Некоторые были и в самом деле
миловидные, даже хорошенькие, но все они с благословения Галины Павловны
предлагали ему нешуточную игру в жениха и невесту, а он, однажды
обжегшись, чурался таких игр. Его стоицизм объяснялся еще и тем, что в
одну из своих последних поездок в качестве интуристовского гида он
встретил в вагоне-ресторане международного поезда подругу детских и
юношеских лет, с которой не виделся со дня своего отъезда из Берна и
которая, как вскоре выяснилось, приобрела за эти годы дурную манеру
запускать в обидчиков телефонные аппараты...
Олег пообещал встретить Зину, определить ее в гостиницу, но не
больше, поскольку завтра будет занят, а послезавтра убывает в
командировку. Он не уточнил куда убывает, дабы не волновать Галину
Павловну, она по-прежнему относилась с предубеждением к сосновским
родственникам.
Второй звонок был автомеханику Федосеичу, у которого Олег перед
отъездом оставил свою машину - надо было отрихтовать и покрасить помятое
две недели назад крыло, сменить масло в двигателе, подзарядить
аккумулятор. Федосеич заверил его, что все привел в полный ажур, и с Олега
причитается пятьдесят "зеленых". Как же не содрать с делового человека
свободно конвертируемую! Олег обещал рассчитаться "зелеными", если
Федосеич завтра к семи утра подгонит отремонтированный "жигуль" к его
дому.
Потом позвонил в Михайловск директору судостроительного завода
Шерстюку, с которым был на переговорах в Гамбурге, но тот вернулся раньше
- на завод прибыла правительственная комиссия и потребовала директора.
Шерстюка Олег отыскал дома, соблюдая правила приличия, поинтересовался
причиной и следствием пребывания на заводе высокой комиссии, поздравил с
тем, что все окончилось благополучно, обрадовал его исходом гамбургских
переговоров, в успех которых Шерстюк уже не верил. Шерстюк сказал, что с
него причитается коньяк. Олег ответил, что коньяк его проблем не решит, но
он рассчитывает получить от делового партнера в счет доли в совместной
деятельности десять миллионов долларов.
- Это шутка? - спросил Шерстюк.
- Я предупреждаю, когда шучу. Выручай, Анатолий Игнатьевич. За нами
не пропадет.
- Таких денег я и во сне не видел, - стал прибедняться
судостроительный директор.
- Анатолий Игнатьевич, это личная просьба. Компания горит синим
пламенем, а меня персонально пригрозили оставить без наследства.
- Серьезный аргумент, но больше двух не наберу, - начал сдаваться
Шерстюк. - А потом надо какое-то основание.
- Семь, и ни цента меньше - тоже пошел на уступку Олег. - Основание с
альтмановским контрактом передам завтра по факсу.
- Четыре - это все, что у меня есть.
Договорились о пяти.
На душе у Олега немного полегчало - пять миллионов не спасали
положения, но на какое-то время могли стабилизировать его. Хотел тут же
позвонить в Цюрих, обнадежить Даниель и заодно условиться о встрече в
Марселе или Лионе, где ему предстояло быть по служебным делам в конце
месяца. Но потом решил это сделать после того, как Шерстюк выполнит свое
обещание.
Переговорив с Шерстюком, пошел в ванную, принял горячий душ, под
которым стоял с четверть часа - снова, очевидно, на непогоду, разболелась
старая рана в плече. Боль, как обычно, была острой, ломящей, и горячая
вода утихомиривала ее. Врачи не раз уговаривали его на операцию: надо было
сломать и снова, но уже как следует, срастить когда-то перебитую, а затем
плохо сросшуюся ключицу. Олег не то чтобы боялся этой в общем-то непростой
операции, но все как-то не находил времени.
Выйдя из ванной, разложил по полкам платяного шкафа принесенное
соседкой белье, рубашки, бегло просмотрел газеты, стал заваривать кофе.
Поймал себя на том, что лукавит с самим собой - занимается делами, которые
могут подождать, только потому, что душа не лежит к главному, неотложному.
Снова, как накануне в офисе, выругался, уже не опуская скабрезных
слов - дурная привычка, приставшая как смола за три года пребывания в
составе "ограниченного контингента" советских войск в Афганистане.
Решительно шагнул к чемодану, извлек из него красную папку, положил на
журнальный столик, придвинул и включил торшер - за окном уже сгущались
сумерки, сел в кресло, углубился в документы.
Генеральный контракт о совместной деятельности по реконструкции и
перепрофилированию Головного предприятия, Октябрьского производственного
комплекса и Дулибского филиала был составлен из рук вон плохо. Мало того,
что компания "Скиф-Холдинг" взяла на себя финансирование всех работ,
поставку импортного оборудования, комплектующих изделий, она обязалась
заключить соответствующие договора с иностранными фирмами-подрядчиками,
поставщиками и таким образом приняла на себя ответственность за
ненадлежащее исполнение этих договоров. А фактический исполнитель со
стороны заказчика - производственное объединение "Транзистр" оказалось как
бы в стороне, что развязывало руки ее руководителям и что Закалюк
безусловно учитывал. Правда, по генеральному контракту объединение
обязывалось возмещать компании все убытки в случае срыва сроков
реконструкции, несвоевременной оплаты счетов. Но попробуй получи это
возмещение с предприятия, у которого на сегодняшний день, если верить
справке банка, нет средств даже на зарплату своим рабочим. Образно говоря,
компанию "Скиф-Холдинг" крупно подставили и начинать сражение с Закалюком
с таких позиций будет архитрудно...
Закрыв красную папку, Олег подошел к бару, взял початую бутылку
коньяку, в холодильнике отыскал начавший уже желтеть плавленый сырок,
кисть винограда из последней переданной матерью с оказией посылки и не
столько поужинал, сколько выпил, чтобы заглушить давно уже не посещавшую
его тоску. Он не хотел встречаться с Леонидом не только потому, что роман
с младшей кузиной у него продолжался и после ее замужества, что не было ни
для кого секретом, но еще и потому, что в свое время инженер Закалюк был
причастен к истории, с которой начались все беды Олега Савицкого...
Выкурив очередную сигарету и прихватив с собой всю пачку, пошел в
крытую лоджию, открыл пошире окно и, не снимая свитера, чтобы не застудить
все еще ломившее плечо, лег на топчан, укрылся одеялом, и воспоминания не
заставили себя ждать...
Возвращение семнадцатилетнего парня в родной город, о котором у него
сохранились лишь отрывочные воспоминания детства. Двухэтажный особняк
семейства Савицких, на улице Листопада, построенный дедом - дорожным
мастером Егором Матвеевичем и перестроенный затем на свой лад дядей Петром
Егоровичем - инженером-строителем, ко времени приезда швейцарского
племянника, ставшего мэром Сосновска. Приветливая, прячущаяся в обвислых
желтоватых усах улыбка старого путейца. "А ну, кажись, наследник. Вроде бы
на Николая похож. Но крепость тела чувствуется моя. Значит в мужских делах
сбоя не будет... Чего краснеешь, глаза тупишь, как девица на выданьи? За
Савицкими робость никогда не значилась. Какой же из тебя - стеснительного
- продолжатель нашего рода получится?" Ободряющее подмигивание Петра
Егоровича, дескать, не принимай слова деда всерьез - такие у него шуточки.
В этом доме шутит не только старый путеец. Насмешливая скороговорка
старшей дочери Петра Егоровича - поджарой черноглазой Натали. "Ах, кузен,
вы такой весь иностранный. Как прикажете вас величать: месье, герр,
синьор? Вы как раз поспели к обеду. Но говорят, сыновья дипломатов
приучены к деликатесам и ничего, кроме омаров, да устриц не едят. А у нас,
вы уж не обессудьте, из водоплавающих только мороженый хек имеется.
Придется привыкать, месье Савицкий..." Восхищенные миндалевидные с
поволокой глаза младшей кузины - пятиклассницы Полины: "Олег, не слушай
Наташку. В нашем доме никакого хека не было и нет. На обед сегодня
рассольник, жаркое, компот. Ничего, если я спрошу, какой иностранный язык
ты изучал? Я тоже французский учу, но только два раза в неделю.
Позанимаешься со мной?.. Крепкое, до хруста суставов рукопожатие ладно
скроенного парня, назвавшегося Леонидом, студента Политехнического
института. "Сегодня же освобожу вашу комнату... Ну что вы, Олег, мне
неловко вас стеснять. Я нахожусь здесь в основном как квартирант и лишь в
какой-то мере как подопечный Петра Егоровича. Вы же вернулись в родную
обитель. Так что все нормально. Обо мне не беспокойтесь: месяц-другой
где-нибудь перекантуюсь, а там - защита диплома и, как говорится:
"Коммунисты - вперед!"
...Вот уже год они живут в одной комнате, ничуть не стесняя друг
друга. Олег рассказывает Леониду о Швейцарии, совершенствует его и
упражняет свой не совсем безукоризненный английский. Леонид натаскивает
его по истории КПСС - предмету неизвестному бернским лицеистам, но крайне
необходимому студентам советского вуза. Леонид уже работает инженером на
номерном заводе, получает приличную зарплату, не скупясь водит Олега и
Натали по молодежным кафе, барам; Натали угощает коктейлями и пирожными, а
Олега пивом. Берет Олега с собой в бассейн "Динамо", на теннисные корты. В
бассейне Олег не может тягаться с ним - пловцом-перворазрядником, зато на
теннисных кортах Леонид пасует перед Олегом. Он не обижается на неизменные
проигрыши, но однажды у него вырывается, что, дескать, ему, парню,
выросшему в простой крестьянской семье, никогда не дастся эта игра
аристократов. То ли выплеснулась тайная зависть, то ли ляпнул, не подумав.
Не может Олег понять и другого - отношения Леонида к Натали. Казалось бы,
они нравятся друг другу, да и пара во всех отношениях подходящая. Но
что-то не ладится у них и не по вине Натали, которая в общении с
квартирантом каждый раз идет едва ли не на подвиг - придерживает свой
язвительный язычок, дабы не задеть его самолюбия. Но однажды в порыве
откровенности она признается Олегу: "Он какой-то ни рыба, ни мясо. За пять
лет, что живет в нашем доме, ни разу не поцеловал меня, о большем уже не
говорю. Знаешь почему? Боится, что я маме расскажу, и ему придется сделать
мне предложение или покинуть наш дом. А он не хочет ни того, ни другого. Я
- к нему? Откровенно говоря, питала когда-то. Но сейчас ни за какие
коврижки! Уж лучше за этого амбала с вашего заочного, который приходит к
тебе за конспектами, выйду. Вот мужчина без комплексов - только раз
взглянул, и я уже беременной себя почувствовала... Сержант милиции? Но это
превосходно! Представляешь, Натали Савицкая - первая мисс филфака, дочь
мэра Сосновска выходит за мента? У мамы, конечно, будет инфаркт. Но этот
инженеришка наконец-то уберется из нашего дома..."
Как странно порой складываются людские судьбы. Никто не думал, что
Натали действительно выйдет за старшего сержанта милиции Романа Корзуна, а
спустя восемнадцать лет тот же Роман, уволенный из милиции в
подполковничьем звании придет на поклон к некогда поверженному им
сопернику с нижайшей просьбой о трудоустройстве, и генеральный директор
производственного объединения "Транзистр" Леонид Максимович Закалюк
снизойдет к его просьбе - возьмет в свое объединение, да еще поставит
руководить кадрами.
...Конец сентября 1981 года. Арестантская палата госпиталя МВД, где
лежит недавно прооперированный после тяжелого ранения, отстраненный от
должности и взятый под стражу следователь городского управления внутренних
дел Олег Савицкий. Единственный человек, который общается с ним, не считая
медперсонала и охраны - следователь по особо важным делам Петренко.
Петренко неглупый и, в общем-то, порядочный человек, он искренне
сочувствует попавшему в беду коллеге, в меру своих возможностей старается
облегчить его участь. Но что-то настораживает Олега в позиции следователя,
а того не устраивает позиция подозреваемого, подчас они перестают понимать
друг друга. И вот первый вольный посетитель - Леонид Закалюк. Пока только
ему разрешено навещать подозреваемого, хотя тот не просил об этом
следователя. Но уже вскоре Олег начинает понимать, почему Петренко сделал
такое исключение для Леонида...

4
Федосеич не подвел - в семь утра вымытый до зеркального блеска
"жигуль" стоял у подъезда. Правое переднее крыло было мастерски
отрихтовано, покрашено под общий цвет машины - не отличишь; мотор и
ходовая часть работали исправно, и Олег без сожаления расстался с
пятьюдесятью долларами.
В семь тридцать он был уже на железнодорожном вокзале. Поезд пришел
без опозданий, но Галина Павловна неправильно назвала номер вагона, и Олег
безуспешно пытался отыскать в растущей на глазах толпе приезжих и
встречающих невысокого роста миловидную девушку лет двадцати в синем
плаще. Зина сама нашла его, сказала, что сразу узнала - есть у нее такая
способность узнавать нужных ей людей. И, не давая ему опомниться, заявила,
что он производит приятное впечатление и даже интереснее, чем об этом ей
говорили общие знакомые, но, к сожалению, не в ее вкусе - слишком высок и
чересчур сдержан, а ей нравятся коренастые, разбитные. Это было сказано
без тени смущения, с подкупающей непосредственностью девочки-болтушки. Она
была прехорошенькой миниатюрной брюнеткой с живыми брызжущими веселым
лукавством глазами и чем-то напоминала Полину в возрасте
шестнадцати-семнадцати лет. Зине перевалило уже за двадцать, но выглядела
она моложе - девчонка, да и только, что заставило Олега усомниться в ее
профессиональной подготовленности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35