Его бьет дрожь. Его поднимает и выбрасывает. С сильным всплеском он падает лицом вниз на водяной поток. Грудь погрузилась в воду. Да, сожги их, убери их! Он забил ногами и поплыл! Потом расслабился. Зачем трудиться? Все равно он плыл по течению. Настроение немного улучшилось. Теперь осталось легкое сожаление о том, что он захотел так быстро избавиться от своей вновь приобретенной женственности. К чему паниковать? К чему ненавидеть? Не следовало ли ему сначала научиться жить в этом новом теле? Раньше он был очень восприимчив к новому опыту и гордился этим. Разве совсем недавно он не стремился понять, как происходят такие изменения? А теперь это случилось с ним. И он борется с этим. Его оглушило то, что Ти засунула в него нечто. Отверг Хенмера. Угрюмо, невеликодушно. Сука. Задира. Внезапно его охватила печаль. Он не начал использовать возможности этого тела. Разве отдаваться страшнее, чем брать? Тебя потрясло, что после стольких лет, когда пахал ты, вспахали тебя? Ты не в состоянии привыкнуть? Ты тверд в своих убеждениях? Почему бы не лечь, не раздвинуть ноги и позволить войти в себя? Расширь границы своего сознания. Пойми и другую сторону. Отдайся. Отдайся. Отдайся. Когда-нибудь твой клюв вернется к тебе.Он сделал попытку выбраться из реки.Как же трудно плыть к берегу. Он яростно колотил ногами, махал руками, словно мельница, рассекал воду ладонями и все-таки продолжал плыть по течению. Сверкающий каменистый берег не приблизился. Он искал дно ногами, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но дна не было. Он плыл вперед. Даже когда борьба стала еще яростнее, результат остался тем же. Он совсем выбился из сил. Жажда стала такой сильной, что казалось можно выпить море. Сияющие корпускулы реки впитались во внутренности.Он погрузился в водоворот красок. Река не давала ему уходить, она сковала его бедра цепью. Но впереди появился шанс спастись: посередине реки вырос гладкий серый купол камня. Он даст воде прибить себя к камню и как-нибудь вскарабкается на него. На камне можно отдохнуть и набраться сил для борьбы с течением. Да. Камень приблизился. Нужно подготовиться к столкновению, выставить вперед плечо, чтобы защитить чувствительную грудь. Он увидел себя налетевшим на камень, куча раненых конечностей, белого мяса, темных волос, розовых сосков, пустоты в мошонке. Бум. Бум. Но ничего подобного не произошло. Стремительно летя к каменной массе, он съежился, но тело его разделилось без всякой боли — одна его часть проплыла слева от валуна, другая — справа, за камнем он соединился и продолжал свое пассивное путешествие.Теперь все понятно.Река его поглотила. Это тело, этот набор органов, плоти, мышц и костей, эта гора кальция, фосфора, водорода и тому подобного, всего лишь иллюзия. Грудь — иллюзия, пухлая соблазнительная попка — иллюзия. Треугольник волос— иллюзия. Он влился в мерцающий поток, пожертвовав своим телом. Теперь оно состояло из тех же мерцающих частиц, составляющих границу между жизнью и не-жизнью, которая так восхитила его при первом приближении к реке. Теперь невозможно отделить себя от частиц. Все они едины в этом потоке жизни.Возможно ли спасение?Спасение невозможно.Он будет плыть и плыть, порожденный стремительным течением, пока не вольется в море, которое так недавно помогал поднимать. Он вольется в него и распространится в его обширности. Останется ли его сознание неприкосновенным, когда он разделится на миллион миллионов цветных пятен в его неизмеримых глубинах? Он уже утратил себя. Множество крошечных вспышек чужого огня уже смешались с его субстанцией. Он разбавлен. Растворен. Утратил всякое представление о себе как о мужчине или женщине и с трудом может вспомнить себя как организм с обменом веществ. Исчезли груди, мошонка, глаза, пальцы ног, остались лишь мерцающие корпускулярные частицы. Умереть такой бессмысленной смертью безумие! Потеряться в спешке ослепительных огней! Вселенная мерцала. Он терпел броуновское движение души и отдаленно осознавал миграцию своих бывших составляющих сквозь тело реки: одна уплыла по течению, другая затонула, третья попала в водоворот. Река текла по разным местностям. Ущелье исчезло позади и теперь река двигалась по плоской равнине, огибая препятствия, образуя островки посреди течения. Наступила ночь. Воды спешили. Он был лишен членов, разъединен, расселен, вскрыт, расчленен, размешан, разрушен, разведен, разделен. Река яростно сверкала в темноте; ее свет озарял все окрестности. Он спускался к морю. Оно было уже близко. Река вошла в дельту. Что она внесет в море? Какой ил взбаламутит? Впереди лежало множество каналов; поток же нашел дорогу прямо к Матери Морю. Там он разделился еще больше. Он растворился совсем. Вода пела. Дрожь с блестящей яростью и яростным блеском. Соседние корпускулы кричали. Здесь судьба. Впереди мир. Врозь, один, неподвижный. Сейчас он плыл. Nunc dimittis. Здесь путешествие заканчивалось и начиналось новое. Сынам человеческим — прощайте! Иди. Иди. Расставайся. Воздух ярок, повсюду огни. Огни! Какое прекрасное свечение. Это мои краски. Этот красный, зеленый, желтый, синий, фиолетовый. Легко, легко, облегчая мой путь в ночи, вниз, вниз, не сопротивляясь, последняя яркая вспышка, прежде чем уйти. Что это? Что здесь выпало? Моя тяжесть. Масса. Грубость. Я — ил. Я в дельте. Может ли быть так? Да. Да. Да. Да. Прилип здесь. Затвердел. Сгустился. Связался. Здесь. Здесь. Здесь. Я сгущаюсь. Аккумулируюсь. Укрепляюсь. Объединяюсь. Включаюсь.Что-то неожиданное заставляет его опасть.Головокружительное путешествие в море быстро подошло к концу. Он выпал из несущего потока и, замедлив движение, частица за частицей, падал и громоздился на пустынном берегу маленького островка. Собрав свои части, он не соединился, не обрел форму мужчины или женщины; сейчас он едва напоминал холмик постиранных обрывков, словно крохотные личинки ракообразных, вынесенные на берег приливом. В эту груду вместе с его частицами замешались и принесенные сюда чужие частицы; они вонзились в него, словно лезвие. Остров подозрительно напоминал груду отбросов, и его грудь не была собственно грязью, но разрушенным органическим веществом, как он сам. Что теперь? Остаться здесь, чтобы гнить в темноте? С одного бока его еще омывали воды реки, но уже не размывали, не разрушали: его выгнали. Мог ли он двигаться? Нет. Что-то различать? Только смутно. Помнить? Да, помнить он мог. Будет ли его природа изменяться и дальше? Он не знал. Отдых. Развалины. Он подождет дальнейшего развития.— Я тоже жду, — объявил могучий голос.Кто это сказал? Где? Еще один обломок, выброшенный рекой? Как ему ответить?Отвечать он не мог.Если я слышу, настаивал он внутри, то могу и говорить. А я слышу. И тогда он сказал:— Помогите. Скажите мне, кем я стал?— Ты — чистый потенциал.— А ты?— Я жду.— Дай мне посмотреть на тебя, — попросил Клей.Пришло видение: он увидел огромного размера создание, посаженное на красноватую песчаную почву острова. Над поверхностью поднимались лишь голова и плечи. На плоской, широкой голове были одни глаза и ничего больше. Голова без шеи росла прямо из широченных плеч. Он увидел и ту часть создания, что была погребена в земле. Длинная, без всяких конечностей с грубой, пористой кожей и мантией из отростков, которые исполняли роль корней, добывая из почвы нитраты. Клей узнал в создании одного из Ждущих, о которых слышал от Квоя Дыхателя. Несмотря на весь свой растительный вид, это было животное и даже более того, один из нескольких сосуществующих в эту эпоху видов людей. Изображение поблекло и исчезло.— Я тоже человек, — сказал Клей. — Был.— И сейчас еще.— Но что я теперь?— Созвездие возможностей. Ты еще движешься по своему пути. Кем бы ты стал?— Самим собой.— Ты и так ты.— Но это не моя истинная форма.Казалось Ждущий смеется.— Как можно говорить об истинной форме?— Истинная форма та, в которой я начал свое путешествие.Ждущий показал ему ряд сменяющих друг друга форм: младенец Клей, подросток Клей, взрослый Клей, Клей спящий, Клей бодрствующий, Клей бодрый, Клей скучный, Клей голый, Клей одетый, Клей, выбирающийся из очищающего ручья, Клей Дыхатель в пруду Квоя, Клей женщина, Клей, растворенный в живой реке, Клей, громоздящийся в дельте.— Который из них ты? — спросил Ждущий.— Все.— Те и другие. Зачем ограничивать себя? Принимай опыт таким, каков он есть. Кем бы ты стал?— Выбирай ты, — ответил Клей и превратился в Ждущего. 12 Местом жительства его стала влажная холодная грязь. Двигаться он не мог, даже мысль о том, что можно двигаться, казалась ему странной. Довольный своим прочным положением, он впитывал через свои волокнистые корни все необходимые питательные вещества и наблюдал великолепные переливающиеся оттенки речной зыби. Другой Ждущий жил неподалеку. Клей постоянно сознавал мысли Ждущего: великая сила, горделивое спокойствие, страстный интеллект и оказывающая на все влияние степень каменистой меланхолии, грусть о вещах вещей.Он не знал возраста Ждущего, но очень быстро понял, что спрашивать об этом глупо, поскольку время интересовало Ждущего только его отрицанием.— Мы изучили достоинство безвременности.Он даже не пытался узнать и то, в какой момент человеческой истории созрела мысль принять данную форму и по какой причине. Он пассивно принимал все и научился ожидать неопределенное разнообразие.Пассивность рождает пассивность.— Какова твоя цель? — спросил он Ждущего.— Ждать.— Вас много?— Много.— Ты контактируешь с другим Ждущими?— Редко.— Ты ощущаешь здесь свое одиночество?— Я ощущаю свободу.Вопросы Клея закончились. Лучше изучать реку. Глаза, словно антенны, принимали изображения со всех сторон; он видел горы, море, тучи, бархатные туманы. Солнце всходило и садилось, всходило и садилось, но эти перемены не воспринимались как течение времени. Всего лишь феномены освещения. Время не текло. Не-минута перетекала в не-минуту, а не-минуты громоздились в не-часы, которые складывались в не-годы и нестолетия. Промежутки безвременности случайно прерывались какой-то неповоротливой мыслью, которая медленно пробивалась из глубин сознания. Новый порядок вещей не оскорблял. Оказалось вполне приятно, великолепно, прекрасно жить именно так, с тех пор как появилась возможность изучать каждый аспект идеи, поворачивания ее так и этак, потирая, разминая, щупая. Постепенно между Ждущим и ним установилась глубокая связь. Много говорить не было необходимости. Нужно было лишь думать, рассматривать, воспринимать и понимать. Из разума ушла куча ненужного хлама. Отброшено заблуждение поступательного движения, абсурдность стремлений, глупость агрессивности, идиотизм приобретательства, ошибка прогресса, ошибочность скорости, отклонение гордости, галлюцинация любопытства, иллюзия завершения, мираж порядка и еще многое из того, что он слишком долго таскал с собой. Крепко посаженный, имеющий достаточное питание, всецело довольный своим положением, он пассивно постигал ослепительную вселенную мыслей.Среди его новых взглядов были и такие:Все моменты сходятся на настоящем.Статика содержит и окружает динамику.Ошибочно представлять, что существует линейное согласование событий. Сами события — это просто случайные скопления энергии, из которых мы извлекаем наше ошибочное ощущение формы.Сражаться с энтропией значит вырывать собственные глаза.Все реки возвращаются к истокам.Единственная доктрина более поддельная, чем детерминизм, это доктрина свободной волны.Память — зеркало неправды.Создавать физические объекты из заданных чувственных данных — приятное времяпрепровождение, но такие объекты не имеют достоверного содержания и следовательно нереальны.Мы должны сознавать a priori, что всем идеям о природе вселенной присуща фальшь.Нет необходимых условий и причинных отношений, следовательно логика — это тирания.С тех пор как он пришел к пониманию этих истин, вся нетерпеливость покинула его. Он жил в мире. Никогда прежде он не был так счастлив, как в форме Ждущего, ибо он понял, что радость и печаль — лишь аспекты одного заблуждения, не более запутанного или важного, чем электроны, нейтроны или мезоны. Можно было обойтись без всех ощущений и жить в окружении чистой абстракции: без текстуры, цвета, тона, вкуса и определенной формы! Трудно отвергнуть послания чувств, но все же он отвергал их реальность. В новой атмосфере спокойствия он быстро узнал, что Ждущие должны считаться наивысшим аспектом человеческой жизни, ибо они наиболее полно являлись хозяевами окружения. Тот факт, что человеческий род продолжал изменяться после появления Ждущих, есть тривиальный парадокс, основанный на ошибочном понимании случайности событий и не стоило тратить времени на его изучение. Все эти Скиммеры, Дыхатели, Едоки, эти поздние формы, к сожалению не сознают, что не имеют отношения к не-структуре не-вселенной.Он никогда не оставит этот мир.Тем не менее в самодовольстве развились любопытные наблюдения. Например, соседний Ждущий часто изучал скучные сомнения, что было странным для философии Ждущих. Иногда река разливалась и выбрасывала облака мерцающих частиц к тому месту, где закрепился в земле Клей, эти испарения моментально блокировали его чувственное восприятие и он оставался чрезвычайно озабоченным важностью осознания. Хотя он преодолевал такие трудности, его волновала фундаментальная неопределенность цели, которая вступала в конфликт не только с сознанием несуществования цели, но и с сознанием несуществования конфликта. Он миновал этот непонятный вопрос, не стараясь разрешить его. Безвременно проходило время, проявлялось в серии самопожиравшихся концентрических серых раковин. Он не различал больше утро и вечер. Он не возвращался к линейной схеме событий до того самого дня, когда на острове появились представления о текстуре и плотности и смогли проникнуть в его изоляцию.Он различил мягкость внутри твердости. Он различил овал в прямоугольнике. Он различил звук в тишине.Он услышал, как грубый голос произнес:— Тебя ищут друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25