Могила Лапторна была для меня началом конца.
Но я хотел поговорить с Майклом не об этом и потому прогнал эти
мысли. Я немного потрещал о лесе, но когда я попытался втянуть его в
разговор, он тут же начал расспрашивать меня о себе самом. Он
интересовался мною. Я поделился с ним несколькими событиями моего
жизненного пути, и, наконец, он достаточно проникся доверием, чтобы мне
удалось затронуть тему, которая показалась бы щекотливой, направь я
разговор на нее сразу.
- Вы же устраивали вчера вечером представление? - спросил я.
- Представление?
- Прошу прощения. Я имел в виду беседу, что мы вели в вашем доме.
Ведь все это было искусственным, правда? - Это было совсем не дружеское
утверждение, но я исходил из того, что любовь к правде в списке
добродетелей анакаона играет намного большую роль, чем у нас.
- Почему вы так считаете? - осведомился Майкл. Я бросил взгляд
вперед. Линда была слишком далеко, чтобы слышать нас, а Эва и Мерседа не
обращали на нас внимания.
- Это было представление для Линды, - твердо сказал я. - Для людей
"Зодиака". Не было ни слова о ваших собственных интересах. Когда вы
говорите с людьми, вы всегда говорите только то, что они хотят слышать -
или нет?
- Конечно, - сознался он. Я в душе покачал головой. Каждая точка
зрения будет изменяться так или эдак, в зависимости от того, что один ждет
от другого. Но с какой легкостью и воодушевлением анакаона играли
предписанные им людьми роли! Это было очень примечательно.
- Почему вы, анакаона, с таким непротивлением отказываетесь от своего
своеобразия? - спросил я прямо.
- Я не могу ответить, - сказал он. - Это вопрос, который я могу
определить только в вашем, человеческом образе выражения, и в этом образе
выражения он является вопросом, который не следует задавать.
- Я не понял, - сказал я.
- Это человеческий вопрос, - объяснил Майкл. - Я должен дать на него
человеческий ответ. И если бы я мог дать человеческий ответ, то тем самым
проблема была бы исчерпана. По человеческому образу мышления нет никакой
причины, а причина, которая есть по нашему образу мышления, не может быть
выражена человеческими словами.
Я старался следовать за ним.
- Вы хотели этим сказать, - попытался я разобраться, - что вы, чтобы
суметь объясняться с людьми "Зодиака", считаете необходимым развить в себе
личность, с которой можно объясняться, так как взаимопонимание с вами
такими, какие вы на самом деле, для них было бы невозможным. Базис,
который вы нашли для взаимопонимания, почти полностью диктуется образом
мышления людей "Зодиака". Верно?
- Мне кажется, да.
- А Данель не хочет никакого взаимопонимания, так как не хочет, чтобы
его дух был отравлен.
- Нет. Вовсе нет. Данель объясняется не непосредственно. Он заложил в
себя мало человеческих свойств. Взаимопонимание между этими двумя образами
не может быть воспроизведено произвольно.
Теперь я кое-что понимал. Я попытался обосновать смысловое
содержание, и это удалось мне не сразу. Майкл же рассказал мне, что душа
анакаона настолько чужда человеческой, что анакаона, чтобы объясняться с
людьми "Зодиака", должны были принять квазичеловеческую чувствительность.
Но как смог этого избежать Данель, если все его люди так старались быть
человеческими? Но с другой стороны, как мог такой чрезвычайно чуждый дух с
такой легкостью суметь воспринять человеческий образ мышления? Почему это
произошло без усилий?
Майкл говорил со мной не как представитель другой расы. Он говорил со
мной как составная часть земли обетованной.
Рецепт человечности. Взять... что?
- Вы могли бы их всех убить, - сказал я. И вы все еще можете сделать
это. Вы же на две головы превосходите их численностью. Просто стерли бы
их. Ваш народ не должен быть порабощенным. Вы могли сопротивляться и
остаться самими собой.
- Почему? - спросил он.
Да, почему? Это был не вопрос. Он имел в виду вовсе не "почему?". Он
имел в виду, что я опять сбился с верного пути. Он не мог мне ответить,
разве только в человеческих выражениях, а если он мог ответить мне в
человеческих выражениях, то вопрос был излишним. Между нами был
коммуникативный барьер. Я мог говорить только с человеком в нем, а мне
хотелось поговорить с анакаона.
- И вы не считаете ужасной такую жизнь? - пытал я его дальше. - Разве
не оскорбительно для вас, что приходится представлять что-то, к чему вас
принуждает кто-то другой?
- Нет, - ответил он. Это показалось мне чрезвычайно странным. Если он
с такой готовностью отказывается от своей личности, то имел ли он ее
вообще?
- А что с Данелем?
- То же самое, - сказал он и пожал плечами. Он пожал ими совершенно
по-человечески.
Одну или две минуты я непонимающе молчал. Потом вдруг пришло
молниеносное озарение.
- Это другая роль в той же пьесе, - уверенно сказал я. - Он чуждое
для Линды Петросян существо. Он играет благородного дикаря. Вы все слишком
хороши, чтобы быть правдивыми, и поэтому...
Это была обманчиво простая мысль. Анакаона имели высокоразвитый
талант подражания. Но как это случилось? Для чего он использовался до
приземления "Зодиака"? Как он развился? И какой цели служил? Бабочки
предпочитают быть мертвым листком или своими сородичами с отвратительным
вкусом, чтобы не быть съеденными врагами. По совсем противоположной
причине богомолы прикидываются веточками. Но как я ни напрягал свою
фантазию, я не мог для анакаона найти никакой параллели.
Мысль, что одна раса в общении с другой расой носит маску, для меня
новой не была. На колонизированных планетах подобный эффект наблюдался
часто. Люди в известной степени нетерпимы, и на многих мирах действует
закон: "Притворяйся другим или страдай от того, что ты есть", и совершенно
безразлично, что бы ни говорил на эту тему закон Нью Рима. Но анакаона
ушли еще на шаг дальше. У других рас было очевидно, что они носили маску.
Их чувство оскорбленности часто было интегральной составляющей частью
маски. Люди "Зодиака" же совершенно доверяли анакаона, и это доверие
никогда не было обмануто. Оставалось ли за маской Майкла хоть что-нибудь
от анакаона? Может, не больше оставалось и под маской Данеля!
Меня удивила дружелюбность Майкла во время этого разговора, и я
продолжал задавать ему вопросы. Я пытался подвести его обходными путями,
поймать его вопросами-ловушками, как-то добраться до того, что скрывалось
за его напускной человечностью. Но он отвечал открыто и определенно
честно. Он понимал, что я хотел от него узнать. Он просто не мог мне
помочь. Все снова и снова возвращалось к тому же: По человеческому образу
мышления вопрос излишен, а по-анакаонски он не имеет смысла.
Я пришел к заключению, что моим слабым разумом разгадать тайну нет
никакой возможности - если уж даже Чарлот натолкнулся на трудности в своей
колонии анакаона.
Я был убежден, что Чарлот говорил мне правду, но точно так же я был
убежден, что речь идет о каком-то особом виде правды. Пока я вынужден был
удовлетворяться заинтересованным неведением. Может быть, я вообще никогда
не приду к решению этой загадки.
- Есть ли успехи в колонии на Нью Александрии? - поинтересовался
Майкл.
- Мне известно немногое, - ответил я. - Я лишь несколько недель назад
узнал о ней, да и то непрямым образом. Но все же полагаю, что сумасшедших
успехов нет, если люди бегут из колонии. Киднэппинг - это не то, чего
можно было бы ожидать от колонистов. Женщина, что сбежала с ребенком,
должна иметь свои причины, и я не думаю, что это человеческие причины.
- Что такое киднэппинг? - заинтересовался Майкл.
Это дало мне паузу для раздумий.
- Похищение одной персоны другой, - проинформировал я его. Для меня
этот вовсе не казалось анакаонским образом мышления. Я злился, что Чарлот
сказал нам не все, что он знал, и в некотором смысле ввел нас в
заблуждение, но я не думал, что все, что он сказал, было с начала и до
конца вонючим и лживым. Он был настолько раздражен похищением, что за этим
должно скрываться что-то настоящее. И, кроме того, он полагался на то, что
Нью Рим подстрахует его.
- Вы можете придумать причину, - спросил я Майкла, - почему анакаона
сделал бы нечто подобное?
- Ни один анакаона не сделает ничего подобного.
- Но это произошло, - сказал я. - Поверьте мне. Титус Чарлот не
держит колонистов как заключенных. Да и зачем ему это, ведь ваш народ так
необычно кооперативен. Я считаю возможным, что девушка бежала с женщиной
добровольно, но почему они покинули Нью Александрию нелегально?
- Спросите людей "Зодиака", совершал ли хоть один анакаона когда-либо
какое-либо преступление, - посоветовал Майкл.
- Мне вовсе не надо спрашивать, - решил я. - Вашего заверения вполне
достаточно. Стало быть, анакаона не совсем человечны. Среди людей
совершение преступлений широко распространено.
- Мы не люди, - ответил он. И это так и было. Анакаона ни с какой
точки зрения не были человеческими существами. Бабочки не становятся
мертвыми листьями. Они остаются бабочками. Они лишь достигают оптимального
впечатления мертвых листьев - пока не полетят. Было ли то, что сделала эта
женщина, единственным по-настоящему анакаонским деянием, которое я
обнаружил? Если да, то что вдохновило ее на это? Что разрушило тягу к
подражанию?
Я сделал вывод, что все дело в принуждении. Я не мог представить себе
расу, высшим желанием которой было бы желание стать превосходными рабами.
Меня чрезвычайно увлекала перспектива познакомиться с "дикими" анакаона.
Может быть, тогда мне кое-то станет понятнее.
- Что, по вашему мнению, могло случиться на Нью Александрии? -
спросил я. - Можете вы придумать цепочку событий, которая привела нас к
теперешней ситуации?
- Придумать я не могу, - ответил он. - Но ходит слух.
- Что за слух? - требовательно спросил я. Мне очень хотелось бы
узнать об этом пораньше.
- Девушка была индрис, - сказал Майкл. - Но это только слух.
- Что такое индрис? - вежливо осведомился я.
- Мне кажется, вы назвали бы это идолом.
- Девушка была богиней? - Я был несколько ошеломлен.
- Не настоящей богиней, - пояснил Майкл. - Фальшивой.
- Девушка была фальшивой богиней, - повторил я - только чтобы
убедиться, что правильно понял. - Что это значит? Мне кажется, это может
объяснить поведение женщины.
- Этого я не знаю, - ответил он. Вот так! Сначала он между делом
делится со мной этим слухом, а потом не имеет понятия, какое этот слух
может иметь значение!
Я уже проделал слишком большую мыслительную работу, и поэтому сдался.
Конец нашего разговора поставил под сомнение все мои предыдущие
рассуждения и умозаключения. Теперь я уже больше не был уверен, правильно
ли я интерпретировал то, что он пытался мне сообщить. Я вынужден был
признать, что при всем старании понять Майкла я потерпел поражение на всех
направлениях. И этим мне придется удовольствоваться, пока не придет новое
мгновенное просветление. А оно, может быть, не придет никогда. То-есть,
значит есть некоторые чуждые расы, совершенно непонятные человеческому
разуму. Это вполне возможно. Наш разум ограничен. Мысль, что есть раса,
которую мы не можем понять, в то время как она нас понимает очень хорошо,
раздражала. Плюс к этому эта раса находилась на довольно примитивном
уровне. И что из этого? - спрашивал я себя.
Это было для меня слишком. Я дал своему измученному мозгу передышку.
Некоторое время я получал удовольствие от того, что разбивал пинками на
куски растения и изучал чудовищные стволы деревьев. Мне пришла мысль, что,
возможно, за деревьями я не видел леса. Я был слишком близок к проблеме. И
я был бы очень благодарен за разговор с Чарлотом, который бы устранил
путаницу в моих мозгах.
После того, как мы поели и я немного заполнил пустоту в моем желудке,
я решил втянуть в разговор Линду и выяснить, чего она не знает.
- Насколько высок уровень преступности среди анакаона? - начал я.
- Никаких преступлений нет, - объяснила она. - Анакаона очень честный
народ.
- Даже если ими злоупотребляют?
- Ими не злоупотребляют.
- Ими злоупотребляли.
- Никаких преступлений не было. Вообще никаких трудностей.
- Как вы это объясняете?
- Для этого не нужно объяснений. Это факт. Для преступлений нужны
объяснения, а не для их отсутствия.
Это показалось мне негативной позицией и очень удобным оправданием
незнания, но я не стал себя утруждать высказыванием этого.
Вместо этого я спросил: - Кто такой или такая индрис?
- Анакаонское предание.
- У анакаона сложная мифология?
- У диких - да. У тех же, что примкнули к семьям "Зодиака", уже
утеряны ее последние следы. Но, может быть, они рассказывают исключительно
в узком кругу.
Мне показалось очень странным, что человек, утверждавший, что он
является антропологом чуждых рас, проявляет в этом пункте такую
неуверенность. Отсюда можно было сделать вывод, что Линда Петросян знала
об анакаона ни на йоту не больше меня. Она была знакома с тем, что они
делали, но что они думали - для нее было книгой за семью печатями.
- О чем говорится в сагах об индрис?
- Индрис - скорее в единственном числе, чем во множественном. Слово
заимствовано из нашего языка, чтобы обозначать отдельное существо или
совокупность существ или предметов, которым когда-то поклонялись.
- Когда-то?
- Судя по легенде, индрис были живыми существами. Они, должно быть,
давно вымерли и сейчас являются фальшивыми богами.
- А какая вера вытеснила веру в индрис?
- Никакая.
- Никакая? - Мне показалось невероятным, что раса отмела группу
богов, не найдя вместо них ничего взамен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20