Дядя Арт был
путешественником и поэтом - один год он плавал моряком на торговом
судне, другой - учительствовал в частных школах Панамы, Уругвая или
Орландо. Даже когда они крепко напивались, их разговоры были все-таки
чертовски интересны для юного Дьюана, третьего члена этого
холостяцкого кружка, и он впитывал поступающую информацию с жадностью
неизлечимо одаренного ребенка.
Ни один человек в системе школьного обучения, ни в Элм Хэвене, ни
в округе Крив Кер, не считал Дьюана одаренным. В шестидесятых годах в
захолустье штата Иллинойс о существовании такого термина вообще не
подозревали. Дьюан был толстым. И странным. Учителям случалось
описывать его - в докладных или на редких встречах учителей с
родителями - как невнимательного ученика с немотивированным
поведением, к тому же не имеющего надлежащего ухода. Зато никаких
проблем с дисциплиной. Не ребенок, а сплошное разочарование. Дьюан не
умел, да и не старался подать себя.
При встречах с кем-нибудь из учителей он с извиняющейся улыбкой
торопливо отходил в сторону. Какие бы мысли и проекты не занимали его
ум, ему и в голову не приходило делиться ими с кем-нибудь. Школа не
составляла для него проблемы, даже не была помехой, поскольку сама
_идея_ учебы ему нравилась... но она просто отвлекала его от его
собственных занятий и от подготовки к тому, чтобы стать писателем.
Вернее, отвлекала бы, если б в Старом Централе не чувствовалось
что-то странное, что тревожило Дьюана. Этой странностью были не дети.
Это были даже не директор и не учителя, тугоумные и косные. Это было
нечто другое.
Дьюан прищурился на тусклую лампочку и раскрыл блокнот на
вчерашней странице, где он описал последний день занятий в школе.
"Другие словно не замечают того, какой странный в школе запах. Или
замечают, но не говорят об этом: запах холодного разлагающегося мяса,
слабое гнилостное зловоние. Такой запах витал у нас на ферме тогда,
когда позади южного пруда умерла наша телка и мы с отцом целую неделю
не могли отыскать ее.
"Свет в Старом Централе тоже очень странный. Подслеповатый. Такой
свет я видел когда отец взял меня в заброшенный отель в Дэвенпорте,
который он собирался купить и заработать на этом целое состояние.
_Тусклый_ свет. Поглощенный слоями пыли, толстыми драпировками и
воспоминаниями о прошлой славе. И такой же безнадежный, затхлый запах.
Сразу вспоминаются блики света из высоких окон на паркетном полу в
бальной зале того отеля - они как витражи над лестницами Старого
Централа?
"Нет. Скорее ощущение... дурного предзнаменования? Зла? Слишком
мелодраматично. В обоих местах присутствует чувство странной
_осведомленности_. Это и еще звук от скребущихся за стенами крыс.
Интересно, почему никто больше не говорит о крысах в Старом Централе?
Ведь не может быть, чтобы уважаемые люди нашего округа были напуганы
тем, что в начальной школе кишат крысы, крысы, вылезающие отовсюду,
крысы, бегающие по трубам в подвале, где находятся комнаты отдыха.
Помню, когда я был во втором классе и спустился однажды туда..."
Дьюан обратился к пометкам, которые он сделал только что, когда
ждал отца в парке.
"Дейл, Лоуренс (ни в коем случае ни Ларри), Майк, Кевин и Джим.
Как описать горошины в стручке?
Дейл, Лоуренс, Майк, Кевин и Джим. (Почему все называют Джима
"Харлен"? Иногда кажется, что его так зовет даже собственная мать.
Конечно, она-то уж больше не Харлен. Взяла после развода свое старое
имя. Кого еще я знаю в нашем городе, кто был бы разведен? Никого. Если
не считать первую жену дядюшки Арта, которую я вообще никогда не видел
и которую, возможно, он сам не помнит, потому что она была китаянкой и
их брак продолжался только два дня. И случилось это за двадцать два
года до моего рождения).
Дейл, Лоуренс, Майк, Кевин и Джим.
Как сравнить горошины в стручке? Стрижки:
У Дейла прическа в классическом местном стиле - старый Фрайерс
делает такую в своей шикарной парикмахерской (вывеска салона - знак
гильдии. Кроваво-красная спираль. Возможно в Средние Века они были
вампирами). На лбу волосы у Дейла чуть подлиннее, достаточно длинные,
чтобы лежать челкой. Дейл не обращает на них никакого внимания. (Кроме
того раза в третьем классе, когда мать подстригла его и оставила
открытыми все шрамы и следы от царапин на голове, настоящий архипелаг
лысых пятен... Тогда Дейл не снимал свою скаутскую кепку даже в
классе).
У Лоуренса волосы короче, впереди он укладывает их с помощью
специального лака. Носит очки, передние зубы резко выступают наружу,
Из-за этого его худое лицо кажется еще более худым. Интересно, какие
прически будут носить в будущем? Скажем, в 1975 году? Одно можно
сказать с уверенностью, они будут совершенно не такими, какие носят
актеры в научно-фантастических фильмах. При этом они еще непременно
одеты в блестящие костюмы и какие-то ермолки на голове. Может быть
длинные волосы? Как во времена Томаса Джефферсона? Или прилизанные и
рачесанные на прямой пробор как у моего Старика на старых оксфордских
фотографиях? Одно можно сказать точно, что мы будем смотреть на наши
сегодняшние фото и думать, что выглядели как гики*.

[* Гик - цирковой или балаганный актер, выполняющий довольно
омерзительные номера (например, откусывание головы у живой курицы).]

Дьюан помедлил, снял очки и стал размышлять о происхождении слова
"гик". Он прекрасно знал, что так называют артистов в цирке, которые
откусывает головы несчастным цыплятам... Так ему рассказал дядя Арт, а
в таких вопросах он разбирается. Но какова этимология этого слова?
Что же касается его самого, то Дьюан стригся сам. Всю жизнь,
сколько он себя помнил. На затылке волосы были очень длинные, много
длиннее, чем обычно носили мальчики в 1960... А над ушами совсем
короткие. Он их даже не расчесывал. Сейчас они наощупь довольно
грязные, это из-за пыли на дороге в Элм Хэвен. Дьюан опять раскрыл
блокнот.
"Майк: такая же стрижка, возможно его стригут мама или сестры,
потому что у них нет денег на парикмахерскую, но на О'Рурке это
выглядит как-то получше. Впереди волосы длинные, но не прилизанные, и
никакой челки. Никогда не обращал внимание, но у Майка ресницы как у
девочки. И у него странные глаза - такие серо-голубые, что вы
замечаете их даже издалека. Его сестрицы могли бы убить кого-нибудь,
чтобы получить такие глаза. Но он совсем не неженка и не женоподобный
(посмотреть в словаре правописание этого слова)... Просто красивый.
Вроде сенатора Кеннеди, только совсем не похож на него, если можно так
сказать. (Не люблю, когда Мейлер* или еще кто-нибудь описывает
персонаж так, будто это актер).

[* Норман Мейлер (род. в 1928 г.) - американский писатель. ]

"У Кевина Грумбахера волосы падают каким-то каскадом, словно
расчесанные скребницей, прямо на кроличью мордочку. У него выступающий
кадык и веснушки, и нервная ухмылка, вечно испуганный вид. Всегда
ждет, что его мамочка позовет домой.
"Волосы Джима - волосы Харлена - не совсем стрижка, хоть они и
короткие. Немножко квадратное лицо с хохолком на затылке. Джим Харлен
напоминает мне того актера, которого мы видели прошлым летом в кино на
Бесплатном Сеансе. Фильм назывался "Мистер Робертс" и этот актер играл
парня по имени Энсайн Пульвер. Джек Леммон. (Ух! Вот оно. Просто надо
описывать персонажи в книгах словно описываешь актеров в кино. Это
поможет набирать команду, когда книги будут куплены Голливудом). Но
Харлен действительно похож на Энсайна Пульвера. Такой же рот. Такие же
деланные, смешные манеры. Такая же нервная, саркастическая болтовня.
Такая же стрижка? Какая разница.
"О'Рурк это само спокойствие, лидер, одним словом. Как Генри Фонда
в том фильме. Может быть Джим Харлен работает под актера тоже. Может
быть мы все подражаем тем персонажам, которых видели в кино на
Бесплатных Сеансах и не знаем..."
Дьюан закрыл блокнот, снял опять очки и потер глаза. Он устал,
хотя в тот день совсем ничего не делал. И проголодался. Дьюан
попытался вспомнить, что он приготовил себе сегодня на завтрак, но не
смог. Когда остальные ушли на обед, он остался в курятнике, делая
пометки, думая.
Дьюан устал все время думать.
Он спрыгнул с пикапа и пошел к опушке леса. В темноте мелькали
светлячки. Со стороны ручейка в лощине доносилось пение цикад и
кваканье лягушек. Откос позади харчевни "Черное Дерево" был завален
мусором. Черные кучи на еще более черном фоне. Дьюан расстегнул
ширинку и помочился, прислушиваясь как звенела струя, ударяясь о
что-то металлическое. Из освещенного окна донесся чей-то низкий смех и
Дьюан узнал голос своего отца, забавляющего посетителей очередной
байкой.
Дьюан любил истории, которые рассказываол отец, но не тогда, когда
тот был пьян. Обычно веселые, они превращались в злобные и мрачные, и
граничили с цинизмом. Дьюан знал, что отец считает себя неудачником.
Несостоявшийся выпускник гарварда, несостоявшийся инженер, фермер,
изобретатель, бизнесмен. Несостоявшийся муж и несостоявшийся отец.
Вобщем Дьюан был с ним согласен, разве что считал, что к последнее
обвинение суд мог бы исключить.
Мальчик вернулся обратно к пикапу и забрался в кабину. Дверцу он
оставил открытой, чтобы выветрился запах виски. Он знал, что бармен
выставит Старика вон, когда тот начнет буянить. И так же хорошо он
знал, что придется посадить отца на заднее сиденье, чтобы он не мог
хвататься за руль, и потом он, Дьюан, одиннадцать лет исполнилось
прошлым мартом, ученик с коэффициентом умственного развития 160, что
выяснилось стараниями дядюшки Арта, возившего его в Иллинойский
Университет две зимы назад, чтобы проверить, Бог знает зачем, этот
показатель, так вот он отвезет отца домой, уложит в кровать,
приготовит ужин и пойдет в сарай посмотреть, нет ли там запасных
частей к Джону Диру.

Позже, много позже Дьюан проснулся потому, что услышал шепот.
Даже во сне он помнил, что он дома, помнил, как он провез старика
через два холма, мимо кладбища, мимо усадьбы дяди Генри, который
приходился дядей Дейлу, затем свернул на дорогу номер шесть, ведущую к
ферме; затем он уложил храпящего старика в постель и поставил новый
распределитель прежде чем приготовить гамбургер. Но он был удивлен
тем, что уснул, не вынув наушники приемника из ушей.
Дьюан спал в подвале, угол которого он отделил для себя с помощью
одеяла и нескольких корзин. На самом деле все было отнюдь не так
трагично, как это возможно звучало. Зимой на втором этаже было слишком
холодно и пусто, и сам Старик тоже уже не спал в той комнате, где
когда-то спали они с мамой. Он переехал на кушетку в гостиную, а Дьюан
- в подвал, из-за горелки там было тепло, даже когда в самую непогодь
по пустынной равнине завывали ветры. К тому же там имелся душ, и Дьюан
перетащил в подвал свою кровать, шкаф, фотолабораторию, рабочий стол и
электронику.
Уже с трех лет Дьюан обожал допоздна слушать радио. Старик тоже
раньше слушал его, но уже несколько лет как бросил.
У Дьюана имелись кварцевые радиоприемники, настоящие покупные
наушники, радиодетали от Хита, усовершенстованные консольные
приемники, коротковолновый радиоприемник и даже новая модель
транзистора. Дядя Арт полагал, что Дьюан собирается стать
радиолюбителем, но такого рода деятельность Дьюана совершенно не
интересовала. Он не хотел передавать, он хотел _слушать_.
И он действительно слушал, поздними ночами, в сумраке подвала, с
антенной, свисающей из окна. Дьюан слушал станцию Пеории, и Демойн, и
Чикаго, и большие станции из Кливленда, Канзас сити, конечно, но
больше всего он получал удовольствие, слушая самые далекие станции. Он
наслаждалсся шепотами из Северной Каролины, Арканзаса, Толедо,
Торонто, а иногда, когда ионное покрытие было в хорошем состоянии, а
солнечная активность не вызывала магнитных бурь, до него доносилось
неразборчивое бормотание на испанском и медленные алабамские тоны,
звучащие почти как иностранный язык, позывные калифорнийской станции
или приемные сигналы Квебека. В самой глухомани Иллинойса Дьюан слушал
спортивные новости, смежив веки и воображая футбольные поля, столь же
зеленые, насколько красной бывает кровь в артериях человека, и слушал
музыку, он любил классическую музыку, любил бигбенд, но гораздо больше
джаз, но больше всего Дьюан любил передачи типа "звоните - отвечаем",
когда терпеливые, невидимые хозяева ожидали звонков бесплотных
слушателей и их сумбурные, но горячие объяснения.
Иногда Дьюан воображал себя единственным членом команды летящего к
звездам космического корабля, уже отделенного от земли многими
световыми годами, неспособного повернуть назад и обреченного на вечный
полет. Неприсобленный даже на то, чтобы успеть достичь места
назначения за время человеческой жизни, но все еще связанный с землей
аркой электромагнитных излучений, проникающих сквозь луковую шелуху
старых радиопередач, путешествующий назад во времени, когда он летел
вперед в пространстве. Летел, слушая голоса, чьи обладатели давно
умерли, возвращаясь назад, к изобретению радио Маркони и потом к эпохе
полного молчания.

Кто-то прошептал его имя.
Дьюан быстро сел в кровати и увидел, что наушники _лежат_ на
столе, на своем месте. Перед тем как заснуть, он проверял новый набор
от Хита.
Опять послышался этот голос. Возможно, он был женским, но звучал
странно бесполо. Тон был искажен расстоянием, но оставался таким же
чистым, какими были звезды, которые он видел на ночном небе, когда шел
сюда из сарая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16