера.
Он пересказал Дикстеру размышления и выводы Сагана, касающиеся Гарта Панты, сына короля Амодиуса, Валломброзы.
Дикстер нахмурился и снова покачал головой, когда Дайен дошел до предложения Командующего полностью уничтожить эту планету. Адмирал кивнул, одобрив отказ Дайена принять Звездный камень. Однако когда Дайен закончил свой рассказ, Дикстер снова потер свой подбородок и вздохнул:
– И все же нам остается только ждать.
– И доверять Сагану, – сказал Дайен.
Джон Дикстер услышал в голосе короля иронию и покачал головой:
– Это как раз то, что мне не нравится. Что вы думаете о нем?
– Опасен. Может быть, в настоящее время еще опаснее, чем когда-либо раньше. Тогда у него была цель, миссия, призвание. Теперь у него нет ничего, и, следовательно, ему нечего терять. Он убежден, что даже Бог отверг его.
– И все-таки вы верите ему. – Слова Дикстера прозвучали, как холодная констатация факта.
– Да, – подумав, сказал Дайен. – Я верю ему. Не могу сказать почему. Может быть, потому… что у меня нет выбора?
– Есть. И не один, – пожал плечами Дикстер. – И не последний из них – выбрать того, кто сделал вас тем, кто вы есть. О, может быть, вовсе не надо взрывать никакую бомбу, а только послать туда военные корабли, продемонстрировать силу…
– Против необитаемой планеты? Послать флот в мертвую часть галактики? Мы выставим себя на посмешище.
– Назовите это учениями, маневрами…
– Общественное мнение набросится на это, как свора изголодавшихся собак. Они будут обязаны обнаружить нечто – пресловутый «Легион Призраков», если не что-нибудь еще. Саган должен противостоять моему кузену, выяснить, что он замышляет и существует ли он вообще. Потом, когда мы узнаем факты, можно будет действовать более осмысленно и определенно.
– И тогда Саган сможет сделать свой выбор, – тихо сказал Дикстер.
– Что вы сказали? – спросил Дайен. – Извините, сэр. Боюсь, я имел в виду нечто другое.
– Ничего, – махнул рукой Дикстер, возражая Дайену. – Я всего лишь рассуждал вслух с самим собой. Дурная привычка. Старею. С позволения Вашего величества…
– Конечно, милорд, – Дайен встал. Беседа закончилась.
Дикстер тоже поднялся на ноги.
– Я удвою охрану свертывающей пространство бомбы и направлю несколько кораблей патрулировать регион по соседству с планетой Валломброза. Ухудшение ситуации на Муруве можно использовать в качестве предлога. Это недалеко от Валломброзы.
Но Джон Дикстер не спешил уйти. Он стоял, задумчиво глядя на короля. Он определенно хотел сказать что-то еще.
«Если бы я был обыкновенным человеком, – подумал Дайен, – таким, как Таск, например, Дикстер положил бы мне руку на плечо и дал бы пару добрых советов. Ему не так уж важно было бы, приму ли я их. Он высказал бы их просто так, от чистого сердца, чтобы я знал, что он желает мне добра.
Но он этого не сделает. Он даже затрудняется сейчас что-то сказать мне, осмелиться выразить сочувствие своему королю».
А король примет это сочувствие?
– До свидания, сэр, – сказал Дайен. – Спасибо вам за то, что вы пришли. И повторю еще раз: мне жаль, что вы оказались втянутым в это дело.
Когда Дикстер ушел, Дайен вызвал своего секретаря.
– Соедините меня с планетой Церес, – сказал он Д'Аргенту. – Я собираюсь переговорить со… своей женой.

Глава третья

Дайен сидел за своим письменным столом, изучая – или пытаясь изучать – свежие предложения по мирному урегулированию ситуации на Муруве. На самом же деле он удивлялся, почему Д'Аргенту так долго не удается установить связь с Астартой. Дайен уже дважды подносил руку к переговорному устройству, чтобы вызвать Д'Аргента, и дважды так и не стал этого делать. Личный секретарь короля сам превосходно знал, что делает и как следует ему поступать, чтобы соблюсти необходимый такт. В этом вопросе Д'Аргент мог дать фору королю, который весьма смутно представлял себе, где теперь Астарта и как выйти с ней на связь.
Прошел почти час.
Что-то не так, решил Дайен, прекращая неудачные попытки заниматься делами. Он как раз собрался выяснить у Д'Аргента, в чем дело, когда дверь кабинета открылась и появился его секретарь.
Щеки Д'Аргента раскраснелись, а его манера держаться – холодно и с достоинством – слегка изменила ему.
– Простите мне промедление, Ваше величество, но мне так и не удалось связаться с Ее величеством.
– Так, и что дальше…
Дайен нахмурился. Впервые, насколько король мог вспомнить, он видел своего секретаря рассерженным.
– Баронесса Ди-Луна желает говорить с вами, сир, – сказал Д'Аргент.
– Ясно, Ее величество пообщалась со своей матушкой!
– Не совсем так, сир, – дипломатично заметил Д'Аргент, которому королева была симпатична. – Согласно моим данным с планеты Церес, Ее величество сразу отправилась в храм Богини, находящийся высоко в горах. Это уединенное место на некотором удалении от дворца. Она Верховная жрица. Ее место скорее в этом храме, чем во дворце своей матери. Обе они – королева и ее мать – никогда не были особенно близки друг к другу. Как Ваше величество догадывается, Ее величество не относится к тем дочерям баронессы, которые гордятся «королевским саном», так сказать.
Дайен знал о том, что отношения между матерью и дочерью весьма натянутые. Баронесса редко навещала их, и, когда такое случалось, Астарта становилась замкнутой и как бы уходила в себя. Дайен, который всегда поддерживал дружеские отношения с баронессой, коль скоро ему не приходилось большую часть времени проводить в ее обществе, вспомнил, что во время одного из визитов матери Астарта казалась огорченной и несчастной, но он никогда не докучал Астарте расспросами об этом, никогда не выяснял причину угнетенного состояния жены.
– Я полагаю, вы пытались разыскать Ее величество в храме? Если это возможно… С храмом можно связаться или нет?
– О, нет, сэр. Он по размерам не уступает городу, и там очень сложная система связи. Это их религиозный Центр, а у их религии очень много приверженцев не только на самой планете Церес, но и во всей системе, и к тому же у них несколько систем по соседству. Главным образом благодаря усилиям Ее величества эта религия распространяется все шире. Ее величество пользуется большой популярностью в народе, сир.
Уж не вздумал ли Д'Аргент корить его? Дайен бросил на секретаря быстрый взгляд, в котором промелькнуло недовольство. «Ну что ж, наверное, я заслужил, чтобы меня корили», – подумал король.
– Итак, насколько я понимаю, вам не удалось установить связь с Ее величеством? – спросил он Д'Аргента.
– Нет, сир. Все линии связи с храмом и его окрестностями недоступны. Из-за каких-то солнечных возмущений. Но я убежден, что здесь скорее имеют место преднамеренные помехи.
– Баронесса.
– Несомненно, сир. Ее величество, надо думать, понятия не имеет об этом.
– А как же в таком случае удалось связаться с Ди-Луной?
– Личная охрана Ее величества, сир, предана баронессе гораздо больше, чем Ее величеству.
– Знаю, – сказал Дайен, больше себе самому, чем Д'Аргенту.
Однако он знал далеко не все, Дайен всегда предполагал, что его жена и ее воинственная мать, следившая за каждым шагом дочери, были в одной и той же сестринской общине, играя там главную роль. Теперь он вынужден был по-другому взглянуть на дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81