Он устало пробормотал:
— Но я не знаю, как именно. Факты часто противоречат друг другу, и данные всегда неполны. Может статься, что неизвестный принцип, от которого зависит стабильность атома, не относится к области психофизических феноменов. А может, это просто иллюзия, рожденная несовершенством наших физических чувств, не способных заглянуть внутрь атома. Я подозреваю, что физическое время и пространство — тоже иллюзии, но тут я ничего не знаю наверняка. Зато я наверняка знаю, что Джейн Картер может сдетонировать атом калия-40.
Уайт поежился — серебристый плащ почти не защищал от холода. Голос его вдруг стал печальным:
— У меня были мечты, Форестер, прекрасные мечты о том времени, когда новая наука сможет освободить людей от господства машин. Я верил, что человеческий мозг способен победить материю, подчинить пространство и управлять временем. Но большая часть моих попыток не увенчалась успехом. Почему? Я не знаю. Похоже, я в тупике. Я столкнулся с преградами, которые никак не могу преодолеть. Наверное, я просто не вижу барьера, какого-то лимитирующего закона природы, который мне мешает.
Он тяжело вздохнул и слегка покачнулся, нависая над Форестером. Через некоторое время Уайт горько повторил:
— Я не знаю, в чем тут дело. У нас не осталось времени на новые бесплодные попытки или ошибки, потому что машины уже захватили большую часть человеческой Вселенной. Ваша планета одна из немногих еще свободна от них. А вы даже не знаете, что их разведчики уже здесь!
Форестер все еще недоверчиво смотрел на рыжеволосого великана. Голос Уайта стал жестким.
— Да, гуманоиды старика Мэнсфилда уже прощупывают вашу защиту. Они послали хорошо обученных шпионов, гораздо более опасных и умных, чем человеческие агенты Трипланетного альянса. Они не спят и не совершают ошибок!
Форестер почувствовал, как у него засосало под ложечкой от ужаса.
— Вы хотите сказать — машины шпионят за нами?
Уайт спокойно ответил:
— Вы уже встречались с ними. Но не отличили бы их от людей — они достаточно умны, чтобы позволить обнаружить себя с помощью рентгена или пострадать от несчастного случая. Но я могу вычислять их. Может быть, единственное, чему я действительно научился за годы сплошных провалов, так это чувствовать родомагнитную энергию, которая управляет ими.
Форестер покачал головой, все еще не в силах прийти в себя от услышанного.
Уайт продолжал мозговую атаку:
— Они уже здесь. Эш Оверстрит сказал, что рапорт Мэйсона Хорна станет для них сигналом к атаке. Это не оставляет нам времени на размышления и колебания. Чтобы остановить машины, мы должны использовать все возможные средства. Вот почему нам так нужен инженер-родомагнетик.
Форестер нерешительно встал.
— Я не вполне понимаю…
Громогласный голос Уайта зазвучал с новой силой:
— Машины родомагнитны по своей природе. Все они управляются с отдаленного расстояния — особым центральным аппаратом, находящимся на Крыле IV. Чтобы их уничтожить, удар должен быть нанесен именно по нему, иначе аппарат с легкостью заменит хоть сотню, хоть миллион испорченных гуманоидов. К сожалению, мои мозги не приспособлены для математики, и старина Мэнсфилд смог научить меня лишь азам родомагнетики. Вот зачем вы здесь. Согласны ли вы присоединиться к нам? — глубокий голос великана выдавал волнение.
Неудобно устроившись на деревянном настиле, Форестер несколько секунд пребывал в нерешительности. Он против воли был очарован картиной, представленной ему Уайтом, который с такой легкостью говорил о его детище — родомагнетике. Однако доктор отрицательно покачал головой. Если все рассказанное правда, и Мэйсон Хорн действительно возвращается с отчетом об изобретении трипланетными учеными конвертора массы, то ему, Форестеру, надлежит вернуться к своему проекту и ожидать сигнала готовности номер один.
Он произнес металлическим голосом:
— Извините, но я ничем не могу вам помочь.
Уайт не стал возражать. Напротив, словно всегда ждал отказа, он повернулся к Айронсмиту, все еще сидевшему возле Джейн Картер у огня и внимательно слушавшему их беседу.
— А вы, Айронсмит, вы с нами?
Форестер задержал дыхание и пристально взглянул на молодого клерка. Если он согласится остаться, значит, он сообщник Уайта. Может быть, именно Айронсмит помог Грейстону Великому создать иллюзию появления девочки в его лаборатории — если, конечно, это было трюком. Но Айронсмит отрицательно покачал головой и мягко ответил:
— Честно говоря, я не вижу ничего плохого в этих машинах и во всем, о чем вы рассказывали. В конце концов, они всего лишь машины и делают то, ради чего были созданы. Если они способны предотвратить войну, я лишь обрадуюсь их появлению.
Уайт едва не задохнулся от ярости:
— Да они уже здесь! Оверстрит говорил, что сейчас вы откажетесь помочь нам, но, по крайней мере, мы предупредили вас. Уверен, когда вы повстречаетесь с гуманоидами, то измените свое мнение.
Айронсмит встретил вспышку ярости великана приветливой улыбкой.
— Может быть. Но я так не думаю.
Уайт нетерпеливо повернулся к Форестеру, словно уязвленный непоколебимым спокойствием молодого математика.
— Вы можете предупредить нацию о проникновении Гуманоидов в вашу систему безопасности. Их корабли уже на пути сюда, и на них достаточно машин, чтобы захватить вашу планету. Как научный советник министерства обороны, возможно, вы сможете оттянуть вторжение на некоторое время…
Внезапно Уайт замолчал и повернулся к Эшу Оверстриту. Коротышка неподвижно сидел на камне. Его влажные глаза смотрели на темную стену, но явно не видели ничего вокруг. Оцепенение длилось недолго — ясновидец прошептал:
— Ему пора идти, — он кивнул в сторону Форестера. — Его люди уже начали беспокоиться. Они считают нас трипланетными агентами и вот-вот откроют огонь.
Глава восьмая
Форестер бросил быстрый взгляд на часы и без лишних церемоний кинулся прочь из башни. Выскочив на берег, он принялся махать шляпой в надежде, что Армстронг и Додж разглядят его сквозь пелену тумана. Однако Айронсмит не торопился уходить. За спиной доктора Джейн Картер засмеялась над какой-то шуткой клерка, затем произнесла:
— Большое вам спасибо, мистер Айронсмит.
Форестер хрипло выкрикнул:
— Идем скорее, пока они не начали стрелять!
Но улыбающийся математик не проявлял никакого беспокойства и по-прежнему медлил. Он пожал дрожащую руку старого мага и что-то шепнул на прощание Уайту. Вывернув карманы поношенных брюк, он отдал девочке несколько монет и весь свой запас жевательной резинки. Джейн проводила его до дверей и помахала рукой вслед.
— Они не начнут стрелять, — с усмешкой Айронсмит показал доктору небольшой предмет из темного металла. — Маленькая Джейн принесла мне спусковой механизм ракеты.
Дрожа от холодного морского ветра, Форестер все продолжал махать шляпой. Затем посмотрел на металлический предмет, надел шляпу и стал пробираться к материку по влажным камням и кучам принесенного прибоем мусора. Доктор едва мог дышать. Когда они наконец добрались до машины, на его лице проступил холодный пот.
Додж радостно приветствовал его:
— Вы ужасно напугали нас, сэр. Отведенный час почти истек.
Обернувшись в сторону темнеющей в ночи башни старого маяка, Форестер приказал технику разобрать оружие и проверить наличие деталей. Через некоторое время Додж удивленно вскрикнул. Но когда Айронсмит достал из кармана и протянул ему недостающую деталь механизма, изумление его стало еще сильнее.
Форестер тяжело опустился в машину и захлопнул за собой дверь.
— Не задавайте пока вопросов. Просто упакуйте ракеты, и возвращаемся в Стармонт. Думаю, близится время, когда проект будет задействован. Скорее!
Ему совсем не хотелось вести машину, и за руль сел Армстронг. Доктор сидел рядом с Айронсмитом, возле которого лежал собранный аппарат. Замерзший, неимоверно уставший, Форестер чувствовал приступы тошноты каждый раз, когда машина подскакивала на выбоинах. Несмотря на усталость, он незаметно наблюдал за Айронсмитом.
Молодой человек удобно пристроил свои длинные ноги на коробках с оружием и с интересом разглядывал проносившиеся за окном пейзажи. Когда машина выехала на пустынную дорогу, он закрыл глаза и спокойно уснул. Мучаясь многочисленными подозрениями и возникшей после разговора с Уайтом неопределенностью, Форестер толкнул Айронсмита в бок. Он чувствовал острую необходимость поговорить.
— Я физик, — от волнения голос доктора звучал хрипло. — Всю свою жизнь я занимался разработкой и претворением в жизнь вполне конкретных идей, которые поддаются контролю. Весь этот бред о забытых возможностях человеческого организма просто сводит меня с ума — я отказываюсь в это верить.
Айронсмит ободряюще кивнул.
— Я понимаю. Очень хорошо помню документ, в котором вы отрицали возможность действий, выходящих за рамки законов физики.
— Просто лабораторный отчет. Видите ли, фирма Рут поставляла нам оборудование для одного сумасшедшего проекта. Там были шарики в небольшой рамке, которые механически перекатывались, и устройство, создававшее условия для идентичности их движения. Предполагалось, что можно заставить шары делать то же самое силой мысли. По-моему, Рут восприняла все это слишком серьезно. Я приказал сделать копию рамки и попробовал повторить эксперимент, чтобы показать ей, что это невозможно. Мои результаты показали наличие дистрибуции линии кривизны, — ответил Форестер.
Айронсмит лукаво улыбнулся сквозь зевок:
— Это само по себе является прекрасным доказательством экстрафизического действия. Ведь получилось так, как вы хотели. Любой род экстрафизических изысканий, если вы еще не заметили, требует небольших отступлений от методов классической физики. Экспериментатор — часть эксперимента, а ваши отрицательные результаты — логический вывод из отрицательной причины проведения эксперимента, — невинным голосом произнес Айронсмит.
Форестер посмотрел на молодого математика так, словно увидел его впервые. Фрэнк всегда был для него лишь компетентным помощником по части электронных вычислений, который, казалось, не имел желания добиваться в жизни чего-то большего. Он раздражал доктора своей вечно мятой одеждой, жевательной резинкой и многочисленными приятелями. Он всегда обнаруживал возмутительное безразличие к научному истэблишменту, и Форестер просто впал в ступор, ибо не ожидал от Айронсмита таких обоснованных рассуждений.
Клерк тем временем продолжал:
— Изначальная цель — ключ ко всему. Но у Марка Уайта в рассуждениях слишком много лишнего — он стремится создать оружие вместо того, чтобы просто искать истину. Вот почему мне кажется, что он никогда не сможет контролировать машины — он слишком сильно их ненавидит.
Возмущение непоколебимым спокойствием клерка вызвало у Форестера бурный протест:
— У него есть на то причины! Не забывайте, что он уже сталкивался с гуманоидами, а мы нет. Я намерен сделать полный отчет обо всем услышанном для министерства обороны. Как бы ни сложились обстоятельства, наши военные силы должны быть готовы отразить любое инопланетное вторжение.
Айронсмит покачал головой:
— Я обдумал это, сэр. Все выглядит чрезвычайно странно, разве вы не замечаете? Тем более странным это покажется тем, кто сам не слышал речей Уайта. А ваши рассказы и впечатления вряд ли должным образом подействуют на военную комиссию. И уж тем более они не поверят в иррациональные способности помощников Уайта.
Мальчишеское лицо клерка просветлело.
— Кроме того, сэр, еще неизвестно, как все обернется с гуманоидами. Быть может, мы даже извлечем пользу. Несмотря на рассказы Уайта, я так и не нашел причин для того, чтобы ненавидеть или бояться их. Если они действительно способны предотвратить войну — так это именно то, что нам надо. Разве вы так не считаете?
Форестер так не считал, но, вспомнив выражение глаз Армстронга, когда он не поверил в явление девочки в секретную лабораторию, доктор решил подождать с докладной в министерство обороны до лучших времен.
Время приближалось к полуночи, когда служебная машина Форестера подъехала, наконец, по пустынной дороге к поблескивающей в темноте ограде, окружавшей территорию Стармонта. Ощущая себя совершенно разбитым и изможденным, доктор почувствовал легкий укол зависти, глядя, с какой легкостью Айронсмит выскочил из машины, едва они преодолели внутренние ворота. Математик сел на свой старый велосипед и поехал в сторону компьютерного отдела, оставаясь таким же бодрым и энергичным, как до поездки.
Готовность номер один была объявлена в середине ночи — пришло сообщение по телетайпу. Сигнал тревоги означал, что детекторы отреагировали на наступательную операцию сил Трипланетного альянса. Персоналу, обслуживающему проект «Молния», было приказано подготовить по две ракеты против каждой из вражеских планет и ожидать окончательного приказа об уничтожении врага.
Второе послание пришло пятью минутами позже. В нем говорилось о необходимости личного присутствия Форестера на внеплановом заседании военного ведомства. Доктор мгновенно собрался, не успев сказать ни слова Рут. Его служебный самолет приземлился под холодным ливнем на мокром военном аэродроме незадолго до рассвета. Присланная за Форестером машина на бешеной скорости повезла его в охраняемый тоннель, уходящий в глубь холма.
Глубоко в подземном городе, отрытом как безопасное убежище, доктор прошел по длинным коридорам в узкую комнату из серого бетона и занял свое место за покрытым зеленым бархатом столом в ожидании начала совещания. Форестеру не удалось поспать в самолете из-за грозы и непрекращающихся вспышек молнии.
Легкий ужин, который он разделил с членами экипажа, тяжело лег на желудок, и доктор мечтал о таблетке. Сидя в мокром после ночного путешествия костюме, он представлял себе сухую уютную комнату в Стармонте и старался не думать ни о чем другом. Вдруг он почувствовал приступ почти панического страха — из соседней двери в комнату вошел Мэйсон Хорн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32