Очевидно, она изображала
древнейшие события истории, - борьбу желтокожих великанов с краснокожими:
- морские волны с погруженной в них по пояс человеческой фигурой, та же
фигура, летящая между звезд, затем, - картины битв, нападение хищных
зверей, стада длинношерстных животных, гонимые пастухами, сцены быта,
охоты, пляски, рождения и погребения, - мрачный пояс этой мозаики смыкался
над дверьми изображением постройки гигантского цирка.
- Странно, странно, - повторял Лось, влезая на диваны, чтобы лучше
рассмотреть мозаику, - Алексей Иванович, видите рисунок головы на щитах,
понимаете, что это такое?
Гусев, тем временем, отыскал в стене едва приметную дверь, - она
открывалась на внутреннюю лестницу, ведущую в широкий, сводчатый коридор,
залитый пыльным светом. Вдоль стен и в нишах коридора стояли каменные и
бронзовые фигуры, торсы, головы, маски, черепки ваз. Украшенные мрамором и
бронзой порталы дверей вели отсюда во внутренние покои.
Гусев пошел заглядывать в боковые, низкие, затхлые, слабо освещенные
комнаты. В одной был высохший бассейн, в нем валялся дохлый паук. В другой
- вдребезги разбитое зеркало, закрывающее одну из стен, на полу - куча
истлевшего тряпья, опрокинутая мебель, в шкафах - лохмотья одежд.
В третьей комнате, низкой, закутанной коврами, на возвышении, под
высоким колодцем, откуда падал свет, стояла широкая кровать. С нее до
половины свешивался скелет марсианина. Повсюду - следы жестокой борьбы. В
углу, тычком, лежал второй скелет. Здесь среди мусора и тряпья Гусев
отыскал несколько вещиц из чеканного, тяжелого металла, - видимо золота.
Это были предметы женского обихода, - украшения, ларчики, флакончики. Он
снял с истлевшей одежды скелета два, соединенные цепочкой, больших
граненых камня, прозрачных и темных, как ночь. Добыча была не плоха.
Лось осматривал скульптуру в коридоре. Среди востроносых, каменных
голов, изображений маленьких чудовищ, раскрашенных масок, склеенных ваз,
странно напоминающих очертанием и рисунком древнейшие этрусские амфоры, -
внимание его остановила большая, поясная статуя. Она изображала обнаженную
женщину со всклокоченными волосами и свирепым, неправильным лицом. Острые
груди ее торчали в стороны. Голову обхватывал золотой обруч из звезд, надо
лбом он переходил в тонкую параболу, - внутри ее заключалось два шарика:
рубиновый и красновато-кирпичный, глиняный. В чертах чувственного и
властного лица было что-то волнующе знакомое, выплывающее из непостижимой
памяти.
С боку статуи, в стене, темнела, небольшая ниша, забранная решеткой.
Лось запустил пальцы сквозь прутья, но решетка не подалась. Он зажег
спичку и увидел в нише, на истлевшей подушечке, золотую маску. Это было
изображение широкоскулого, человеческого лица со спокойно закрытыми
глазами. Лунообразный рот улыбался. Нос - острый, клювом. На лбу, между
бровей, - припухлость в виде плоских пчелиных сот.
Лось сжег половину коробки спичек, с волнением рассматривая эту
удивительную маску. Незадолго до отлета с земли он видел снимки подобных
масок, открытых недавно среди развалин гигантских городов по берегам
Нигера, в той части Африки, где теперь предполагают следы культуры
исчезнувшей расы.
Одна из боковых дверей в коридоре была приоткрыта. Лось вошел в
длинную, очень высокую комнату с хорами и каменной балюстрадой. Внизу и
наверху - на хорах стояли плоские шкафы и тянулись полки, уставленные
маленькими, толстыми книжечками. Украшенные тиснением и золотой чеканкой
корешки их тянулись однообразными линиями вдоль серых стен. В шкафах
стояли металлические цилиндрики, в иных - огромные, переплетенные в кожу
или в дерево - книги. Со шкафов, с полок, из темных углов библиотеки
глядели каменными глазами морщинистые, лысые головы ученых марсиан. По
комнате расставлено несколько глубоких кресел, несколько ящичков на тонких
ножках с приставленным с боку круглым экраном.
Затаив дыхание, Лось оглядывал эту, с запахом тления и плесени,
сокровищницу, где молчала, закованная в книги, мудрость тысячелетий,
пролетевших над Марсом.
На цыпочках он подошел к полке и стал раскрывать книги. Бумага их
была зеленоватая, шрифт геометрического очертания, мягкой, коричневой
окраски. Одну из книг, с чертежами подъемных машин, Лось сунул в карман,
чтобы просмотреть на досуге. В металлических цилиндрах оказались
вложенными желтоватые, звучащие под ногтем, как кость, валики, подобные
валикам фонографа, но поверхность их была гладкая, как стекло. Один из
таких валиков лежал на ящике с экраном, видимо приготовленный для
заряжения и брошенный во время гибели дома.
Затем, Лось открыл черный шкаф, взял, наугад, одну из переплетенных в
кожу, изъеденную червями, легкую, пухлую книгу и рукавом осторожно отер с
нее пыль. Желтоватые, ветхие листы ее шли сверху вниз непрерывной,
сложенной зигзагами, полосою. Эти, переходящие одна в другую, страницы
были покрыты цветными треугольниками, величиною с ноготь. Они бежали слева
направо и в обратном порядке неправильными линиями, то падая, то
сплетаясь. Они менялись в очертании и цвете. Спустя несколько страниц
между треугольниками появились цветные круги, меняющейся, как медузы,
формы и окраски. Треугольники стали складываться в фигуры. Сплетения и
переливы цветов и форм этих треугольников, кругов, квадратов, сложных
фигур бежали со страницы на страницу. Понемногу в ушах Лося начала
наигрывать, едва уловимая, тончайшая, пронзительно печальная музыка.
Он закрыл книгу, прикрыл глаза рукой и долго стоял, прислонившись к
книжным полкам, взволнованный и одурманенный никогда еще не испытанным
очарованием: - поющая книга.
- Мстислав Сергеевич, - раскатисто по дому пронесся голос Гусева, -
идите ка сюда, скорее.
Лось вышел в коридор. В конце его, в дверях, стоял Гусев, испуганно
улыбаясь:
- Посмотрите-ка, что у них творится.
Он ввел Лося в узкую, полутемную комнату, в дальней стене было
вделано большое, квадратное, матовое зеркало, перед ним стояло несколько
табуретов и кресел.
- Видите - шарик висит на шнурке, думаю, - золотой, дай сорву,
глядите, что получилось.
Гусев дернул за шарик. Зеркало озарилось, появились уступчатые
очертания огромных домов, окна, сверкающие закатным солнцем, машущие ветви
деревьев, глухой гул толпы наполнил темную комнату. По зеркалу, сверху
вниз, закрывая очертания города, скользнула крылатая тень. Вдруг огненная
вспышка озарила экран, резкий треск раздался под полом комнаты, туманное
зеркало погасло.
- Короткое замыкание, провода перегорели, - сказал Гусев, - а ведь
нам надо бы итти, Мстислав Сергеевич, ночь скоро.

ЗАКАТ

Раскинув узкие, туманные крылья, пылающее солнце клонилось к закату.
Лось и Гусев бежали по тускнеющей, теперь еще более пустынной и дикой
равнине к берегу канала. Солнце быстро уходило за близкий край поля, и
кануло. Ослепительно алое сияние разлилось на месте заката. Резкие лучи
его озарили полнеба, и быстро, быстро покрывались серым пеплом, - гасли.
Небо густо темнело.
В пепельном закате, низко над Марсом, встала большая, красная звезда.
Она всходила, как гневный глаз. Несколько мгновений темнота была насыщена
лишь ее мрачными лучами.
Но уже по всему непроглядному небу начали высыпать звезды, сияющие,
зеленоватые созвездия, - ледяные лучи их кололи глаза. Мрачная звезда,
восходя, разгоралась.
Добежав до берега, Лось остановился и, указывая рукой на красную
звезду, сказал:
- Земля.
Гусев снял картуз, вытер пот со лба. Закинув голову, глядел на
плывущую между созвездиями далекую родину. Его лицо было печально и
побледневшее.
Так, они долго стояли на белеющем в звездном свету древнем берегу
канала.
Но вот, из-за темной и резкой черты горизонта появился светлый серп,
меньше лунного, и стал подниматься над кактусовым полем. Длинные тени
легли от лапчатых растений.
Гусев локтем толкнул Лося.
- Позади-то нас, поглядите.
Позади них над холмистой равниной, над рощами и развалинами, стоял
второй спутник Марса. Круглый, желтоватый диск его, так же меньший луны,
клонился за зубчатые горы. Отблескивали на холмах металлические диски.
- Ну и ночь, - прошептал Гусев, - как во сне.
Они осторожно спустились с берега в темные заросли кактусов. Из-под
ног шарахнулась чья-то тень. Мохнатый клубок побежал по лунным пятнам.
Заскрежетало. Пискнуло - пронзительно, нестерпимо тонко. Шевелились,
поблескивающие в мертвом свету листья кактусов. Липла к лицу паутина,
упругая, как сеть.
Вдруг, вкрадчивым, ужасным, раздирающим воем огласилась ночь.
Оборвало. Все стихло. Гусев и Лось большими прыжками, содрогаясь от
отвращения и ужаса бежали по полю, перескакивали через ожившие растения.
Наконец, в свету восходящего серпа блеснула стальная обшивка
аппарата. Добежали. Присели, отпыхиваясь.
- Ну, нет, по ночам в эти паучиные места я не ходок, - сказал Гусев,
отвинтил люк и полез в аппарат.
Лось еще медлил. Прислушивался, поглядывал. И вот, он увидел - между
звезд черным фантастическим силуэтом плыла крылатая тень корабля.

ЛОСЬ ГЛЯДИТ НА ЗЕМЛЮ

Тень воздушного корабля исчезла. Лось влез на обшивку аппарата,
закурил трубочку и поглядывал на звезды. Тонкий холодок слегка знобил
тело.
Внутри аппарата возился, бормотал Гусев, рассматривал, прятал
найденные вещицы. Потом голова его высунулась из люка:
- Что вы ни говорите, Мстислав Сергеевич, а это все золото, а
камушкам - цены нет. Эти вещи в Петербурге продать - десять вагонов денег.
Вот дуреха-то моя обрадуется.
Голова скрылась, и вскоре он совсем затих. Счастливый был человек,
Гусев.
Но Лось спать не мог, - сидел, помаргивал на звезды, посасывал
трубочку. Чорт знает что такое! Откуда на Марс могли попасть африканские
маски с этим отличительным, третьим глазом в виде сот в междубровной
впадине? А мозаика? Погибающие в море, летящие между звезд великаны?
Изображение головы сфинкса на щитах? А знак параболы: - рубиновый шарик, -
земля и кирпичный, - Марс? Знак власти над двумя мирами. Непостижимо. А
поющая книга? А странный город, появившийся в туманном зеркале? Затем, -
почему весь этот край покинут, заброшен?
Лось выколотил трубку о каблук и снова набил ее табаком. Скорее бы
настал день. Очевидно, что марсианин-летчик даст знать куда-нибудь в
населенный центр. Быть может, их уже и сейчас разыскивают, и проплывший
перед звездами корабль, именно, послан за ними.
Лось оглянул небо. Свет красноватой звезды-земли бледнел, она
приближалась к зениту, лучик от нее шел в самое сердце.
Бессонной ночью, стоя в воротах сарая, Лось, точно так же, с холодной
печалью глядел на восходивший Марс. Это было позапрошлой ночью. Лишь одна
ночь отделяла его от земли, от мучительных теней. Но какая ночь!
Земля, земля, зеленая, то в облаках, то в прорывах света, пышная,
многоводная, так расточительно жестокая к своим детям, политая горячей
кровью, и - все же любимая, - родина...
Ледяным ужасом сжало мозг: Лось ясно увидел себя, сидящего среди
чужой пустыни на железной коробке, как дьявол одинокого, покинутого Духом
земли. Тысячелетия прошлого и тысячелетия грядущего - не одна ли это
непрерывная жизнь одного тела, освобождающегося от хаоса? Быть может, этот
красноватый шарик земли, плывущий в звездной пустыне, - лишь живое,
плотское сердце великого Духа, раскинутого в тысячелетиях? Человек,
эфемерида, пробуждающийся на мгновение к жизни, он - Лось, один, своей
безумной волей оторвался от великого Духа, и вот, как унылый бес,
презренный и проклятый, один сидит на пустыре.
Было от чего замерзнуть сердцу. Вот оно, вот оно - одиночество. Лось
соскочил с аппарата и влез в люк, лег рядом с похрапывающим Гусевым. Так,
стало легче. Этот простой человек не предал родины, прилетел за тридевять
земель, на девятое небо, и только и смотрит, что бы ему захватить,
привезти домой, Маше. Спит покойно, совесть чиста.
От тепла, от усталости Лось понемногу задремал. Во сне сошло на него
утешение. Он увидел берег земной реки, березы, шумящие от ветра, облака,
искры солнца и воде, и на той стороне кто-то в белом машет ему, зовет,
манит.
Лося и Гусева разбудил сильный шум воздушных винтов.

МАРСИАНЕ

Ослепительно розовые гряды облаков, как жгуты пряжи, висевшей с
востока на запад, покрывали утреннее небо. То появляясь в густо синих
просветах, то исчезая за розовыми грядами, опускался, залитый солнцем,
летучий корабль. Очертание его трехмачтового остова напоминало
карфагенскую галеру. Три пары острых, гибких крыльев простирались с боков
его.
Корабль прорезал облака, и, весь влажный, серебристый, сверкающий,
повис над кактусами. На крайних его коротких мачтах мощно ревели
вертикальные винты, не давая ему опуститься. С бортов откинулись лесенки,
и корабль сел на них. Винты остановились.
По лесенкам вниз побежали щуплые фигуры марсиан. Они были в
одинаковых, яйцевидных шлемах, в серебристых, широких куртках, с толстыми
воротниками, закрывающими шею и низ лица. В руках у каждого было оружие, в
виде короткого, с диском посредине, автоматического ружья.
Гусев, насупившись, стоял около аппарата. Держа руку на маузере,
поглядывал, как марсиане выстроились в два ряда. Их ружья лежали дулом на
согнутой руке.
- Оружие, сволочи, как бабы держат, - проворчал он. Лось стоял,
сложив руки на груди, улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22