Так что вперед! Джейн поможет вам, если вы сами расслабитесь и не будете неосознанно сопротивляться. — Уайт перевел взгляд с Форестера на новые секции реле, и доктор снова поразился силе негасимого пламени, горевшего в глазах рыжеволосого гиганта.
Доктор уставился на ребенка, стараясь не дрожать от волнения.
Девочка протянула ему маленькую перепачканную руку и сказала:
— Я помогу вам, доктор Форестер. В путь!
Ученого поразили спокойствие и убежденность, горящие в глазах девочки.
Да, он знал дорогу! Лучик ее уверенности коснулся его и вновь наделил надеждой. Она вела его, и им даже не пришлось перешагивать через пространство. Доктор вообще не ощутил никакого движения — и тем не менее через миг они оба уже стояли на балконе лаборатории Мэнсфилда.
— Вот видите! Это совсем не сложно! — прошептала Джейн.
Он пожал ее пальцы в знак благодарности, а затем осмотрелся вокруг. Пол внутри башни был сделан из пластин серого окисленного алюминия. Абсолютно лишенная окон стена тянулась бесконечно далеко вверх и вниз, уходя за пределы видимости. Стоя на балконе, доктор боялся взглянуть вниз — дух захватывало от огромной высоты, на которой они находились.
Небольшая дверца вела с балкона в бывшую лабораторию Мэнсфилда, а оттуда — к энергетическому центру. Доктор снова невольно опустил глаза — безграничность пространства пугала его. Так вот где наивный идеалист Уоррен Мэнсфилд создавал первые части реле для управления гуманоидами! Вот к чему привело его стремление избавить человечество от войн! Где же теперь он скрывается от своих детищ и надеется ли еще справиться с ними?
Восемьдесят лет эры правления гуманоидов сильно изменили Крыло IV. Глядя вниз с бесконечно высокой башни, Форестер ощутил дрожь и почти панический страх. Тень, отбрасываемая этим мрачным строением, темной полосой ложилась на едва различимую поверхность планеты. Раньше здесь были горы, но после того, как гуманоиды стали расширять поле деятельности, они сгладили все неровности окрестного пейзажа, и теперь кругом простиралась бесконечная равнина. Вся эта местность представляла собой огромный космопорт, куда прибывали и откуда взлетали многочисленные межзвездные корабли. Они были столь же невероятных размеров, как те, что привезли гуманоидов на планету Форестера, — но из-за огромного расстояния большинство их казалось скоплением крошечных насекомых.
Впрочем, некоторые корабли находились достаточно близко, чтобы доктор мог разглядеть, как гуманоиды выгружают из них темные массы руды — сырья для производства все новых и новых машин. Другие принимали на борт бесчисленное множество уже готовых андроидов — их металлические когорты маршировали вверх по трапу, готовые разрешить все мировые проблемы, похоронив их под бесконечной благожелательностью Основной Директивы.
Большинство гигантских кораблей опускалось в люки на поверхности посадочного поля или поднималось из них — вероятно, стоянки звездолетов располагались под землей. Форестер подумал, что вся планета превратилась в один огромный лабиринт шахт и посадочных площадок, плавильных печей, хранилищ руды, фабрик и сборочных линий — в темную матрицу невероятной машины Мэнсфилда, в которой рождались гуманоиды.
Ученый отвел взгляд от пейзажа. Плечи его устало опустились, руки дрожали. Джейн Картер прижалась к нему, едва дыша и не произнося ни звука. Наконец, они оба повернулись к двери в стене. Девочка улыбалась, с гордостью показывая ему путь, ее огромные глаза торжественно сияли. Когда Форестер уже хотел открыть дверь, она потянула его за рукав.
— Подождите! Мистер Уайт хочет, чтобы вы взглянули на это, — девочка неуверенно обвела рукой серую бесконечность расстилавшегося под ними пространства. — Он говорит, что вы инженер и, может быть, поймете, что это такое.
Внимательно поглядев в указанном направлении, доктор увидел гигантский новый купол, возводимый гуманоидами. Слегка расплывчатый из-за легкой дымки, он имел темно-красный цвет, а высота его несколько превышала ширину. Вокруг купола вздымалась ажурная металлическая паутина строительных лесов. Но это все ни о чем не говорило доктору. Неожиданно рядом с куполом появился поднимающийся снизу межпланетный корабль, казавшийся мелкой мошкой, — но Форестер знал, что корабль невероятно огромен.
Девочка продолжала дрожащим голосом:
— Я пыталась проникнуть внутрь него, но почему-то не смогла. Даже мистер Оверстрит не смог заглянуть туда, но он думает, что купол может помешать нам.
Форестер молча изучал странное строение. Собирались ли гуманоиды самосовершенствоваться с помощью нового реле — лучшего, нежели палладиевый мозг, созданный Уорреном Мэнсфилдом? Вполне возможно. Кто знает, к чему они смогут прийти в итоге…
— Скажи мистеру Уайту, что я не знаю, для чего нужен этот купол.
Ветер дул в лицо ученому, заставляя глаза слезиться. Потом запахло чем-то горьковатым и маслянистым. Форестер закашлялся от угара, а затем продолжил:
— Его форма ни о чем мне не говорит, а платина в родомагнитном оборудовании ничем не лучше железа. Вряд ли это нечто родомагнитное.
Рука девочки дрожала в его ладони, когда она прошептала.
— Но это что-то очень плохое… А теперь идемте — мистер Уайт сказал, что нам надо поторопиться, потому что мистер Оверстрит видит тень беды, висящей над нами. Он не знает, какой именно, но она уже на нашем пути.
Последний раз взглянув на далекий малиновый купол, девочка потянула Форестера к алюминиевой двери. Странно было видеть на безлюдной планете дверную ручку, приспособленную для человеческой руки. Ручка медленно подалась, когда доктор попытался повернуть ее и открыть дверь. Небольшой коридор, стены которого слабо поблескивали от светящейся серой краски, привел их в старую лабораторию, где Уоррен Мэнсфилд создал своего первого гуманоида.
Вдруг Джейн опять потянула доктора за рукав:
— Подождите. Мистер Уайт говорит, чтобы мы подождали, пока мистер Оверстрит осмотрит секции, которые нам надо заменить. Он видит, что машины работают совсем рядом — придется подождать, пока они уйдут.
Форестер ждал, вздрагивая от напряжения и почти животного страха. Чтобы хоть как-то отвлечься от пугающих мыслей, доктор принялся рассматривать лабораторию. Стены помещения покрывала все та же светящаяся серая краска, на одной из них висела исцарапанная грифельная доска. В углу стояло потертое кожаное кресло, рядом с ним — пыльный чертежный стол. Вдоль другой стены тянулись ряды книжных полок, преимущественно с технической литературой. На полу в беспорядке громоздились ящики и коробки с деталями и инструментами. Несколько покрытых плесенью шерстяных одеял все еще лежали на раскладушке, когда-то служившей Мэнсфилду постелью. Возле нее стоял самодельный столик, собранный из небольших коробок и уставленный грязными тарелками, пыльными бутылками и пачками из-под кукурузных хлопьев, словно физик лишь иногда неохотно отрывался от своего ужасного творения ради самой примитивной еды. Спертый воздух давно покинутого жилища хранил запах пыли и медленного разложения. По счастью, этот отрадный для человеческого взгляда беспорядок должен был остаться здесь навсегда благодаря запрету на посещение гуманоидами этой комнаты.
Растроганный и огорченный всем увиденным, Форестер медленно повернулся обратно к внутренней двери, по-прежнему не выпуская холодную дрожащую руку Джейн из своей ладони.
Мозг доктора вспоминал последовательность шагов, которые им предстояло сделать.
— Сначала мы должны найти две секции — номер четыре и пять. Ты должна быть начеку, пока я размонтирую их. Затем ты вернешься в пещеру и принесешь мне новые секции. Я подключу их к системе, а ты остановишь гуманоидов, которые смогут добраться до нас.
Девочка внимательно слушала, кивая темноволосой головой. Вся операция займет не более пяти минут. Им предстоит дополнить Основную Директиву биллем о правах человека и освободить многие тысячи миров от удушающей доброты гуманоидов. До тех пор пока люди не совершат очередной ошибки. Сердце доктора бешено застучало, когда он почувствовал, как пальцы Джейн сжали его руку, и девочка молча кивнула в сторону внутренней двери.
На этой двери тоже была обыкновенная ручка, столь необычная среди установленных гуманоидами повсюду родомагнитных замков. Форестер очень медленно приоткрыл дверь, готовый в случае опасности быстро захлопнуть ее и отскочить в сторону. За дверью располагалась родомагнитная система. Многие миллионы хрупких палладиевых ячеек механического мозга были соединены в секции, подобные тем двум, которые доктор собрал в пещере. Секции укладывались в длинные панели, соединенные между собой паутиной из белой палладиевой проволоки, а панели образовывали конструкцию из массивных колонн, которым не было конца.
Гуманоиды не нуждались в освещении, и большую часть помещения скрывал полумрак. К счастью, самые старые панели, созданные еще самим Мэнсфилдом, были выкрашены все той же светящейся серой краской. Ее мерцание позволяло хорошо видеть предметы на расстоянии полутора-двух метров. Целые комнаты содержали в себе разум и необъятную память разбросанных по тысячам миров гуманоидов. Бесконечные ряды колонн образовывали нечто вроде узких длинных каньонов и поднимались вверх так высоко, что верхние панели тонули во мраке.
Джейн испуганно вскрикнула.
— Что-то не так? — спросил ученый, но тут же увидел все сам.
Гуманоиды, эти вечно занятые нейроны механического мозга, были и здесь. Форестер заметил несколько машин, проворно и с неизменной грацией двигавшихся по узким мосткам, проложенным вдоль ярусов уходящих вдаль панелей. Ближайший гуманоид, работавший в пятидесяти футах от ученого и девочки, повернулся к ним лицом и теперь стремительно приближался. Блеск его стальных глаз наводил панический страх. Форестер схватил Джейн и молча выскочил за дверь.
Превозмогая собственные страхи, Джейн прошептала:
— Разве вы не замечаете, доктор Форестер, — он не может вас видеть. Мистер Уайт говорит, что гуманоид не способен увидеть нас с расстояния больше чем в десять шагов. Он просто работает здесь вместе с остальными, занимаясь поддержанием чистоты и порядка в системе.
— Прости, Джейн, я совсем забыл, что они слепы, — все еще дрожа, ученый снова открыл дверь.
Они медленно прошли в огромную комнату, где располагался центральный комплекс, управлявший гуманоидами. В безмолвной тишине Форестер ощутил пульсацию невероятных энергий — полноводные реки родомагнитной мощи, проистекавшей отсюда, контролировали триллионы машин, опекающих миры, когда-то принадлежавшие человеку.
Осторожно пробравшись по узкому мостику без перил — он был построен для совершенных машин, которые никогда не спотыкаются и не могут поскользнуться, — доктор наконец-то подошел к блестящим серым панелям. Он видел номера, нанесенные еще самим Мэнсфилдом восемьдесят лет назад, четкие крупные цифры, помогавшие отличать секции друг от друга. Местами краска уже облупилась, но Форестер все еще мог разглядеть эти знаки.
Первые три секции содержали Основную Директиву. Три длинных серебристо-серых ящика, размером чуть меньше гроба. Восемьдесят лет назад в них были захоронены свобода и будущее человечества. Мэнсфилд жестоко ошибся, слишком далеко зайдя в своем стремлении оградить людей от войны. Доктор прошел мимо секций и подошел к двум следующим. Джейн по-прежнему крепко держала его за руку. Стараясь не обращать внимания на суетившиеся поблизости машины и забыть о пропасти под ногами, доктор всматривался в написанные на панелях номера.
Четыре! На мгновение у Форестера остановилось сердце. Он чувствовал себя так, словно узкий мостик под его ногами обрушился, и, чтобы не упасть, надо скорее ухватиться за что-то прочное. Наконец доктор перевел дух и открыл кожаный чемоданчик с инструментами, захваченный из пещеры. Но Джейн снова сильно сжала его руку, стараясь привлечь внимание.
Пристально глядя перед собой, Форестер увидел того самого андроида, что работал совсем рядом. Машина продолжала вытирать невидимую пыль с помощью какого-то особого прибора, постепенно двигаясь как раз в их сторону. Доктор знал, что у него нет времени даже на испуг. Он отыскал кусачки и приподнял полость, прикрывавшую четвертую секцию реле. Отыскав серебристые проводки, Форестер принялся быстро орудовать кусачками, разъединяя связующие нити секций.
Ох!..
Джейн Картер вскрикнула пронзительно, словно от боли. Она вырвала свою руку из пальцев доктора, и он даже не сразу понял, что же произошло. Сначала Форестер подумал, что девочка случайно сорвалась с галереи, но потом понял, что она медленно удаляется от него — вероятно, ближайший гуманоид все-таки заметил их. От неожиданности Форестер выронил кусачки, и они с громким стуком упали на металлический настил. Ученый сам едва не свалился вниз и больно ободрал кожу на пальцах об острый край панели, за который ухватился, чтобы сохранить равновесие.
Безликая машина постепенно приближалась, продолжая протирать панели. Она явно не видела ни Джейн, ни доктора. Форестер поискал глазами девочку, старясь понять, что же ее так напугало. Она молча стояла на мостике, неподвижная, словно робот. Побледневшее лицо ребенка выражало сильный испуг, а огромные глаза были устремлены на дверь.
Глава двадцать вторая
Не выпуская холодного края панели, чтобы вновь не потерять равновесие, Форестер с опаской повернулся в ту же сторону. Дверь все еще была закрыта. Находясь в эпицентре бушующей энергии, он не слышал ни одного постороннего звука. Но стоило ему снова взглянуть на приближающегося гуманоида, как легкий скрип возвестил о том, что дверь открылась. Из тени вышел мужчина и уверенно пошел навстречу Форестеру, пренебрегая опасностью оступиться на узком настиле мостика.
— Остановитесь, Форестер!
Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ученый теперь лишился еще и дара речи — он хорошо знал этот чистый, приятный голос, эхом отдающийся от стен комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32