баронет обижался, что его протеже так легкомысленно относится к его протекции. А капитан каждый день ворчал: не такая уж у него блестящая перспектива в Англии, денег там платят мало, и Бог весть сколько придется проторчать в приемных, пока ему не предложат что-нибудь сносное. К тому же ему не по душе английский климат, английский обычай мариновать просителей в приемной, где всегда сквозняки, а он боится сквозняков из-за ревматизма, которому он подвержен в результате лихорадки, перенесенной три года назад в Константинополе [Константинополь — общепринятое в тогдашней Европе название Стамбула, столицы Османской империи] .
В конце концов он с большой неохотой отбыл в Англию, убедив сэра Ричарда в том, что сожалеет о состоявшемся разговоре и его последствиях. Он вообще бы никуда не уехал, если бы не опасался обидеть друга отказом, нежеланием воспользоваться протекцией.
В душе капитан Гейнор испытывал глубочайшее удовлетворение. Он знал, что за человек помощник министра Темплтон, хотя и не был с ним знаком. Впрочем, он собрал сведения обо всех членах кабинета, заочно изучил их. Темплтон был именно тем, кто ему нужен: не Бог весть какой влиятельный, надутый, самодовольный, раболепный слуга, игрушка в руках министра милорда Картерета [Лорд Картерет — Джон Картерет, граф Гренвиль (1690-1763) — английский государственный деятель, сторонник короля Георга I; с 1711 г. член палаты лордов; в 1722-1742 гг. премьер-министр. Во время действия романа, в 1721 г., был государственным секретарем в кабинете Роберта Уолпола] . Он, конечно, даст тысячу обещаний и ни одного не выполнит, будет водить его за нос, но зато у него будет прекрасное объяснение, вздумай кто-нибудь поинтересоваться целью его приезда в Англию.
Итак, ясным июньским утром он явился вместе с другими просителями в приемную мистера Темплтона. С тех пор как он покинул лорда Понсфорта, прошло семь часов, и шесть из них он проспал. Теперь, бодрый и предельно собранный, он готовился предстать перед государственным мужем.
Если накануне в нем угадывался всего лишь военный, то теперь костюм капитана Гейнора подчеркивал его принадлежность к солдатам удачи. На нем были темно-синий камзол с серебряными галунами, белые лосины, сапоги с серебряными шпорами, шпага с эфесом из граненой стали. В руке он держал черную шляпу с плюмажем. Единственным его украшением был сапфир, прячущийся в тонких кружевах.
Щелкнув каблуками, капитан Гейнор чинно поклонился помощнику министра. Мистер Темплтон не счел необходимым встать, приветствуя посетителя. Он величественно-небрежно кивнул ему, восседая за заваленным бумагами столом, и в то же время повелительно махнул рукой чиновнику, приведшему к нему капитана, чтобы тот удалился.
— Вы, насколько я понимаю, принесли мне... э-э-э... письма от моего кузена сэра Ричарда... от моего кузена сэра Ричарда...
Он говорил звучным голосом, неспешно и важно, делая ударение на каждом слове, и, по обыкновению плохих ораторов, повторял конец фразы.
Капитан бросил оценивающий взгляд на его длинное аристократическое лицо и высокий парик. Холодное и надменное, оно показалось капитану в высшей степени непривлекательным. Мистер Темплтон взирал так на тех, кто являлся к нему с какой-нибудь просьбой. Впрочем, ничего другого капитан и не ждал.
Он протянул Темплтону рекомендательное письмо. Тот вяло, будто нехотя, взял его.
— У меня такое впечатление... э-э-э... что я уже знаком с содержанием письма... с содержанием письма...
— Дик, несомненно, написал непосредственно вам, сэр, — спокойно отозвался капитан Гейнор.
Мистер Темплтон молча кивнул и сломал печать. Он проделал это в своей обычной неспешной манере, напуская на себя еще большую важность, как все мелкие душой люди. Вот что, если исключить стилистические изыски сэра Ричарда, воспроизводить которые не имеет смысла, содержалось в рекомендательном письме:
«Дорогой Нед!
Посылаю тебе это письмо с одним из моих старых друзей. Капитан Гарри Гейнор был моим боевым товарищем, когда мы оба служили под командованием герцога Мальборо. У него большие воинские заслуги. Капитан Гейнор побывал на военной службе во многих странах и готов предложить свою шпагу королю. Его величество обретет в лице капитана Гейнора самого верного и преданного делу подданного. Смею предположить, опыт, о котором он доложит лично, даст ему основания занять достойную должность в заморских владениях его величества. Если ты поможешь ему в осуществлении его планов, ты окажешь честь и мне, чьи заслуги перед отечеством не столь уж велики, и капитану, заслуги которого значительно больше, и его величеству, чьи заслуги превыше всех. Подобная рекомендация сделает честь и тебе, ибо на какой бы пост ты ни счел нужным его назначить, капитан Гейнор оправдает твое доверие. Поскольку капитан предпринял поездку в Англию в основном по моему настоянию, надеюсь, тебя не затруднит обеспечить ему удобное жилье, снискав тем благодарность любящего и преданного тебе кузена.
Ричард Толлемах Темплтон ».
Закончив чтение, мистер Темплтон внимательно посмотрел через монокль на капитана, потом, громко откашлявшись, произнес:
— Мой кузен, сэр, чрезвычайно лестного мнения о вас... чрезвычайно лестного...
Капитан Гейнор молча поклонился.
— Более подробная рекомендация содержится в другом письме, которое я получил от сэра Ричарда, — заявил помощник министра. Сделав небольшую паузу, он продолжал уже в ином тоне, на сей раз напуская на себя таинственность: — Я понимаю, вы повстречались с моим кузеном в Риме... в Риме...
— Так точно, — ответил капитан.
— Извините за излишнюю дотошность, сэр, позвольте узнать, чем вы там занимались?
— Я не нахожу, что вы проявляете излишнюю дотошность, — любезно возразил капитан, — Извольте: я несколько дней слонялся по Риму без дела, поскольку только что вернулся со службы из Турции и еще не решил, куда направить свои стопы, где искать новую службу...
— А не собирались ли вы... э-э-э... часом предложить свою шпагу Претенденту? — И, опережая ответ капитана, Темплтон добавил: — Из письма кузена я понял, что вы солдат удачи, а для наемника любая... э-э-э... служба хороша...
— Не совсем так, сэр. Наемник, воюющий против своего монарха, заслуживает всяческого презрения. Можно быть наемником, сэр, и все же оставаться верным королю и отечеству. Я, по крайней мере, всегда следовал кодексу чести. Для меня это веская причина, чтобы не присягать на верность Претенденту. Но не стану скрывать и другую, — лукавая улыбка промелькнула на его открытом лице. — Наемник, сэр, преследует ту же цель, что и торговец, — выгоду. Видит Бог, служба у Претендента не сулит выгоды сейчас, а еще меньше в будущем. Это ответ на ваш вопрос, сэр.
Капитан избрал правильную линию поведения — выразил доверие нынешнему правительству и презрительно отверг мысль о возможности возвращения на трон Стюартов. Он был очень доволен, что ему представился случай высказаться. Но по-прежнему он видел перед собой холодную надменную маску, хотя государственный муж и соизволил качнуть головой в знак согласия.
— Во время вашего пребывания в... э-э-э... бессмертном городе, — начал помощник министра, — вы, я полагаю, кое-что разузнали о дворе Претендента?
Темплтон замолчал. В последней его фразе заключался вопрос, и капитан Гейнор ни минуты не заблуждался насчет его направленности. Его просили сообщить имеющиеся у него сведения.
Как уже упоминалось, капитан был решительным человеком. Он в мгновение ока оценил ситуацию. Излишне щепетильный человек сделал бы вид, что не понял вопроса, не желая хоть в какой-то степени выступить в роли шпиона. Но Гейнору в его положении не пристало проявлять щепетильность.
И потому капитан сделался разговорчивым. Он сообщил помощнику министра кое-какие сведения, изобразив, что специально собрал их в Риме. Он говорил об англичанах, приближенных Стюарта, с видом человека, готового предать любого, лишь бы предательство снискало ему милость властей предержащих. Во время его рассказа лицо —маска мистера Темплтона слегка оживилось; он жаждал сведений такого рода. Но вот капитан Гейнор закончил свой рассказ, и мрачная физиономия помощника министра снова сделалась холодной и надменной: проситель назвал лишь тех людей, что уже были разоблачены, и сообщенное им давно стало достоянием толпы, не говоря уж о членах правительства.
Мистер Темплтон, не в силах скрыть своего разочарования, высказал капитану эти соображения в весьма резкой форме. Затем, вперившись в него взглядом, задал капитану вопрос, от которого у того, человека неробкого десятка, упало сердце:
— Сэр, доводилось ли вам слышать о капитане Дженкине?
В глазах капитана промелькнула растерянность, но в следующий миг он совладал с собой и, нахмурясь, задумался.
— Пожалуй, да... — протянул он. — Дженкин — агент Якова, не так ли?
— Да, да, — нетерпеливо подхватил Темплтон. — Так что вы о нем слышали?.. Что слышали?..
Страх Гейнора рассеялся, но все же он недоумевал: какую цель преследовал Темплтон, задавая этот вопрос? Впрочем, он мог спросить и без задней мысли. Желая прощупать собеседника, капитан ответил уклончиво:
— До меня доходили слухи, — не помню, кто это говорил и при каких обстоятельствах, — но я слышал, что капитан Дженкин был в Риме и готовился отбыть в Англию.
И тут мистер Темплтон выдал посетителю государственную тайну, ибо, как все напыщенные люди, не удержался от соблазна продемонстрировать собственное превосходство. Пренебрежительно фыркнув, он бросил:
— Ваша новость устарела, как и все ваши ценные сведения. Мы уже целую неделю об этом знаем.
Ни один мускул не дрогнул на лице капитана Гейнора при этом неприятном известии. Нахмурившись, он выпрямился.
— Мои сведения, сэр? Мне кажется, вы обошлись со мной недостойно.
Впервые за аудиенцию он дал почувствовать помощнику министра всю силу своего негодования, устремив на него яростный взгляд. Но уже в следующий момент он снова вошел в роль скромного льстивого просителя, готового, проглотив обиду, унижаться перед обидчиком.
— Мне следовало быть осторожнее, — сказал он, — но я туповатый вояка. В бою мне отваги не занимать, уж поверьте на слово, сэр. Но куда мне состязаться в уме с таким человеком, как вы, сэр. Вы уж пощадите меня, ей-богу, пощадите, — взмолился капитан.
Польщенный мистер Темплтон снизошел до улыбки.
— Так уж и быть, — сказал он. — Я расспрашивал вас в ваших же интересах... в ваших интересах... Если бы вам удалось получить сведения, которые мы сочли бы ценными, правительство его величества было бы признательно вам. Правительство оказалось бы у вас а долгу, и мне было бы легче просить лорда Картерета... э-э-э... удовлетворить вашу просьбу. Уверен, вы меня понимаете... вы меня понимаете...
— Сэр! — вскричал капитан Гейнор. — Я снова обнаружил перед вами свою тупость. Впрочем...
Пожатие плеч было красноречивее слов. Оно словно говорило: «Разве может заурядный человек вроде меня распознать замыслы такого выдающегося деятеля?»
— Ни слова более, сэр, ни слова более! — мистер Темплтон, отставив кресло, поднялся. Высокий, с горделивой осанкой, он стоял, откинув голову назад и повернув ее чуть в сторону. — Мы сделаем все, что в наших силах. Вы оставите мне ваши... э-э-э... рекомендации?
Капитан Гейнор держал их наготове. Он вытащил объемистый пакет из внутреннего кармана камзола и положил его на стол помощника министра. Некоторые рекомендации были подлинные, однако большая часть — поддельные. В совокупности они свидетельствовали чуть ли не о каждом дне жизни капитана за последние десять лет. Жизнь, богатая невероятными событиями, истинность которых подтверждали некоторые из документов, еще сулила Гейнору такие приключения, какие ему и не снились, прежде чем он снова явится к помощнику министра, чтобы востребовать свой пакет.
Тем временем мистер Темплтон с многозначительным видом вертел пакет в руках.
— Если эти рекомендации столь же лестны для вас, как рекомендация моего кузена, вы можете надеяться на подходящую для вас должность, должность, соответствующую вашим заслугам. Полагаю, сэр, вам следует наведаться ко мне через некоторое время. Если возникнет необходимость связаться с вами, где я смогу вас найти?
— Завтра я уезжаю в Чертей, — отвечал капитан, — в имение Монастырская ограда.
— К сэру Джону Кинастону? — спросил Темплтон.
— Да, сэр, он был другом моего отца много лет тому назад, — с поклоном отвечал капитан, — Он изволил пригласить меня в гости на то время, что я пробуду в Англии.
— О, так это еще одна отличная рекомендация, сэр! —воскликнул мистер Темплтон, демонстрируя в конце беседы некоторое радушие. — Отличная рекомендация! Правительство благоволит к сэру Джону. Лорд Картерет прислушивается к его мнению. Словечко, замолвленное им...
Капитан снова поклонился, приложив руку к сердцу.
— Подобно всем великим людям, которых мне довелось повидать на своем веку, — а я объездил весь свет, —вы, сэр, почитаете могущественными малые возможности других и малым свое собственное могущество. Мистер Темплтон, я весьма удовлетворен тем, что оставляю свое прошение на ваше усмотрение. Я не желаю для себя лучшего покровителя и мне не найти более великого. — Капитан отвесил еще один поклон улыбающемуся помощнику министра, и тот еще шире расплылся в улыбке. От его былой ледяной неприступности не осталось и следа. — А теперь позвольте откланяться, сэр. Я буду уведомлять вас о всех своих перемещениях. Сэр, — снова поклон, — я ваш покорный слуга.
Капитан наконец вышел в переднюю, покашливая и прикрывая рот платком. А в кабинете сияющий мистер Темплтон, хихикая и потирая руки, призывал купидонов на потолке в свидетели своей поистине дьявольской хитрости. Не он ли вывернул наизнанку этого вояку? Не он ли выжал из солдата удачи все сведения и выбросил его, как выжатый лимон, прежде, чем тот понял его и взбесился? Даже его усмирила и восхитила изумительная проницательность мистера Темплтона.
Помощник министра снова опустился в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32