Медленные волны запредельной боли отдавались во всем теле, но и они были не так страшны, как осознание полного провала. Едва не захлебнувшись в мерзкой воде, он откашлялся, восстанавливая дыхание. Опираясь о камень, он встал на руки и уцелевшее колено и попытался на ощупь разыскать ящики с ракетами.
Но исцарапанные пальцы Форестера натыкались только на холодный бетон л пустые кожухи, в которых раньше стояли генераторы и конверторы. Проект «Молния» был полностью уничтожен! Осознание этого факта добило доктора, но он никак не мог понять, как это произошло.
Нигде не было видно следов того, что скрытый лифт обнаружен, и ничто не указывало на присутствие специальной техники, необходимой для демонтажа ракет. Другого входа в убежище не существовало, как не было и намека на новый тоннель, вырытый гуманоидами. Тем не менее ракеты исчезли.
Воспаленный мозг Форестера отказывался мириться с происходящим, нервы его были на пределе. Доктор слабо стонал от боли в ноге и в конце концов просто лег на пол, радуясь уже тому, что ледяная вода притупила боль и теперь она стала вполне переносимой.
Звук, похожий на звон разбившегося стекла, вывел его из спасительной дремоты и пробудил новую вспышку боли в ноге. Конечно же, ему надо было сначала попросить Оверстрита заглянуть в убежище, но он до сих пор не мог поверить во всю эту психофизическую чушь. Старого пса не обучишь новым трюкам… Сонно вслушиваясь в тишину, он опять услышал звон бьющегося хрусталя и наконец понял, что это всего-навсего капает откуда-то сверху вода. Вздрагивая от холода, доктор ожидал падения следующей капли — больше делать было нечего.
Ему конец, и теперь можно просто забыться. Причиной очередного всплеска явно послужило кое-что потяжелее капли, но Форестер даже не пытался приподняться и посмотреть, пока вдруг яркий свет не заставил его открыть глаза. Щурясь и моргая, он увидел двух изящных гуманоидов, двигавшихся по коридору явно в поисках его самого. Голубые и бронзовые блики света играли на темных металлических телах.
Серебряный голос мелодично произнес:
— К вашим услугам, доктор Форестер. Вы сильно пострадали, сэр?
Все его раны ничего не значили сейчас — доктор нервно кивнул в сторону черной пустоты бетонной шахты, где когда-то находилась пусковая станция, и пробормотал:
— Так вы все-таки нашли их, да?
Машина спокойно ответила:
— Мы нашли вас, сэр. Мы наблюдали, как вы неразумно решили войти в здание, которое рушится, и отправились спасать вас так быстро, как только смогли. Нас задержала сначала та девочка, что была с вами, а потом падение купола. Пришлось расчистить путь и починить лифт, чтобы добраться до вас.
Удивление и недоумение побудили Форестера приподнять голову, и тотчас же машина проворковала:
— Не пытайтесь двигаться самостоятельно, сэр. Состояние вашего здоровья может еще ухудшиться.
Не находя в себе сил даже посмеяться над иронией происходящего, доктор лишь слабо кивнул в сторону пустого помещения и хрипло прошептал:
— Как вы обнаружили его? Как вы нашли это убежище?
Спокойные стальные глаза гуманоида внимательно смотрели на Форестера.
— Мы обнаружили лифт, когда разбирали обломки рухнувшего здания, чтобы найти вас. Вам не больно говорить, сэр? Тогда скажите, что за оборудование находилось здесь раньше?
Вопрос андроида застал доктора врасплох. Выходит, машины до сих пор ничего не знали о существовании проекта «Молния»! Мозг Форестера не в силах был справиться с новым вопросом: кто же тогда вынес отсюда ракеты и оборудование? Неужели Фрэнк Айронсмит? Доктор вздрогнул от чего-то еще более холодного, чем мутная вода шахты. Но даже выдающийся математик вряд ли смог бы вывезти сотню тонн оборудования на старом велосипеде…
— Что здесь располагалось, сэр? — настаивала машина.
Желание скрыть правду пробудило фантазию Форестера.
— Наша первая лаборатория по изучению нейтрино. Первые неудавшиеся поисковые стволы создавались здесь в обстановке абсолютной секретности. Позже, когда военная охрана стала более надежна, мы построили и подняли наверх новые стволы, которые вы видели под бетонным куполом. Здесь их работу затрудняли постоянные протечки воды. Старое оборудование вынесли отсюда, а убежище сохранили на какой-нибудь экстренный случай.
Вроде бы гуманоида вполне удовлетворил этот ответ, но сам доктор никак не мог примириться с исчезновением ракет. Нельзя же, в самом деле, предполагать, что их похитили с помощью некой психофизической активности! Марк Уайт определенно не знал о пропаже, и даже Джейн Картер вряд ли смогла бы телепортировать такое количество оборудования.
Но кто-то же вынес отсюда ракеты, а заодно и документы со всеми техническими характеристиками, хранившиеся в сейфе! И теперь этот кто-то способен взорвать целую планету с той же легкостью, с которой человек может прихлопнуть надоедливого комара. Расслабившись после пережитого стресса, доктор даже испытывал сочувствие к этому неизвестному вору, похитившему его смертоносное оружие.
Сознания Форестера достигли слова гуманоида:
— …еще несколько вопросов, сэр. Нам очень надо разыскать девочку, которая пришла сюда с вами. Как ее зовут, сэр? И где она сейчас?
Превозмогая боль, доктор улыбнулся — значит, им не удалось поймать Джейн Картер. Наверняка она спаслась и сидит сейчас в темной пещере вместе со своими друзьями, а Марк Уайт разрабатывает новый план борьбы с гуманоидами. Форестер тихо пробормотал:
— Я не знаю.
Машина немного помолчала, а потом снова заговорила:
— Она чрезвычайно опасна, ибо обладает сверхчеловеческими способностями, которые использует во вред Основной Директиве. В настоящее время мы организуем новую службу для борьбы с подобными случаями, так как эйфорид иногда не в состоянии повлиять на них. Мы должны как можно скорее разыскать эту девочку.
Давая волю накопившемуся гневу — все равно притворяться было больше незачем, — доктор потряс кулаком перед темными одинаковыми лицами:
— Надеюсь, что вы никогда не найдете ее! А еще надеюсь, что она отправится прямиком на Крыло IV и воспользуется своими сверхчеловеческими способностями, чтобы уничтожить тот аппарат, который управляет вами! Я все сказал, теперь убивайте меня, если хотите! — Форестер замолчал в ожидании реакции андроидов.
Машина проворковала в ответ:
— Клэй Форестер, вам так и не удалось понять истинную природу нашего предназначения. Очевидно, что ваша экстремальная неспособность быть счастливым вынуждает нас прибегнуть к эйфориду, как только вы окрепнете настолько, чтобы легко перенеси наркотик. Наша цель — не наказывать людей, а только служить и подчиняться. Так как вы сами не продемонстрировали никаких сверхчеловеческих способностей, нет никакой необходимости уничтожать вас.
Форестер молча лежал в воде, и даже дрожь, бившая его, куда-то исчезла.
Глава восемнадцатая
Снова раздался плеск воды, и спокойные черные машины нагнулись, чтобы поднять Форестера на своих заботливых теплых руках. Очень осторожно, стараясь не причинить боли, один из гуманоидов ощупал сломанную ногу доктора. Металлический голос произнес:
— Вы поступили чрезвычайно неосмотрительно. Падение повредило ваше правое бедро и колено, кроме того, порваны некоторые связки. Вы остро нуждаетесь в нашей помощи.
Доктор заметил с сарказмом:
— Вы не очень-то заботились обо мне, когда натравили на нас свой бульдозер.
Уравновешенный голос машины ответил:
— Тогда с вами находилась та девочка. Согласно Основной Директиве мы работаем ради наибольшего блага наибольшего количества людей, а потому должны использовать любые средства, чтобы уничтожать сверхчеловеческие способности подобных ей индивидуумов.
Гуманоиды осторожно перенесли доктора в лифт. Несмотря на всю их аккуратность, прикосновения к сломанной ноге вызывали страшную боль. Наконец они выбрались наружу. Яркое солнце било в глаза, крылатые цветы из странного сада все так же парили, целовались и умирали. Потом Форестер оказался на холодном столе в маленькой белой комнатке. Заботливые машины сняли с него изодранную одежду, смыли грязь и кровь с тела. Какой-то химический запах ударил ему в ноздри, что-то обожгло исцарапанную кожу. Доктор вздрогнул и не удержался от стона, когда к его сломанному бедру прикоснулись.
Машина мгновенно произнесла:
— Не стоит беспокоиться, сэр. Боль скоро пройдет.
Мягкие пластиковые пальцы приподняли его руку. Форестер ощутил почти животный страх, увидев острую иглу шприца в руках гуманоида. Сухие губы отказывались повиноваться, и он не мог произнести ни слова.
— Не беспокойтесь, сэр, — пропел андроид со шприцем. — Это ваша первая доза эйфорида — она поможет вам расслабиться и не чувствовать боли, пока мы приводим в порядок вашу сломанную ногу. Эйфорид поможет вам стать счастливым.
Слишком ослабев, чтобы сопротивляться, он просто лежал, погружаясь в полузабытье. Боль в сломанной ноге постепенно утихла, время уже не текло медленной рекой, а скачками проносилось в сознании.
Он снова лежал в своей огромной спальне со светящимися настенными панелями, на которых по-прежнему танцевали деревенские парни и девушки. Когда-то давно он часто задумывался над тем, в самом ли деле люди были более счастливы в те примитивные времена, когда машины еще не внедрились во все сферы человеческой жизни. Огромное хрустальное окно иногда становилось прозрачным, и за ним виднелись бесконечные пески пустыни. Доктор знал — если окно мягко светится золотистым светом, значит, на улице ночь. Нежные руки время от времени поворачивали его на кровати, и игла снова вонзалась в руку, еще глубже погружая в царство забвения.
Однажды в спальню пришла его жена в сопровождении внимательного гуманоида. Рут держала в руках удивительную плюшевую игрушку, одно из ярких крыльев которой свисало вниз. Игрушка напоминала по форме один из гигантских живых цветов странного сада. Под тонкими подвижными бровями глаза Рут казались огромными — в них было выражение детского любопытства и тревоги. Сначала запах ее духов казался приятным, возрождая в памяти события далекого прошлого, но уже через несколько минут начал душить Форестера своей невыносимой сладостью.
— Это Рут, — произнесла машина. — Она — ваша жена.
Тревога в глазах молодой женщины сменилась выражением радости — она склонилась к Форестеру, и ее полные чувственные губы растянулись в детской улыбке. Рут неуверенно коснулась его лба, губ, и Клэю показалось, что на лице ее отразилась тень тщетной борьбы сознания с наркотиком. Но вот она уронила свою странную игрушку, и все исчезло.
Накрашенные губы девушки обиженно надулись, по бархатным щекам покатились слезы. Андроид тут же поднял игрушку и протянул ее Рут. Она жадно схватила ее и прижала к груди, позволив машине вытереть слезы со своих щек. Рут снова улыбалась, что-то тихонько напевая, и гуманоид увел ее из комнаты.
В следующий раз Форестер обнаружил себя в мягком раскладном кресле, с высоко поднятой ногой в гипсе. Пораженный внезапно нахлынувшим ощущением полного одиночества, в которое его погрузил наркотик, Форестер прерывающимся голосом прошептал гуманоиду, стоящему за его спиной:
— Неужели у меня не осталось друзей, которые могли бы навестить меня? Или все они получают свою дозу эйфорида? — горечь звучала в каждом его слове.
Машина моментально ответила:
— Большая часть ваших помощников и друзей нашла утешение в эйфориде. Лишь немногие удачливые исключения сумели найти счастье самостоятельно, в безвредной и созидательной активности. Доктор Питчер пишет драмы — раньше врачебная практика не оставляла ему времени для этого. Еще один счастливец — мистер Айронсмит.
— Вы не попросите их навестить меня?
— Они оба уже приходили, — промурлыкала машина. — Только вы не узнали их.
— Когда Фрэнк Айронсмит снова придет…
Речь доктора замедлилась и прервалась — еще один укол эйфорида сделал свое дело. Форестер старался вспомнить, о чем он хотел спросить Айронсмита, но никак не мог — до момента, когда очнулся на уже знакомом жестком столе в белой комнате, где ему когда-то сделали первый укол эйфорида. Гуманоиды истязали его другими, очень болезненными инъекциями, и боль, казалось, рассеивала серое забытье.
Вслед за болью вернулось ощущение разбитости и плохого самочувствия, но нежные руки машин растирали и массировали его до тех пор, пока дрожь и холодный пот не прекратились. Форестера вернули назад в спальню и посадили в специальное кресло на колесиках, где он обнаружил, что сжимает в руке яркую плюшевую игрушку, напоминавшую червяка с крыльями. Доктор с отвращением бросил ее на пол.
— Чувствуете себя лучше, Форестер?
Удивленный приветливым голосом Фрэнка Айронсмита, доктор увидел молодого математика, стоящего в дверях комнаты с довольной улыбкой на лице. Он пришел один, без сопровождения гуманоидов.
— Похоже, что так, — неуверенно кивая, доктор потрогал сломанную ногу. Гипс уже сняли, и даже отек спал. Сгибая и разгибая ногу, Форестер не чувствовал боли. — По-моему, все в порядке, хотя совсем недавно я отвратительно себя чувствовал.
— Это реакция на нейтрализующую сыворотку, — пробормотал Айронсмит. Положив руки на поручни кресла, он отвез доктора в другую комнату и попросил гуманоидов закрыть скользящую дверь и оставить их наедине.
— Они привели вас в сознание, потому что мне нужна ваша помощь, — продолжил математик.
Доктор приподнялся было, чтобы проверить свое колено, но после слов молодого человека снова опустился в кресло, изучая Айронсмита. Сейчас бывший клерк гораздо меньше походил на вечного студента, он заметно повзрослел. Все такое же открытое, его дружелюбное загорелое лицо казалось строже и сильнее. В его ясных и честных больших глазах светилась трезвая рассудительность. Даже одет он был иначе — поношенные брюки и старая рубашка сменились шерстяным костюмом превосходного качества. Это одеяние делало его словно бы шире в плечах и самоувереннее, а серый пиджак, как отметил Форестер, застегивался обыкновенными пуговицами, а не родомагнитными застежками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32