Я поднялся на лифте на десятый этаж. Квартира превзошла всякие мои ожидания. Она была просторной, светлой, прилично отделанной, с огромным застекленным балконом, с которого открывался вид на самый центр Литтл Три. Хозяин куда-то торопился, и мы сразу же подписали договор. «Наслаждайтесь этим райским уголком,» — с какой-то странной усмешкой сказал он и исчез.
Я стоял посередине пустой комнаты, держа в руках прохладные и позвякивающие ключи от квартиры и не мог поверить своей удаче. Прекрасный, добротный и явно дорогой дом. За такую цену в Литтл-Три обычно предлагали гораздо худшие варианты… — «Стойте-ка! Что это за усмешка была на лице у хозяина? Здесь что-то не так!» — Неожиданно у меня возникло страшное подозрение, что в квартире скрывается какой-то жуткий дефект, например, с кухни ползут тараканы, а в кладовке каждое лето выводятся малярийные комары. Я с подозрением начал щелкать всеми выключателями, спускать воду в унитазах, открывать и закрывать двери. Внешне все было в порядке, но беспокойство не оставляло меня.
Я открыл дверь и от неожиданности вздрогнул. Напротив моей двери стояла древняя старушка, с ужасающе худыми руками, покрытыми сморщенной дряблой кожей, с распущеннными седыми волосами. Она была одета в длинную ночную рубашку, волочившуюся по полу.
— Дорогой мой, — сказала старушка — я знаю, вы новый жилец?
— Да, — в недоумении ответил я.
— Будьте добры, молодой человек, я так боюсь. Вы знаете, совсем недалеко от нашего дома проходит глубокий овраг.
— Да? — я был удивлен и мечтал скрыться в своем новом жилище.
— Я так боюсь, что когда пойдут дожди, овраг может размыть, и наш дом упадет. Я уже несколько ночей не могу спать! — Она сложила худые руки на груди и неожиданно пошатнулась и потеряла равновесие. Я поддержал ее за локоть.
— Спасибо, дорогой. — Старушка облокотилась о стену. — Правда прекрасный цветочек? — и она с любовью посмотрела на горшок с каким-то растением, стоящий на резном столике в стиле «Ампир». — Я очень расстраиваюсь, когда этот цветочек отодвигают с середины столика. Кто-то все время его сдвигает. Вы не видели, кто?
— Нет, нет, не видел.
— Мне так нравится здесь наверху. — Старушке явно хотелось поговорить. — Здесь совершенно нет муравьев и пчел и этих противных, безобразных птиц!
Неожиданно отворилась еще одна дверь и в коридор выглянула еще одна старушка с кудрявыми седыми локонами. Она была маленькая, сухонькая, с бегающими живыми глазками и, видимо, немного помоложе моей собеседницы.
— Дорогая моя, — вскричала она. — А я слышу, что вы с кем-то разговариваете. — Ах, ах, молодой человек, очень приятно, очень очень приятно. Вы из шестой квартиры, видите, как я угадала. Вы знаете, в ней все время сменяются жильцы, вот уже двадцать пять лет мы с Марией за этим наблюдаем. Перед вами здесь жила такая распутная девушка, фу! — кудрявый старенький ангел начал строить гримасы. — Нам было очень интересно за ней наблюдать, к ней все время приходили какие-то мужчины. Мы все обратились к управляющему с просьбой ее выселить. Ну, я надеюсь, вы не будете приводить сюда девушек? — и она с интересом заглянула мне в лицо.
— Нет, нет, что вы, я женат, у меня скоро приедет жена. — Я не знал куда деться
— Ох, такой молодой и уже женаты. У вас акцент, вы из Европы? А я сегодня пойду на седьмой этаж на вечеринку, — и она кокетливо улыбнулась.
— Миссис Грин сегодня исполняется сто десять лет! Это для нас всех большой праздник. Хоршо, что вы сюда вселились. Вы знаете, в этой квартире очень многие жильцы умерли, такое странное место. Как только кто-нибудь вселяется, так вскоре приезжает скорая помощь, и его увозят и вскоре вселяется новый жилец. Ужасно интересно!
Мне стало не по себе.
— Извините, у меня срочные дела, — сказал я и захлопнул за собой дверь. Теперь я видел эту квартиру в совсем другом свете. Мне стало жутко — тени многочисленных умерших жильцов, казалось, населяют пустое пространство салона и спален. «Чертовщина какая-то!» — подумал я и тряхнул головой. Встречаться с любопытными старушками мне больше не хотелось, и я осторожно приоткрыл дверь в коридор и убедился, что престарелые одуванчики разошлись по своим комнатам.
«Что это, какой-то дом престарелых?» — думал я, выходя из лифта. К моему ужасу, в холле стояла еще одна живая мумия, судя по виду ей было все сто двадцать.
— Где мои деньги? — с гневом стонала она. — Я имею право знать, где мои деньги! — Мумия пыталась взмахнуть тростью и ударить мужчину лет пятидесяти с брезгливым и неприветливым лицом. Тот ловко уворачивался.
— Успокойтесь, госпожа Уилкер, — говорил он. — Вы забыли о том, что деньги были уплачены почти что пять лет назад. Уже пять лет прошло, в этом году вы ничего еще не платили!
— Жулики, — кричала старуха. — Верните мне деньги! Я все помню как вчера.
— Ирэн, — обратился мужчина к строгого вида даме, сидевшей за перегородкой. — Может быть, вы сможете объяснить ей, что к чему. Мистер…
— он поглядел на меня. — Я менеджер этого здания, Ник. Нам необходимо поговорить. — На лице у него вдруг появилось какое-то брезгливое выражение.
Мы прошли в его комнату.
— Насколько я понимаю, — начал Ник, — вы сняли квартиру на десятом этаже. К сожалению, ваш хозяин нарушает порядок, установленный в этом здании. Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что дом этот не совсем обычный…
— Да, — осторожно ответил я.
— Мой долг и обязанность ознакомить вас с правилами внутреннего распорядка. Прошу иметь в виду, что правила эти необходимо строжайшим образом соблюдать. В противном случае мы будем вынуждены рассмотреть ваше поведение на собрании домового комитета. Вы понимаете? — Он с какой-то брезгливой гримасой посмотрел на меня.
— Да, конечно, не волнуйтесь, мы не создадим вам никаких неудобств. — Я чувствовал себя не в своей тарелке.
— Наш дом, — Ник многозначительно посмотрел на меня, — является объединением владельцев кондоминиумов и управляется двенадцатью комитетами жильцов, избираемых тайным голосованием на ежегодном общем собрании членов дома. — Он поморщился и достал толстую пачку бумаг. — Комитеты самоуправления состоят из комитета по безопасности здания, комитета по хозяйственным вопросам, комитета по управлению двориком, комитета по гаражу, комитета по социальным вопросам, комитета по финансовым вопросам … — голос его поднимался и опускался, а пухлый палец следовал по листам бумаги.
— Прошу вас срочно ознакомиться с распорядком и расписаться. Вами займется комитет по социальному приему новых жильцов. Вообще-то у нас принято не принимать никого в дом до знакомства с ним ведущих членов комитетов и обсуждения кандидатуры на общем собрании комитетов. Но ваш хозяин грубо игнорирует наши правила. Что поделать, мы не можем лишить его частной собственности и надеемся, что вы поймете всю ответственность сложившейся ситуации. — Ник поджал губы и внимательно смотрел на меня. — Учтите, — продолжил он. — Жильцы нашего дома люди в основном пожилые, поэтому вы не имеете права шуметь. Хочу отметить, что шуметь запрещается не только вечером, но и во время тихого часа. вы не имеете права никого приводить в дом без тщательной проверки его личности и записи в книгу посетителей. Особо обратите внимание на …— и он назвал какой-то незнакомый мне термин, напоминающий по своему произношению «Манай». — Вот наши правила по уходу за манаем. — Он достал из шкафа толстенное руководство и торжественно вручил его мне. — Прошу вас привести ко мне вашу жену и ребенка в первый же день их приезда, так как я обязан их проинструктировать. — Ник снова брезгливо сморщился, словно в ожидании предстоящего инструктажа.
Я с трудом дотащил до лифта гору бумаг, которую мне предстояло изучать. За время моего разговора с менеджером на стене лифта появилось объявление. Первым пунктом было извещение о смерти жильца с пятого этажа и выражение соболезнований его жене. Вторым пунктом было поздравление миссис Грин с седьмого этажа по поводу ее стадесятилетия. В третьем пункте жильцов дома извещали о моем появлении на десятом этаже и информировали о своевременном проведении со мной инструктажа и проявленном мной понимании традиций дома и правил внутреннего распорядка, которыми так гордятся жильцы.
Я вошел в квартиру и бросил ненавистную пачку бумаг на пол. В руках у меня остался только тоненький циркуляр, заинтриговавший меня частым упоминанием непонятного слова «Манай».
«Манай, — прочел я, — является важным и неотъемлемым архитектурным элементом здания, обеспечивающим его устойчивость, гармоничность и безопасность. По решению домового комитета объединения владельцев Кондоминиумов города Литтл-Три, манай объявляется предметом особой ценности и заботы жильцов. Комитет просит жильцов дома в случае возникновения проблем с манаем немедленно извещать администрацию и полицию города Литтл-Три. Запрещается: красить манай, просверливать дырки в манае, затыкать манай материей, препятствующей выполнению манаем своей важной функции…»
Я с ужасом захлопнул руководство. Самое интересное, что слова этого я так и не нашел ни в одном словаре, а спрашивать у Ника, что это такое, было как-то неудобно…
На улице стемнело. Я подошел к застекленному окну. Внизу открывался вид на вечерний Литтл-Три. Вдалеке мигали красные лампочки маяков на вершинах лысых выжженных гор, над которыми как светлячки сновали десятки самолетов. Поближе к дому шумели деревья, и переливалось море огней. Далеко внизу по улице ходили люди, проезжали автомобили, и бурлила ярко освещенная центральная улица. Она стрелой уходила в темноту и терялась среди далеких огоньков где-то в восточной части города. Я приоткрыл окно, и в комнату ворвался свежий ночной воздух.
«Бух» — неожиданно громыхнуло вдалеке и я увидел вспышку. «Бух» — раздалось снова. В восточном секторе явно происходила перестрелка, совершенно обычное дело по вечерам. Практически каждый день, начиная часов с десяти вечера, оттуда доносились глухие раскаты. По выходным разборки обычно активизировались.
«Бух-Бух-Бух-Бух-Бух» — раздалась ответная очередь. Некоторое время на улице было тихо, затем снова полыхнул огонь, и донеслось эхо выстрела.
«Отстреливается,» — понял я. «БухБухБухБухБух» — на этот раз очередь была особенно ожесточенной, и наступила тишина. По-видимому, одним обитателем Восточного Литтл-Три стало на свете меньше. Словно в подтверждение этих мыслей, на улице раздался вой сирен, и по центральной улице пронеслись полицейские машины. Стены квартиры озарились голубыми отблесками их мигалок. Через пару минут снова раздался вой сирен, только на этот раз мигалки были ярко-красными, и по улице в обратную сторону прокатили несколько машин скорой помощи. Они неслись в знаменитый медицинский центр, расположенный в не менее знаменитом университете.
Я каким-то шестым чувством понял, что буду наблюдать эту картину каждый вечер и должен привыкнуть к вою сирен и блеску маячков. Начало самостоятельной жизни в Литтл-Три было весьма многообещающим.
На следующий день я рассказал Андрею о своей удаче, умолчав впрочем об оживленных старушках и о неприветливом управляющем. Не прошло и получаса, как у меня на столе зазвонил телефон.
— Алло? — я вслушивался в шумы, и вдруг откуда-то издалека ворвался голос Ефима.
— Молодец, — Ефим говорил по-русски. — Это Ефим, не узнал меня? Плохо слышно, да? Это я из машины звоню. Мне Леонид только что рассказал, что ты квартиру снял в многоэтажном доме. Молодец, всем им нос утер! Я этот дом знаю, когда-то хотел там несколько квартир купить. Отличное место, тихое и дом солидный, со швейцаром, не то что они все в курятниках ютятся. Я Леониду сказал, пусть придет с женой, посмотрит, как люди живут! Молодец! Я тебе со следующего месяца зарплату повышу, чтобы было чем за квартиру платить, скомпенсирую. Ни в чем не стесняйся, понял?
— Да, Ефим, да, спасибо! — я был потрясен таким поворотом событий.
— Ничего, все нормально! — Ефим был радостен. — Всем им фигу показал. А Леня мудак! Ну что он живет в своем сарае? Ему давно уже пора дом покупать, снимает черт его знает что! Я приеду квартиру твою посмотреть, пустишь меня?
— Да, да, конечно Ефим, о чем Вы говорите!
— Молодец, молодец! Поздравляю, хорошо начал! — Ефим повесил трубку.
Через минуту у моего места появился какой-то униженно-смирный Леонид. Его вид заставлил меня предположить, что сидящая внутри него часовая пружина полностью сорвалась со своих винтиков и раскрутилась до конца.
— Ефим с тобой говорил? — спросил он одновременно утверждающе и заискивающе. — Ты знаешь, он просил меня посмотреть на твою квартиру. Поехали прямо сейчас, я жену подхвачу. О кей? Ты молодец, он очень хорошо отзывался о твоем выборе. — Леонид вызвал Андрея и снова преобразился. — Мы сейчас уедем. — решительным тоном сказал он. — По приказанию Ефима… А ты не давай спуску людям, проконтролируй, чтобы работали получше.
Мы вышли на улицу и сели в машину. Леонида будто подменили. Он был воплощением приветливости, с интересом расспрашивал меня о моей предыдущей работе, жизни в Израиле, а также рассказывал о себе.
— Надо тебе постараться хорошо работать, — мягко, по-отечески объяснял он. — Ефим это в людях очень уважает, да и компании будет полезно.
Мы подобрали Валю, с каким-то странным завистливым блеском в глазах посмотревшую на меня, и подъехали к легендарному зданию. — «Где же у него манай?» — подумал я. У входа в дом полный негр в ливрее запихивал в огромный кадиллак старичка на инвалидной каталке. Каталка была автоматической, и старичок, нажимая на кнопки, игриво пытался удрать и пускал слюни.
— Ну, ты молодец, — Валя говорила неестественным, сладковатым и даже слегка упавшим голосом. — Какой балкон огромный, а какой вид! Правильное место. — Она с завистью оглядела салон, и мне стало не по себе.
— Да, хорошая квартира и дом отличный. А вид-то какой! Правильное место, правда Валюша? — Леонид оживленно бегал по пустым комнатам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51