- Поэтому советую назваться моим женихом, во избежание
зачисления в бесконечную гряду моих любовников. Согласитесь, что быть
одним из многих не приличествует вице-президенту солидной компании.
- И вы не будете возражать, если я назовусь так? - растерялся Олег.
- Мне все равно.
Говоря это, Мирослава перебирала принесенные Леонидом галстуки, и
Олег не мог заглянуть ей в глаза, понять насколько она серьезна сейчас.
- Буду рад воспользоваться вашим предложением, - все-таки счел
необходимым сказать он.
Мирослава казалось не услышала, хотя уголки ее губ дрогнули,
намереваясь то ли расплыться в улыбке, то ли искривиться в усмешке. Выбрав
два галстука, она придирчиво осмотрела их.
- За неимением лучших сойдет один из этих, какой вам больше
понравится. Завяжу оба. Не беспокойтесь, не на вашей - на своей шее. Я
знаю только двух мужчин, которые умеют как следует завязывать галстуки. Вы
к ним не относитесь. Это не смертельно, но все-таки.
Олег улыбнулся, но тут же подумал, что галстуки только предлог, чтобы
задержаться в гостиной, начать какой-то важный для нее разговор, к
которому она еще не знала как подступиться.
Девушка подошла к серванту и, смотрясь в его стекла, словно в доме не
было зеркал, стала завязывать на себе первый галстук.
- Как я показалась вам в венском платье? - неожиданно выпалила она.
Вопрос был с каким-то подтекстом, который предлагалось угадать.
- Вы сказали, что платье от Кардена, - сделал выжидательный ход Олег.
- Но куплено оно в Вене. И не далее как месяц назад.
А это была уже целенаправленная информация, что не только опровергало
объяснение Леонида, но и связывало суперплатье с поездкой Мельника и
Закалюка в Австрию. Девушка недвусмысленно давала понять, что была одной
из их спутниц. Информация была любопытна сама по себе, однако не следовало
показывать заинтересованность в ней, и Олег сказал как можно равнодушнее.
- Полгода назад я видел подобное в одном из демонстрационных залов в
Цюрихе. Моя швейцарская приятельница, довольно состоятельная женщина,
сказала, что не может позволить себе купить его - слишком дорого.
- Сколько стоило то платье? - оглянулась через плечо Мирослава.
- Не меньше стоимости двух "мерседесов", - решился на пробный выпад
Олег.
Девушка удивленно вскинула брови, но затем усмехнулась.
- А вы неплохо соображаете, Олег Николаевич.
Она немного помолчала, а затем выпалила на одном дыхании:
- Это платье преподнесенный, но еще не принятый мною подарок
поклонника. Что скажете на это?
- Что вы шутите. Леонид Максимович сказал, что платье было пошито для
Полины.
- Это он пошутил и довольно глупо! - фыркнула Мирослава. - Я выше
Полины на десять сантиметров, так что декольте пришлось бы ей до
аппендицита. К тому же, Леонид Максимович не покупает ей наряды заглазно.
- Платье куплено заглазно? - спросил Олег только для того, чтобы
справиться с волнением, причин для которого было предостаточно.
- Представьте себе! Когда я с Закалюком и этим человеком - моим
поклонником, была в Вене, в одном супермаркете мне приглянулось это
платье, о чем я имела неосторожность сказать в его присутствии. Ни на что
не намекала, просто так ляпнула, не подумав. Он промолчал, но недавно
прислал его мне. Оказывается, он купил его еще тогда в Вене. И купил для
меня. Ну, как вам мой поклонник?
Ее безудержная откровенность была неприятна Олегу, хотя он понимал,
что это не пустое хвастовство. Оставалось лишь набраться терпения, чтобы
понять, к чему ведет Мирослава. А вместе с тем, ему не хотелось думать,
что она говорит правду, что ее можно купить, пусть за очень дорогое
платье, но все же купить, и она считает это в порядке вещей.
- Слов нет! Очевидно, ваш поклонник один из ближневосточных шейхов,
купающихся в нефтедолларах.
Сравнение было не случайным - он уже догадался, кого она имеет в
виду. И Мирослава, подхватила это сравнение, не оставляя ему надежды на
ошибку.
- Угадали: он почти шейх и правит неподалеку. В чем купается, не
знаю, но каждое утро плавает в бассейне "Динамо". Брассом и кролем. На
уровне второго разряда.
- Что из этого следует? - напрямик спросил Олег.
- Полина сказала, что на презентации вы должны встретиться с ним. Но
я этого не хочу.
- Почему? - снова растерялся Олег.
Он ожидал чего угодно, только не этого.
- Наш губернатор не любит, когда ему переходят дорогу, и становится
на дыбы. А когда это происходит, даже меня берет оторопь.
- Полагаете, он приревнует меня к вам?
- Не полагаю - знаю! Два месяца назад, я сделала большую глупость,
поделившись с ним тем, что мне стало известно от Петренко, а также
намерением встретиться с вами. Откровения Петренко не заинтересовали его,
но вас он невзлюбил.
- Я не намерен добиваться его любви.
- Вы ничего от него не добьетесь, кроме выволочки! - негодующе
топнула ногой девушка. - Неужели непонятно? Он настроен против вас.
- Кем?
- Мною! Я излишне восторгалась вами в его присутствии, еще не зная,
что вы за тип. В результате вместо Киева я оказалась в Вене.
- Должен заметить, что у вас довольно своеобразная реакция на
негодование вашего поклонника.
- Должен заметить! - передразнила Мирослава. - Поздно заметили то,
что надо было заметить еще четыре года назад.
- Не понял?
- Тем хуже для вас! А то, что вы ухитрились за неполных два дня
взбаламутить половину города, вам понятно? Понятно, что шейхи не прощают
такое никому? В Багдаде должно быть все спокойно.
- Чем же я возмутил спокойствие вашего Багдада?
- Он еще спрашивает! Едва ступив на эту землю, вы обняли не того,
кого следует; дали понять двум дуракам, что они дураки, не позволили
списать на свой прием коньяки, шампанское, черную икру. Да, да и черную
икру! А растлевающий сознание трудящихся видеофильм, что вы имели дерзость
показать в конференц-зале? А ваши возмутительные умные ответы на идиотские
вопросы?
- Слава, поверьте, сейчас мне не до шуток.
- А я не шучу. В нашем городе еще не привыкли к цивилизованным
бизнесменам, а к тем из них, кто к тому же показывает свой норов и
привыкать не собираются. Неужели не чувствуете свою чужеродность
окружающей среде? Неужели не понимаете, что каждый ваш шаг, каждое слово
берутся на заметку, да еще перевираются потом в курилках, забегаловках,
супружеских и несупружеских постелях?
- Что же, по-вашему, я должен предпринять, чтобы соответствовать
окружающей среде?
- Не сражаться с ветряными мельницами! В наше время это уже не смешно
- глупо и опасно.
- Вас это очень волнует?
- Не очень, но волнует. В сквере вы сказали, что я небезразлична вам.
Так вот, вы тоже небезразличны мне... в какой-то мере.
- Несмотря на мою чужеродность?
- Приберегите свое остроумие для более подходящего случая! Все
гораздо серьезнее, чем вам это представляется. Я знаю о чем говорю -
добром для вас встреча с Мельником не кончится.
- На презентацию меня пригласила Полина.
- Презентация - еще не Мельник. Помаячьте там немного, чтобы не
обидеть Полину, а потом напейтесь в буфете, или напоите меня. Будет
предлог, чтобы испариться.
- Но этой встречи хочет Леонид Максимович.
- Леонид Максимович хочет только то, чего желают Геннадий Трофимович.
- А это как понимать?
- Так и понимайте!
И Олег понял: она не может сказать, что ей известно о роли Мельника в
делах Закалюка и Матвеева, роли, которую он до сих пор недооценивал.
Очевидно сосновский губернатор кровно заинтересован в тех махинациях, что
исподволь вершатся вокруг распадающегося на глазах объединения. Можно
предположить, что Мельник пригласил Закалюка, чтобы устроить тому
выволочку за какие-то несогласованные с ним действия, а Леонид
воспользовался случаем, чтобы подставить вице-президента компании
"Скиф-Холдинг" и таким образом отвести удар от себя. Мирослава что-то
знает, или, по меньшей мере, догадывается, но прямо об этом не говорит
потому, что близка и к Закалюку, и к Мельнику. А вместе с тем, она
симпатизирует ему - Олегу, и не хочет, чтобы он был унижен
высокопоставленным самодуром.
Уже только за это он должен быть благодарен ей. Но желания Олега
Савицкого и вице-президента компании "Скиф-Холдинг" в данном случае не
совпадают: если последний не может уклониться от встречи с сосновским
губернатором, то первый был бы рад повстречаться с Геннадием Мельником
разве что в темном переулке и, разумеется, без свидетелей. Это при том,
что он не тешит себя мыслью о благоприятном исходе беседы с главой
областной администрации. Но он должен встретиться с Мельником, хотя бы для
того, чтобы дать ему понять, что губернатор - не последняя инстанция в
подлунном мире, и руководство компании найдет управу на сановника,
берущего взятки "мерседесами". Шантаж? А это уж извините: как говорится,
чья бы корова мычала...
Но Мирослава не примет эти "ума холодного рассуждения". Она
руководствуется эмоциями, и только эмоциями, а ее несдержанность, острый
язык в такой обстановке могут спровоцировать скандал, что было бы
нежелательно. Выход один - снова поссориться.
Решения было не из лучших, но ничего другого Олег придумать не мог.
- Так что вы решили? - неторопливо спросила девушка.
- Обдумываю ваш совет.
- Думайте поскорее. А пока объясните вот что. Вы не любите Леонида
Максимовича, я чувствую, а вместе с тем изображаете из себя его лучшего
друга. Как это понять?
Если бы даже Олег не искал повода для ссоры, такая постановка вопроса
в доме человека, о котором шла речь, возмутила бы его:
- Можно хотя бы на этот раз обойтись без провокаций, Мирослава
Игоревна?
- Ах вот как вы заговорили! Нашли к чему придраться. Знакомый
приемчик, - она повернулась к нему и он увидел в ее глазах сердитые
искорки. - Только меня этим не собьешь. И вы ответите на мой вопрос, если
хотите, чтобы я отвечала на ваши.
- У меня уже нет к вам вопросов.
Какой-то миг девушка сердито смотрела на него, но затем погасила
негодующие огоньки, скорчила жеманную гримаску, выразительно повела
бедрами.
- Никаких вопросов нет?
- Абсолютно никаких.
- Какого же лешего вы избрали меня своей дамой на сегодняшний вечер?!
- закричала Мирослава, уже не сдерживая возмущения.
- Так решил Леонид Максимович, и мне было неловко перечить ему.

26
Он добился своего: Мирослава сорвала с себя и бросила на пол
недовязанный галстук, выбежала из комнаты, а затем из квартиры, громко
хлопнув дверью.
Обеспокоенные Полина и Леонид, который как оказалось уже вернулся,
появились в гостиной одновременно. Не вдаваясь в подробности, Олег
объяснил, что Мирослава неправильно поняла его, обиделась и убежала. И
хотя это было не совсем так, он пытался убедить себя, что не слишком
отступил от истины. Однако после того, как Леонид устремился за своей
воспитанницей, Олег почувствовал себя не лучшим образом. Но тут же со
вновь вспыхнувшей неприязнью подумал, что присутствие Мирославы на встрече
с Мельником необходимо Леониду, чтобы смягчить недовольство губернатора, и
Леонид в своем раболепстве перед всемогущим приятелем опустился до роли
сводника.
Полина стала допытывать его, что произошло и чем он обидел ее
воспитанницу.
- Она неправильно поняла меня. Я не хотел ее обидеть, - начал
оправдываться Олег. - Не в моих правилах обижать женщин.
- Это уж положим! - вспыхнула Полина. - Что в твоих правилах и как ты
можешь обидеть женщину, я хорошо знаю.
Она намекала на их последнюю и не самую радостную встречу в одной из
ялтинских гостиниц три года назад, когда в их отношениях были расставлены
уже все точки. Однако, видя что он нахмурился, порывисто схватила его
руку.
- Извини, не то сказала! Я была тогда неправа. Но надеялась, что ты
простишь меня, как прощал не раз.
- Не надо об этом, Полюшка.
Он назвал ее так, как называл когда-то, когда они были близки, когда
любили друг друга. На глаза ее навернулись слезы, но она быстро справилась
с волнением.
- Ты прав: мы стали другими и вспоминать о том, что было когда-то
бессмысленно. Я убедила себя, что это был сон. Прекрасный, но все-таки
сон. А ты понял это гораздо раньше. И не спорь! Но ради всего святого, не
называй больше меня Полюшкой. Это будет ранить не только меня, но и ее.
- Кого? - не понял Олег.
- Славу. Она знает о нас все, я ничего не скрывала. Слава мне больше
чем воспитанница, она мне друг. Я рассказала ей о тебе, наших отношениях
так подробно, что вначале она была предубеждена против тебя. Но, стремясь
развеять ее предубеждение, я переусердствовала, в какой-то момент упустив
из виду, что она тоже женщина.
- В каком смысле? - растерялся Олег.
- В прямом, - скупо улыбнулась Полина. - У сестер, близких подруг так
бывает: одна невольно заражает своим чувством другую. И когда поняла это,
ужаснулась - что я наделала! Но сейчас уже не жалею. Слава немного
взбалмошная, бывает несдержанной, резкой. Но это не более, как самозащита.
Так сложилась ее жизнь, что в самом ранимом возрасте она оказалась
незащищенной и должна была рассчитывать лишь на себя. Но она не
озлобилась: колючесть у нее только внешняя. Она умеет быть благодарной,
отзывчивой, ласковой. А руки у нее просто золотые, она все умеет. И детей
любит.
- Ты что сватаешь ее мне? - разволновался Олег.
- Не вижу ничего ужасного в этом. Я знаю тебя, знаю ее и могу судить.
- Ничего не понимаю! Раньше ты никогда не говорила об этом, о ней.
- Потому и не говорила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35